Ксенофоб - Шенгальц Игорь Александрович (читать книги бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗
Отпив пару глотков, я поморщился. Нет, специфические крепкие алкогольные напитки — это испытание на любителя. Я предпочитал «казенную» или же готов был довольствоваться пузатой кружкой светлого пива, в крайнем случае, как сегодня, отдавая дань бокалу-другому вина. Но вполне возможно, что я попросту не распробовал этот напиток, число его любителей росло день ото дня.
К тому же я не понимал весь этот ажиотаж и конспирацию вокруг виски. Да, его ввоз в страну сейчас под запретом, но ведь у нас не сухой закон. Виски — это просто контрабандный товар, за который даже не посадят, а лишь оштрафуют. Так зачем весь этот лишний шум вокруг? Потом я догадался, чем больше пыли в глаза — тем ценнее товар, тем больше можно накрутить цену за бутылку. А лучше всего вообще пустить слух, что только настоящие аристократы могут позволить себе пить виски. И тогда каждый, кто мнит себя хоть в чем-то выше остальных, будет считать своим долгом потреблять исключительно этот напиток независимо от цены.
Внезапно оркестр смолк, свет в зале притушили, и на сцену вышел конферансье в смокинге.
— Дамы и господа, в этот прекрасный зимний вечер, когда за окном воет вьюга, наше заведение готово согреть всех вас глоточком чая...
В зале засмеялись, особенно веселились любители того самого «чая».
— Но чай согревает лишь ваши тела, для души мы приготовили иное.
Гости замолкли, готовясь к столь долгожданному объявлению.
— Для вас поет несравненная Марлен!
Шквал аплодисментов буквально смел конферансье со сцены, а на его место вышла белокурая девушка, вступив в освещенный прожектором круг, — невысокая, но с хорошей фигурой и тонким, аристократическим лицом.
Негромко заиграл оркестр, словно подбирая на ходу ноты, выстраивая интонационный рисунок, подстраиваясь под исполнителя.
Марлен запела. Позже я не смог вспомнить, о чем была та песня. Слов я не разбирал, слыша лишь голос. Но с каждым словом, с каждой строкой передо мной как наяву вставала история девушки, молодой и прекрасной, невинной, но в то же время порочной, неприступной и вызывающе сексуальной. Пела она о своих желаниях, своих мечтах, своих грезах, рассказывая о самом постыдном с шокирующей откровенностью.
Зал внимал. Казалось, вокруг даже перестали дышать.
Наконец песня затихла, оркестр умолк, но еще долгих полминуты в зале стояла гробовая тишина, пока кто-то один не начал хлопать в ладоши, сначала осторожно, даже чуть испуганно, а потом все ускоряясь, и вот уже весь зал вскочил из-за столиков, и я в том числе, и бешено аплодировал, сливаясь в общем экстазе.
Певица сдержанно поклонилась, а оркестр тем временем заиграл какую-то веселую мелодию. И вот уже Марлен запела о чем-то легком и понятном, воздушном и невесомом, о любви официантки и моряка. И эта простая история заставляла многих дам вытирать уголки глаз платками, а мужчин распрямлять плечи, втягивать животы и шепотом доказывать своим спутницам, что вот именно они никогда бы не поступили, как герой песни, уплывший в дальние моря и бросивший свою возлюбленную в одиночестве коротать остаток века.
Эта песня зацепила меня не так сильно, хотя мастерство певицы было выше всяких похвал. Не зря ее выступления, достаточно редкие, вызывали такой ажиотаж у публики.
Но, может быть, я проникся бы песней и больше, если бы не заметил, как в зал вошли три человека. Выполняя в последнее время весьма сомнительные заказы, я сумел запомнить в лицо множество уличных «королей».
Сейчас я точно не ошибался, в «Чужак» заглянул Степан Симбирский. Но даже если бы я не узнал его, то двух здоровяков, явившихся недавно по мою душу в сопровождении фогеля, я признал бы точно.
Симбирский и его свита.
Их тут же проводили за свободный, несмотря на забитый зал, столик, видно зарезервированный для особых гостей.
Тем временем свет уже усилили, и, пока Степан и его подчиненные проходили к столику, я сумел рассмотреть его наилучшим образом.
Еще совсем молодой для его статуса — на вид не старше тридцати, среднего роста, не слишком широкий в плечах, он при этом отличался от своих товарищей, так же как породистый пес отличается от дворовой стаи, даже если им приходится какое-то время бегать вместе.
Чувствовались в нем изрядное достоинство и несгибаемая воля, без которой в его работе в принципе невозможно было добиться успеха.
Одет Степан был по последней моде: костюм в тонкую полоску, цветастый галстук и лаковые черно-белые штиблеты. В руках он держал трость, но я не сомневался, что у этой троицы имеется при себе и иное оружие.
Не успели новые гости усесться, как их стол заставили тарелками и разнообразными бутылками. Не забыли и о чайничке.
Степан благосклонно кивнул официантам, впрочем не удостоив их чаевыми. Но мне показалось, что халдеи остались довольны одним лишь отсутствием нареканий. Умел Симбирский обращаться с людьми, ничего не скажешь.
Выждав несколько минут, дабы проверить, не появится ли еще кто-то в зале следом за Степаном, я поднялся на ноги, оставив на столе сорок марок — весьма щедрая плата даже по здешним расценкам.
Все это напомнило мне давний эпизод — вечер, когда я познакомился с нынешним императором Руссо-Пруссии. Тогда представление тоже было в самом разгаре, но потом началось страшное — в зал явились убийцы, и пошла кутерьма...
Сегодня все выглядело мирно и спокойно. Марлен пела очередную песню, гости слушали, впрочем уже немного придя в себя и не забывая закидывать в утробы очередную порцию еды и наполнять бокалы и стаканы горячительными напитками.
Я двинулся было в сторону уборной, и никто, включая охранников, не обратил на меня внимания, но примерно на половине пути я плавно изменил маршрут, якобы решив дослушать песню у очередной колонны, и спустя некоторое время оказался прямо за спинами тройки деловых.
При желании я мог убить их всех за пару секунд прямо тут, и никто не успел бы мне помешать. Затем, воспользовавшись поднявшейся суматохой, я легко скрылся бы из ресторана. Возможно, этим я решил бы большую часть своих проблем... Жаль, что я не убийца. По крайней мере, за деньги я не убивал никогда, если, конечно, не считать офицерское денежное довольствие на войне — деньги за смерть.
— Господин Симбирский, — негромко позвал я, но спины у всех трех человек, сидящих за столом, мгновенно окаменели, — нам бы поговорить наедине. Поверьте, это в ваших же интересах...
Степан медленно обернулся, вглядываясь в мое лицо. Его телохранители дернулись было вверх, но Симбирский резким движением руки вернул их на место. Сам он выглядел интересно: тонкие подкрученные усики, прилизанные волосы, разделенные на ровный пробор посередине, и совершенно бесстрашные глаза многоопытного человека. Пожалуй, этот брал не только лихостью, но и умом.
— Хм... Кирилл Бенедиктович, если не ошибаюсь?
— Это он, — подтвердил один из громил.
— Так точно, — не стал отпираться и я. — Искал вас.
— И, как вижу, быстро нашли...
— Это было несложно. Человек — раб привычки.
— Что ж, — легко улыбнулся Степан, — я учту ваши слова. Очень, знаете ли, не люблю оказываться банальным и предсказуемым, это не тешит эго... а также печально, когда оказывается, что безопасность лишь мнимая...
— Нет такого сейфа, который не вскрыл бы умелый медвежатник.
— Да вы прямо философ, Кирилл Бенедиктович. Удивлен! Представлял вас себе несколько иначе.
— Двухметровым недалеким бугаем? Так ведь выглядят все сыщики в романах.
Симбирский вновь улыбнулся.
— Так вот, — напомнил я, — у меня к вам срочное дело.
— А не связано ли оно с тем моим поручением, которое вы взялись исполнить?
— Давайте сразу оговорим нюансы. Я не брался ни за какое ваше поручение. Все, на что я согласился, это переговорить с пернатым. А дальше уже наша с ним договоренность...
— Ну-ну, господин Бреннер, не стоит грубить. Я прекрасно знаю, где именно вы были тем вечером и с кем имели честь общаться. Я вовсе не настаиваю, что поручение сие исходит от меня. Я даже не знаю, о чем вообще речь. Но человек, вам его давший, и мой друг тоже... если я только смею так ее называть... Поэтому не будем пререкаться, а лучше подумаем, как быстрее выполнить требуемое.
