Драконовы кончары (Smocze koncerze) (KG) - Савицкий Анджей (читаемые книги читать TXT) 📗
Где-то рядом что-то вспыхнуло, и с грохотом рваного воздуха молния ударила в янычар, разбросав некоторых из них, оставляя чудовищные, дымящиеся раны на теле. Перепуганные солдаты начали отступать, хотя и сохраняя строй.
- Огонь свободный! – крикнул Абдул. – Стрелять без команды!
Он пришел к выводу, что залпы в бурлящую чернь смысла не имеют. Пока не удастся оторваться от атакующих, они положат больше друзей, чем врагов. Тут же раздались отдельные, сухие трески мушкетных выстрелов, воздух наполнился смрадом жженного пороха. Суповар удовлетворенного заметил нескольких лежащих и крутящихся одержимых. Одному пуля оторвала часть головы, другому пуля вошла прямо в горло, и тот какое-то время извергал кровавые фонтаны, пока наконец не ослабел и не упал замертво.
- Сдыхают! Сдыхают, сволочи! – обрадовался Абдул. – В атаку!
Он и сам запрыгнул в колышущуюся вперед и назад толпу. Какой-то великан с железными когтями чуть не разорвал ему плечо, зацепившись за кафтан. Суповар на лету полоснул его ятаганом по горлу, так что клинок заскрежетал на позвонках, после чего кольнул другого безумца прямо в глаз. Янычаоы с восторгом завыли и дружно издали клич, славящий Господа:
- Аллах акбар!
И двинулись в атаку.
Пан Михал почувствовал себя легче, как будто бы он неожиданно стал подниматься в небо. Дышать он все так же не мог, и в глазах рябило, зато он сделался легким. Жилы на лбу и шее набухли, язык сам высунулся изо рта. Глаза вылезали из орбит, в то время как организм отчаянно требовал воздуха. Тем не менее, он поднялся вверх.
Так вот как выглядит смерть?! – подумал ротмистр.
Он знал, что висельники иногда кончают, извергая семя, но такого оборота дел не ожидал. Сейчас его душа отделится от тяжкого тела и улетит в небо.
- Обрезай веревку, быстро! – услышал он подгоняющий голос Дороты.
И вот тут-то до него дошло, что кто-то держит его за ноги. Это дервишка с аль-хакимой приподняли его, чтобы он не задохнулся. Дорота отдала приказ своей красивой невольнице. Йитка соскочила с повозки, на которой все время сидела до сих пор, и смело подбежала к сражающимся. Присела возле янычара, которому один из одержимых оторвал голову, и вытащила из руки трупа ятаган. Затем подбежала к дереву и рубанула по веревке, которую турки перебросили через ветку и привязали внизу. Узел она даже и не пыталась развязать, потому что с первого же взгляда было видно, что его завязали слишком крепко для ее силенок. К счастью, ятаган легко перерубил шнур. Пан Михал бессильно упал на женщин, так что те грохнулись на землю вместе с ним.
Дорота схватила рыцаря за волосы, потому что лицом он приземлился прямо ей в бюст, оттянула в сторону, открывая шею, и второй рукой ослабила петлю. Папатия тут же занялась веревками на руках поляка. Панцирный спазматически заглотнул воздух, а через мгновение раскашлялся так, что не мог остановиться. Он глянул слезящимися глазами и, задыхаясь, показал куда-то вверх.
- Они на крышах, - прохрипел ротмистр. – Вам нужно бежать.
- На повозку! – решила Дорота.
А вокруг с воплями и бряцанием металла перемещались напирающие и отступающие колонны сражающихся. Валились трупы и вопили раненные, ежесекундно округу окутывали клубы дыма из пистолетов и мушкетов. Аль-хакима решила, что на двуколке через побоище можно будет пробиться, и что попробовать стоит. Лучше это, чем торчать посреди битвы. Они потащили панцирного, но тот через пару шагов пришел в себя и освободился от помощи женщин, потянувшись к сабле, что все так же висела у пояс.
- Я остаюсь, - заявил он. – Мне нужно пробиться к своим и предупредить Гнинского. Ведь наши понятия не имеют, что здесь творится. А вы, мои дамы, убирайтесь отсюда. С благодарностью за то, что отрезали! - сообщил он и чмокнул Йитку в щеку. И вовремя удержался, чтобы не поступить так же и с Доротой, видя ее грозную мину.
А тут одержимые начали спрыгивать с крыш в тылы янычар. Раздались предупреждающие окрики, и битва вспыхнула буквально повсюду. Тем временем, с другой стороны, где стояли две полевые пушки, ряды янычар рассыпались, и пехотинцы бросились бежать. По всей длине улицы пошло сражение, даже напротив ворот в хане.
Дорота глянула на все это с ужасом и встала на козлах, намотав поводья на руку. Она подождала, пока Йитка не сунула распаленную Папатию в повозку и подогнала пони. Повозка помчалась, подскакивая на трупах и переезжая ползущих раненых. Один из одержимых бросился им наперерез, но не успел. Женщины из котла уже выбрались.
Гнинский стоял у окна второго этажа постоялого двора и из-под нахмуренных бровей осматривал поле битвы. Он приказал закрыть ворота и никого не впускать, даже молящих о жалости. Похоже было на то, что болезнь, переносящая бешенство, добралась уже сюда, и зараженные как раз напали на янычар. Посол и его советники наблюдали за дантовыми сценами, за ужасным, безжалостным сражением, за отступлением и повторным наступлением янычарских колонн. До них доносились крики и мушкетные выстрелы, даже один пушечный выстрел, после которого картечь снесла нескольких одержимых и столько же янычар.
- Мы не должны никого впускать, даже когда стычка закончится, - произнес ксендз Лисецкий, стоящий за спиной посла. – Воистину говорю вам, ожидаем с закрытыми воротами и возлагаем надежды в Господе. Янычары сражаются храбро, они перебьют одержимых сами. Нет причин вмешиваться в их дела, мы же здесь всего лишь гости. Нам следует ожидать, я же пока проведу мессу за наше спасение.
- Хорошая идея. Помолитесь, пан ксендз, у вас к этому наибольшие предрасположения, - басовым голосом вмешался пан Спендовский, шляхтич из Подолии, переводчик и советник Гнинского. – Ну а по военным проблемам пану ксендзу лучше не высказываться, а то слушать гадко.
- А мил'с'дарь что советует? Поддержать турок в бою и рисковать заразиться бешенством? – буркнул ксендз.
Тем временем в комнату незаметно вошел молодой каштелянич. Тадеуш протиснулся между нахмуренными сановниками и поклонился не обращающему на него внимания Гнинскому.
- Мил'с'дарь канцлер, там ведь остался наш приятель, ротмистр панцирных Пиотровский, - сказал он. – Парни беспокоятся, что мы не отправляемся на помощь.
Посол рассеянно поглядел на юношу и одарил его кривой усмешкой. Он обещал отцу парня, и своему приятелю, каштеляну Янецкому, что позаботится о его сыне и позволит черпать из источника своей мудрости. К сожалению, парень был не слишком понятливым и не обещал успехов в будущей политической и дипломатической карьере. Хотя, о чудо, его полюбила вся шляхетская молодежь, которая сопровождала посольство, чтобы знакомиться с миром и учиться. Парни избрали его своим предводителем, и уже несколько раз Тадеуш обращался к Гнинскому от имени всей молодой компании.
- Мы не можем открывать ворота и рисковать смертью всех, чтобы спасать одного солдата, которого, возможно, уже и нет в живых, - возмутился ксендз Лисецкий. – Так нельзя!
- Ближнего в беде не оставляют, - возмутился Тадеуш. – К тому же, друга, с которым вместе воевали!
Гнинский сдержал смешок. Мальчишка вместе с Пиотровским принял участие в скандале на улицах Стамбула и уже считал его товарищем по оружию. Вот это было даже трогательно. К сожалению, он должен был отказать юноше.
- Ротмистр – воин храбрый, так что справится сам, не следует тебе за него беспокоиться, - сказал он. – Мы отыщем его позднее, когда ситуация успокоится. Теперь же мы бы рисковали слишком многим, быть может даже успехом всей нашей миссии. Потерпи, парень, а лучше, пойди помолись с отцом Лисецким.
Тадеуш хотел было сказать что-то еще, но начал заикаться, и ксендз оттянул его в сторону. Священник планировал строго поучить парня, даже прилично выругать, но Тадеуш нагло вырвался и сбежал вниз.
- Ну, братец, погоди, - процедил Лесецкий злобно. – Тебе еще придется за это каяться…
