Ванька 8 (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич (книги серии онлайн TXT, FB2) 📗
Когда мы выходили из вагонов, на марсельском небе не было ни облачка, ярко светило солнышко, но видно в наших душах была такая хмарь, что погода отреагировала должным образом. Уже, когда нас гнали по улицам города, собрались тучки и закапал дождик.
— Как по нам небушко-то плачет…
По нам… По кому же ещё…
И так плохое настроение, у меня стало ещё хуже.
В Африку. К диким обезьянам…
Судьба дала резкий поворот. Что меня в этой самой Африке ждёт? Хоть, куда нас повезут-то? На какое время? До смерти?
Глава 42
Глава 42 Зверь, что сидел во мне…
Так, и на этом корыте мы поплывем?
Оно, дорогой не развалится?
Когда мы нужны Франции были, нас сюда на вполне нормальном судне доставили, а сейчас…
Судя по всему, опасения утонуть не у одного меня возникли — справа, слева, впереди и сзади, везде сейчас в воздухе матерки завитали. Так-то солдаты были всегда более сдержаны на язык, а тут их как прорвало.
— Пальцем ткни — дыра будет, — оценил крепость бортов судна мой сосед слева.
— Потопят как котят… — выдали прогноз нашего плавания в Африку за моей спиной.
Да уж…
Конвоиры нас торопили с погрузкой, чуть ли не штыками подталкивали.
Куда? В трюм? Мля…
Чем же из него так пахнет? Что там они до нас перевозили?
Кстати, почему в трюме так жарко? На причале даже ветерок немного прохватывал, а тут — как в бане.
Здравствуйте вам! Тут уже, оказывается, пассажиры имеются. Причем, вида самого криминального. Нам они совершенно не рады — гомонят, ругаются на языке Гюго и Дюма.
Так, так, так… Мы, что — стоя поплывём? Тут же и так уже полна горница людей. Без окон и дверей…
Грязища какая…
Мы как могли разместились. Не обошлось без стычек с французами. Пока, мелких, а что в пути будет?
Загнали нас в трюм бегом, всё торопили-торопили, а сейчас, наверное, вот уже три часа прошло, а корабль всё не отплывает.
Дышать нечем, жарко, пот с меня так и льет…
Воды бы хоть дали…
Отчалили мы не меньше чем через сутки. Часов у меня сейчас не было, но так мне показалось.
— Воды дайте! — всё чаше и чаще раздавалось в трюме.
Кормить нас тоже никто не собирался, даже намеков на это не было.
Я уже чуть сознание не терял, когда корабль отчалил от берега.
Уже в море грузовой люк над нашими головами открыли и стало немного попрохладнее и можно уже было хоть как-то дышать. Понятное дело — по воде яко по сухой земле мы ходить не умеем, никуда теперь убежать не сможем.
— Иван Иванович, ты спроси по-ихнему, они нас кормить-поить думают? — Малиновский тронул меня за рукав.
— Хорошо, Родион, сейчас…
— Тихо! — гаркнул стрелок-санитар, а теперь, наверное, каторжанин. Наш статус после военно-революционного суда нам так и не удосужились прояснить. Кто мы сейчас? Хрен знает…
— Тихо! Сейчас доктор с ними говорить будет!
Родион ткнул пальцем в проем люка.
Подбирая слова, я как мог громко прокричал, что нам необходима вода и не плохо было бы наконец нас покормить.
В проеме люка показалась пара голов.
Я повторил ещё раз уже мною сказанное.
Одна из голов кивнула.
Минут пятнадцать ничего не менялось, но наконец над нашими головами повисло на веревке ведро с водой.
— Они, что, одним ведром нас напоить хотят? — невесело хмыкнул Малиновский.
Да, тут нас не одна сотня, плюс ещё французы.
Последние повели себя совсем не корректно. Вот тебе и цивилизованная нация.
Ведро с водой, когда оно было опущено вниз, было буквально вырвано из рук русского солдата.
— Эй, вы чего… — прохрипел тот. — Всем надо…
То же произошло и со вторым ведром.
Те, кто сверху нас поил, словно издевались. Нам бочки сюда надо опускать, а не по ведерку. Они бы ещё наперстками воду подавали…
Тут ещё эти французы из трюма нагло себя ведут. Понятно, хороших людей так в Африку везти не будут. Я с ними не говорил, но, гадать не надо, направляются они в Африку за свои преступления, а не по доброй воле.
— Давайте пить по очереди, ведро — вам, ведро — нам, — предложил я французам.
Меня послали куда подальше.
Тут на меня и накатило. Сказалось всё предыдущее — Ля-Куртин, суд, ссылка в Африку.
Ну, сами напросились…
Никогда со мной такого раньше не было — злость кровью в глаза бросилась. Я вырвал ведро у француза, сунул его в руки Малиновскому. Что случилось потом — помню плохо. Не плын бузника это был, а что-то другое, но как мне позднее рассказали — бил я французов со звериной яростью. Вот бы никогда про себя я такое не подумал…
Глава 43
Глава 43 Доктор — всегда и везде нужен
— Доктор Воробьев!
Я открыл глаза.
— Доктор Воробьев!
Так, меня зовут. Кому я понадобился?
Кричали сверху, из проема грузового люка. Причем, громко, всех в трюме перебудили.
Чёрт, поспать не дают… Стоп, а откуда узнали, что я врач?
Что-то я торможу. Откуда, откуда — списки-то тех, кто сейчас в трюме находится, у них должны быть.
Заболел кто-то из команды? Скорее всего…
Разбуженные криками пассажиры трюма тихонько меж собой бурчали, но громко выразить своё недовольство в отношении меня не торопились. Пусть и из-за меня их разбудили. Отмочил я вчера номер. Устроил гладиаторские бои.
Да уж… Отличился…
Малиновский, опять же в лицах, когда я в себя пришел, всё мне и описал.
— Побледнели Вы, Иван Иванович, стали как полотно, а затем принялись их мутузить…
Как и разглядел он, что я побледнел? Темновато в трюме…
Побледнел — это плохо. Нет, не для меня, для тех, на кого я набросился. Бледнеющие от гнева и убить легко могут. Те, кто краснеют — яры, но отходчивы, а бледнеющие — потенциальные душегубы…
— Тут и начали их молотить — одного, другого. Да всё быстро так…
Родион попытался изобразить мои удары, но у него плохо получалось.
— Доктор Воробьев!
Ну, коли зовут — надо ответить.
— Да. Что нужно?
Из вредности, я по-русски это сказал. Им надо — пусть и понимают.
Кричавший в люк замолк.
— Подойдите. Мы лестницу спускаем.
Уже по-русски это было сказано.
Ага, спускают они… Лестница эта, одно название. Явно, первоначально её тут не было, а как понадобилось людей в трюме возить — изготовили. Угробище, а не лестница. У тех, кто её делал, руки не из того места росли.
На палубе я чуть с ног не свалился. Вдохнул свежего морского воздуха и поплыла моя головушка.
— Один момент. Дайте, постою немного…
Это я тем сказал, что меня из трюма на свет Божий за какой-то надобностью извлекли. Да, среди них был и один в российской офицерской форме. Где-то я его мельком, кажется, видел.
— Ну, зачем я понадобился? — спросил я не очень вежливо. А, что они ждали от каторжанина?
— Иван Иванович, что-то капитан заболел, — ответил на мой вопрос соотечественник.
Ага, по имени отчеству… Припекло видно…
— Что с ним случилось? — перешел я на деловой лад. Пусть капитан этот и не на курорт нас везёт, но…
— Жалуется с вечера на боли в животе. Мы уж и грелку прикладывали на больное место, а всё лучше не стало…
Грелку! При болях в животе!!!
Мля…
Они, что, угробить его думали? Нельзя при болях в животе никаких грелок использовать!
Ну, сейчас пара минут ничего не решает.
— Руки бы мне помыть, а лучше — всему окунуться… Переодеться ещё.
Пахнет сейчас от меня — как от бомжа. Кстати, знают ли здесь такое слово? Появилось оно уже или нет?
Моя просьба была моментально выполнена и вскоре я, наряженный в новенькую матросскую робу, уже входил в каюту капитана.
Корабль — развалюха-развалюхой, а здесь — только павлина в клетке нет.
Я опросил больного, осмотрел его, провёл пальпацию живота. Всё говорило за аппендицит.
Пациент требовал оперативного лечения. Так-то аппендэктомии в мире начали делать ещё в первой половине восемнадцатого века. В России — в конце девятнадцатого. В начале двадцатого века — это уже была официально признанная врачебная практика при воспалении червеобразного отростка.
