Красные камни (СИ) - Савин Владислав (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
Еще, она удивлялась, что я одета так бедно — "ладно, денег мало, так и из дешевого ситца или сатина можно сшить, что тебе гораздо больше пойдет". А я отвечаю, что вам в Москве хорошо, а у нас тут комсомольцы ходят, смотрят, чтоб не было буржуазных излишеств — у парня, если например галстук цветной, то тут же ножницами обрезают. Фрося Зимина (мы с ней в одной комнате в общежитии живем) этим летом себе платье сделала как в кино, с юбкой-клеш — так к ней в воскресенье в парке среди дня подошли, пристыдили, "на это ткани надо вдвое против обычного", и подол над головой в узел завязали — ей пришлось, чтоб распутаться, у всех на виду платье через голову снимать, стыд-то какой! И Соне Пинчук так же сделали, она со своим парнем была, так он стоял и слова сказать не мог — иначе бы его не только побили, но и назавтра из комсомола вон, за потворство моральному разложению. Но зато у нас никакого хулиганства на улицах нет — раз эти ходят и смотрят. А в Москве с этим как — читала я про "черную кошку", как воры и бандиты ночами людей убивают и грабят, жуть! А товарищ Смоленцева отвечает, улыбнувшись, что в Москве уже девять лет живет, и ни разу с хулиганами на улицах не встречалась — "Рим довоенный в этом отношении куда опаснее был".
Но я в этот раз и по другому вопросу сказать хотела. Узнала я, что группа ребят из университета задумала какую-то протестную акцию устроить, страшно сказать… Против Советской Власти! Уже плакаты нарисовали, завтра выйдут на площадь перед вокзалом, где народу много, и развернут. Что с ними за такое после сделают, страшно сказать. А ведь это наши, советские ребята, а никакие не враги-бандеровцы. Вот как бы их остановить — это в правильных книжках появляется такой товарищ, старый большевик, который всех рассудит, ну а тут что делать мне, как ребят спасти? А товарищ Смоленцева, человек хороший, может и посоветует что?
— А ты откуда это знаешь? — удивилась она — ты ведь не студентка.
Ну да — но как Игорька арестовали, то даже те, кто со мной на работе в одной комнате, сейчас говорить не хотят лишний раз. А эти, из партийной школы в университете, напротив, со всем пониманием, по-людски. И так вышло, что я уже и на уроке у них была и про коммунизм слушала, каким он должен быть.
— А разве сейчас коммунизм не такой, как должен? Ой, ну не знаю — необразованная я! Семилетку кое-как закончила — а все говорят, что учение Ленина-Сталина слишком сложно для малограмотного человека. Но было там сплошь лозунги и цитаты — правильные, такие же как у нас партийный секретарь на митинге кричал. Ладно, пойду я…
— Подожди — остановила она меня — а что ты не попробовала поговорить с тем, кто организует эту… акцию?
Ой, да никто ее не организует! Чем мне еще нравятся студенты, что нет у них такой принудиловки — вот ходят разговоры, и вдруг кто-то говорит, "а давай". А нет такого, чтоб расписано, вот главный, он приказывает, и попробуй не выполни. Так и с цветами было, что в фонтан. Теперь вот, кто-то такое предложил. И нашлись желающие.
— Лозунги-то хоть какие, помнишь?
Что-то про ленинские нормы, и равноправие всех наций. А так, правильные слова. Пойду я…
— Да не спеши ты — я ж помочь тебе хочу. И не пойму, ты тоже в команде протестующих или нет?
Да как же я — там сознательные одни. Ну а мне поручение дали шутейное. Пирожков домашних ребятам приготовить — у меня получается хорошо. Я и на собрание приносила, пробовали, понравилось.
— Ну тогда все просто — улыбнулась товарищ Смоленцева — аптеки ведь работают еще? Чтоб ни для кого последствий не было, сделаешь так…
Ну, купила я, что сказано. И в пирожки положила — средство ведь домашнее, от иной болезни, никакого яда. Назавтра, в первом часу пополудни, прихожу я к вокзалу, как раз через четверть часа должен московский поезд прибыть и варшавский. Вижу, стоят, шестеро парней и девчат двое. Раздаю им пирожки, по паре на каждого. Покушали, меня спросили, что сама не ешь — а я отвечаю, так не осталось, вот дюжина была, вся и ушла. Да вы не беспокойтесь, я дома поела.
Ну, встали они там, где народ с поездов и на поезда идет. И развернули — один лишь плакат. Желтым по красному, как на демонстрациях — "товарищи, Ленин учил о равных правах всех наций. Отчего нам запрещают учиться на украинском языке?". Тут же милиция подоспела — но никого хватать не стали, а на народ глазеющий покрикивают, "разойдись, не толпись — ребята самодеятельность репетируют".
— Что, правда? — голос из толпы — а как называется ваш театральный коллектив, можно прийти посмотреть?
А я смотрю, что-то в первых рядах лица знакомые — вот этого я точно, на съемках видела. Стоят, глядят, смеются. И народу объясняют — "студенты репетируют, спектакль на свежем воздухе, будет 7 ноября".
Эти, которые с плакатом, кричат в ответ — товарищи, это политическая акция. А те, кто в первых рядах толпы, еще пуще смеются, вы естественнее держитесь, а то зритель вам не поверит. Ну прямо цирк — но длился недолго. Сначала один из студентов за живот схватился — но терпел. Его товарищ напротив, другим бросил, я сейчас, подождите — и бегом в вокзал, а там туалет закрыт, и табличка, "перерыв на 30 минут". В общем, через пять минут все восемь были согнувшись, кто-то в кусты в сквере хотел, так милиционеры завернули, "не положено". Ну а что дальше было, о том промолчу. Девчат жалко особенно. А затем приехал милицейский фургон, и всех восьмерых погрузили — как громогласно старшина объяснил, "за антиобщественное поведение, выразившееся в загрязнении общественного места", на пятнадцать суток всех.
— Да ничего им не будет — сказала мне после товарищ Смоленцева — пятнадцать суток административного, с привлечением к работам, на том же вокзале туалеты мыть.
И добавила уже озабоченно:
— Но ты лучше пока от той компании держись подальше. А то, мало ли что…
За мной в тот же вечер зашли. Нинка с Маруськой, и Павло и Михасем. Сказали, что у кого-то именины, весело будет, чего в общаге сидеть? Недалеко совсем, и Нинка на машине отвезет, она водить умеет, и у ее папы "победа". Я и согласилась. По пути шутили даже. Приехали на окраину, улица Станкостроителей, там дома барачные, а рядом вообще частный сектор. Туда и заходим, за забор, и в дом все вместе. А там в комнате нас десять человек ждут, и этот, Сергей Степанович из университета, во главе. И говорит мне Нинка (а ведь только что мне улыбалась дружески):
— Ты нам ответь, шалава, зачем ты это сделала?
Я сначала в несознанку, дурочку изобразив, как меня товарищ Смоленцева научила. Мол, плохо готовила, недосмотрела, вышел порченный продукт. Хотя это еще посмотреть надо, может они что другое поели и отравились. А по закону положено, как это, презумпция невиновности. То есть — докажите сначала, что это по моей вине!
— Вот как заговорила — подал голос Сергей Степанович, и все сразу замолчали — а ведь не ее эти слова. Вы на нее взгляните — шляпчонку нацепила, и даже губы накрасила, кто-нибудь у нее такое раньше видел? Разложилась морально, и сразу стала чужой. Своей вины не признает. Чтоб всем ясно было, поясню — как учит нас товарищ Сталин, у каждой беды должна быть фамилия. И пока нет более вероятной — назначается твоя. А всякие там крючкотворства оставим продажной буржуазной юстиции. Ты виновата — значит, имей мужество признаться. А не вертись, как змея на сковороде!
В чем виновата? Они вроде как против линии Советской Власти были, за самостийность? Что наша Партия осудила! А я всего лишь пожалела глупых, чтоб их в "политике" не обвинили.
— А кто ты такая, чтоб данное тебе поручение обсуждать? Вместо того, чтобы исполнить, быстро, точно и без сомнений. Для победы, дисциплина нужна — а кто ее отрицает, тот не боец за светлое будущее. Ты же высокого доверия не оправдала. Потому, из комсомола вон, и из нашего дружного коллектива тоже. По статье будешь уволена, уж это я тебе обеспечу.
