Гегемон Греции! (ЛП) - "Chen Rui" (электронные книги бесплатно TXT, FB2) 📗
Поллукс начал что-то придумывать, а Амиклс стал завидовать.
«Смотрите, вот и наш герой!». — Крик Плесинаса привлек внимание всех, кто вернулся на площадь.
На площади Нике появился Давос, одетый в военное облачение и стоявший на колеснице. Затем он с улыбкой помахал рукой окружающим, что подтолкнуло триумфальное возвращение к кульминации.
Толпа кричала от восторга, дико размахивая руками и выкрикивая имя Давоса. Они даже проигнорировали блокаду охранников на обочине дороги, нарушили правила и ринулись на парад.
Они теснили Давоса и протягивали руки, желая прикоснуться к этому человеку, который спас Турию, дважды победил Кротон и принес славу народу Теонии.
Стражники занервничали и боялись, как бы не случилось несчастного случая.
Однако Давос сохранял спокойное выражение лица и даже вышел из колесницы и поприветствовал людей. Затем он спросил их, понесли ли они какие-либо потери в войне, нужна ли им помощь союза и так далее.
Благодаря этому народ еще больше полюбил своего архонта. Они собрались вокруг него, проводили его на помост и с неохотой удалились.
Затем выступили государственные деятели.
Куногелат первым упрекнул его: «Архонт Давос, ситуация была слишком опасной! Вам следовало остаться в колеснице и подождать, пока стражники проводят вас».
«Какая опасность?». — Давос улыбнулся: «Государственные деятели и народ подобны отцу и детям. Как отцам, им естественно любить своих детей, а детям естественно любить своих отцов. Так как же они могут причинить вред своей семье? Разве я не прав?!».
'Отец и ребенок?!'. — Присутствующие государственные деятели неоднократно смаковали это предложение, они были более или менее шокированы. Позже эти слова были распространены среди общественности, что сильно взволновало людей, и поэтому государственные деятели Сената также получили новый титул — Отцы.
Однако беспокойство Куногелаты не совсем лишнее. Среди людей на площади был тот, кто ненавидит сенат Теонии и архонта Давоса — посланник Локри, Метелоф, хотя он все еще страдает от своей простуды, узнав о шокирующей новости относительно «Союза Теонии, подписавшего соглашение о перемирии с Кротоном и образовавшего союз», заставил его встревожиться и разозлиться. Он ненавидел себя за то, что заболел в такой критический момент, и в то же время он был зол на сенат Теонии.
***
Глава 228
Метелоф считает, что сенат Теонии намеренно затягивал принятие решения и разыгрывал его, когда на самом деле они уже вели мирные переговоры с Кротоном и просто тратили силы на то, чтобы добраться до Турия.
'Как смеет Теония, недавно созданный союз, дурачиться и смотреть свысока на Локри'.
В результате он притащил свое все еще больное тело, чтобы принять участие в триумфальном возвращении. Как посланника Локри, сенат поселил его в гостинице недалеко от зала заседаний сената, а поскольку он уже жил в городе и к тому же был важным гостем, ему, естественно, разрешили посмотреть на триумфальное возвращение.
Первоначально он также хотел в конце встретиться с архонтом Теонии, чтобы выплеснуть свое недовольство и в то же время высказать соответствующие угрозы в адрес Теонии, которая только что заключила союз с Кротоном, и заставить их сделать некоторые изменения, выгодные для Локри. Однако после того, как он увидел эту великолепную и живую церемонию военной победы, которую он никогда раньше не видел, и был потрясен огромной военной силой Теонии, высоким боевым духом и энтузиазмом народа, он понял, что это союз, который восхищается героями и военной мощью от государственных деятелей до простых людей. Он боится, что они не смогут легко пойти на компромисс, поэтому он просто отступил.
Увидев, что последняя группа вольноотпущенников уходит, народ устремился на площадь, и триумфальное возвращение было успешно завершено речью Давоса: «От имени Сената мы благодарим вас, народ Теонии!».
«Когда грозный враг попытался вторгнуться, вы не проявили страха и не отступили, а наоборот, сплотились и храбро сражались! Солдаты, не боясь никаких жертв, храбро сражались на передовой и стремились стать героями. А те, кто работал в тылу, не жалели сил, доставляя припасы, избегая внезапного нападения вражеского флота и перенося горе от потери своих близких, поддерживая нас в этой битве!».
«И теперь мы победили. Это результат того, что граждане, подготовленные граждане, свободные люди и их семьи объединили свои усилия! Мы используем эту победу, чтобы утешить воинов, погибших на поле боя, и надеемся, что их духи смогут попасть в Элизий! Я, ваш архонт, Давос, также хочу использовать эту победу, чтобы сказать вам, что дни, когда над нами издевались, прошли, и теперь у вас будет лучшее будущее! ТЕОНИЯ ПОБЕДИЛА!».
«Победа Теонии!».
«Победа Сената!».
«Да здравствует Давос!».
«Да здравствует Давос!».
***
После похорон спартанского царя Агиса в Герусии решили избрать нового спартанского царя после периода подготовки, чтобы трон не оставался вакантным слишком долго и не вызвал внутриполитических беспорядков.
По этому случаю 29 старейшин Спарты пришли в зал собраний раньше всех, там же присутствовали и два кандидата на трон. Это были Леотихид, сын Агиса, и Агесилай, брат Агиса.
Затем оратор собрания Клеостидас объявил: «Священное собрание по выборам начинается! Прежде всего, кандидаты изложат свои причины, почему именно они должны стать царем».
Первым встал молодой и энергичный Леотихид и крикнул своему дяде: «Агесилай, древний закон четко гласит: «Сын царя, а не его брат, должен первым наследовать трон». Если у царя нет детей, то его брат может наследовать ему». Если ты не хочешь потерять лицо, то тебе лучше уйти».
Агесилай не повернулся лицом к племяннику и вместо этого обратился лицом к толпе, затем сказал почтительным, но твердым тоном: «Уважаемые старейшины, наследником престола должен быть я, Агесилай, единственный брат Агиса!».
Леотихид вскочил и закричал, чтобы прервать своего дядю: «Агесилай, не думай, что только потому, что ты хромой, ты можешь притворяться глупым! Послушай, священный спартанский закон гласит, что я, как единственный сын Агиса, должен стать царем!».
Агесилай повернул голову и посмотрел на разгневанного Леотихида с презрением на лице: «Да, так гласит закон, но только если ты сын Агиса! Однако я не раз слышал от человека, которого ты назвал отцом, слова, что ты его сын!».
«Заткнись!». — С тех пор как он вырос, подобные слухи постоянно доходили до ушей Леотихида, что стало его кошмаром, который не давал ему покоя, и он продолжал ухудшаться по мере его взросления. В это время его лицо внезапно покраснело, он вскочил со своего места, бросился к Агесилаю и закричал: «Проклятый калека! Только потому, что ты мой дядя, не думай, что я не буду тебя бить!».
Он пытался сдержать свой гнев и стиснул зубы: «Послушай, моя мать знает правду лучше, чем мой отец! Она и по сей день говорит: «Ты сын царя! Ты сын Агиса!».
«Тихо! Тихо! Зал собраний — священное место. Драки запрещены, иначе грозит изгнание!». — предупредил Клеостидас.
Агесилай отмахнулся от руки племянника и, сохраняя спокойствие, торжественно сказал: «Уважаемые старейшины, вы, наверное, помните тот год, когда в Спарте произошло землетрясение. Агис оставил свою жену и почти год во главе воинов занимался ликвидацией последствий бедствия.
Гнев Посейдона заставил спартанцев преисполниться благоговения, и в то же время он стал самым весомым свидетельством того, что Леотихид не является сыном Агиса! Ведь Леотихид родился через десять месяцев после того, как Агис оставил свою жену!».
Как только он это сказал, старейшины впали в задумчивость, а некоторые даже стали серьезными.
«Заткнись!». — Леотихид снова пришел в ярость, но был остановлен стражниками, стоявшими наготове.
