Когда-нибудь мы будем вместе (СИ) - Мархасин Вадим (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
Нетерпеливый Серега Князев — комбат два, ворошит его палкой, горя желанием приступить к приготовлению шашлыка. Ротные Витька Кудинов с Саней Кропотиным насаживают мясо на шампуры. Рядом постукивает топором командир первого взвода старший лейтенант Володя Шмелев, — пытается обстругать какой то чурбачок.
Все молчат, проникнувшись моментом. Умиротворение тихо опускается на душу. Все вместе, но как будто каждый на своем острове. В своем выдуманном мире, думают о чем то личном.
Водка дошла до кондиции, на плащ-палатке порезаны домашний хлеб и помидоры, соленые огурчики выложены на расстеленную газету. На импровизированном столе скромные дары земли Российской. Каждый припер что мог. Кто лечо, кто горлодер с хреном. Зеленый лук с головками импровизированно выложен пучками по кругу, рядом в банке соль крупного помола. Вскрытые банки с сайрой и сельдью, оцинкованная трехлитровая банка маринованных помидоров из офицерского пайка.
Наконец дрова прогорели, угли пылают ярким, ровным цветом. Лицо Князева красное как кирпич от закатного солнца и жара костра. Взяв нанизанные шампуры, Серега аккуратно выкладывает их на кирпичи стоящие ребром над углями, и неторопливо вращает. Капли специй и рассола с шипением капают на угли, откуда поднимается обалденный запах. Мясо сперва закипев по краям, начинает темнеть, румяниться. В то же время водочка уже разлита по стаканам и народ для гулянки собран. Солдатские кружки стоят в один ряд, Шмелев ловко плеснул в каждую по три булька.
— Ну, что, под мясо?
— Будем! Поддержал соседа Соколов.
Мужики опрокидывают в себя водку и быстренько закусывают.
Костровой кричит: — мне оставьте!
Все гогочут, остатки напряжения последних дней растворяются в наступающих сумерках. Темные кусты подступили плотнее, от реки повеяло долгожданной прохладой. Володя Шмелев с Серегой приносят шампуры на которых пузырится жиром, прослоенное подгорелым луком и подвявшими помидорами мясо молодого барашка. Без команды бутылка прошла по кругу, щедро наполняя "бокалы" соседей.
— Между первой и второй, — прочитал многим знакомую мантру Шмелев командуя, — все к столу, пузырьки на середину.
— Это такой прикол у ракетчиков. Стартовый стол и его выравнивание во всех плоскостях, — шепнул на ухо Кропотину Кудинов.
— Мужики, давай за нас, за крепкую мужскую дружбу, — предложил тост Семенов!
— Давай, — бурно поддержала вся честная кампания.
Дружно чокнувшись металлическими солдатскими кружками офицеры накатили по второй.
Несколько минут, никаких разговоров, только сосредоточенное чавканье и невнятное мычание. Шашлык обжигает руки и губы, сочный запах и аромат специй сводит с ума, заставляет бурлить желудок.
— А как она холодненькая идееет, — протянул с наслаждением Семенов!
Постепенно народ разговорился, обстановка навевает воспоминания о таких же вечерах, встречах, событиях, которыми не терпится поделиться друг с другом, вместе пошутить и посмеяться над собой и друзьями.
— А вот еще шашлычок поспел, — послышался радостный голос Князева. Надев брезентовую рукавицу он собрал пышущие жаром шампуры и притащил к импровизированному столу.
Соколов плеснул водки в кружки соседей и пустил бутылку далее по кругу.
Князев приподнялся, наклонился к ярко рдеющим угля и подбросил несколько заранее приготовленных поленьев и веток. Наклонившись к костру потихоньку подул на угли. Сушняк радостно принялся, и угасший было костер весело затрещал.
Нет ничего лучше, чем вот так на рыбалке, на охоте посидеть возле костра. Слиться с природой. Бездумно смотреть на огонь, мельтешение мошкары на свету. Шмелев подтащил старый трухлявый пень и бросил в костер. Искры роем взвились до макушек деревьев. Темнота еще плотнее обступила компанию.
— За тех кто не с нами, за батяню, — поднял свою кружку Соколов, подымаясь на ноги.
Офицеры встали по примеру командира и молча выпили за погибших товарищей. Выждав тягучую минуту офицеры опустились на землю.
Эдуард Лоскутов начал тихонько перебирать струны гитары, с которой он никогда не расстается.
Прихлопнув по гитаре Эдик негромко запел:
Мои друзья — начальники, а мне не повезло:
Который год скитаюсь с автома-а-том.
Такое вот суровое, мужское ремесло…
Знакомый мотив заставил всех подхватить песню ставшую визитной карточкой танкового батальона на всех строевых смотрах.
Аты-баты, Аты-баты.
Аты-баты, Аты-баты.
Соколов, засуровевший лицом, нашарил лежащий рядом автомат и сжав цевье запел второй куплет:
Афганистан, Молдавия и вот теперь Чечня
Оставили на сердце боль утраты
За всех кого не вывел из-под шквального огня.
Голос нового комбата дрогнул:
Аты — баты, Аты — баты.
Взвился голос Лоскутова рубленными фразами, аккомпанируя хлопком ладони по гитаре:
Россия нас не балует ни званьем, ни рублем,
Но мы ее последние солда-а-а-ты.
А, значит, нужно выстоять, покуда не умрем.
Аты-баты, аты-баты
Аты-баты, аты-баты.
Капитан последний раз ударил по струнам и прижал их к деке ладонью. Офицеры задумчиво смотрели на костер. Никто не решался заговорить, прервать странную, непонятную величественность момента.
Лоскутов снова начал тихонько наигрывать ту же мелодию.
Князев тяжело вздохнул:
— Сколько ребят осталось в этих горах! За что? Единственное радует, гнуси всякой мы тут придавили хорошо. Кого только сюда не принесло бороться с гнетом России. И прибалтийских белоколготочниц и бандеросов хохлятских и арабов с персами.
— А как они попав в плен слезно требовали справедливого суда, — мстительно хохотнул в ответ Кудинов, — а вот хрен в сумку! Заседание военно-полевой тройки и к стенке в двадцать четыре часа. Правозащитничек Ковалев, неистово рвался в Чечню отстаивать права угнетенного народа, сунулся в защиту латышской биатлонистки, так его вместе с ней приговорили и шлепнули. И мандат депутатский не помог!
— А тож, — согласно кивнул головой Князев, — я слышал с самого верха поступила команда его пропустить, препятствий не чинить и взять за гузку на горячем!
Перебор гитарных струн переплетался с шумом ветра в верхушках деревьев, плеском воды, жужжанием комаров. Каждый думал о чем — то о своем. Лица друзей у кого задумчивы, у кого мечтательны или грустны. И кажется ну что еще нам надо в жизни, к чему все эти хлопоты и тревоги? Ведь человеку немного надо.
Раздался последний аккорд, еще несколько секунд волшебство музыки поддерживает тишину, после чего опять сал слышен тихий говор. Водка наполняет кружки как бы уже сама собой. Кто-то пошел до кустов и шарахнулся от взлетевшей птицы под смех товарищей.
Эдик прекратил играть и ударился в воспоминания:
— А мы в Германии на охоту ходили, на куропаток, прямо на территории части.
— А где ты там служил? — спросил Князев.
— На арсенале.
— Ага, там такие требования к мерам безопасности, а ты — на охоту!
— А мы и безопасность блюли! Представь — территория вся огорожена, кругом штабеля боеприпасов. Куропаток развелось — пропасть! А стрелять нельзя! Знаешь, что мы придумали? Представь себе картину — развернувшись в цепь, чтоб ни одна птица мимо нас не проскользнула, офицеры с рогатками на перевес прочесывают территорию.
— Да ну! — не поверил Князев.
— Вто тебе и да ну, — передразнил товарища Лоскин, — нащелкаем птичек, выпотрошим, запечем в фольге в золе. Такая вкуснятина! Там не только мы охотились.
Я как то раз пошел на рыбалку. Рядом небольшая речка протекала. Наловил десяток сорожек, иду домой удовлетворенный и умиротверенный. В гарнизоне у нас бродячий кот жил. Черный, крупный зверь, какой-то угловатый, сам себе на уме. Я иду, а навстречу важно вышагивает этот кот, с куропаткой в зубах. Остановился и уставился на мой пакет с рыбой, потом перевел взгляд на меня. Смотрим другу другу в глаза и завидуем. Я в шутку — ну что братан давай меняться. Тот внимательно смотрит на меня, и не уходит, словно чего-то ждет. Я достал из пакета крупную сорожку и положил на землю. Покосившись на куропатку торчащую в зубах, на рыбу лежащую перед носом и немного подумав, кот осторожно положил птицу, взял в зубы рыбу и важно прошествовал мимо меня дальше. Вот так я с рыбалки вдобавок еще и с куропаткой пришел!
