Мой милый жандарм (СИ) - Самохин Валерий Геннадьевич (бесплатные серии книг txt) 📗
- Позвольте вашу сумочку, дамочка! - Лысый дядька, неприятно ощерившись, потянул у меня из рук ридикюль. - Господа понятые, прошу внимания, сейчас будем сверять нумера билетов.
На свет появилась давешняя пачка ассигнаций. Бритый здоровяк достал из нее одну купюру и принялся водить пальцем по листку бумаги, заполненному столбцами цифр. Секретарь с теткой едва не подплясывали от нетерпения, по-гусиному вытягивая шеи.
Во, влипла! Странно, но волнения я не испытывала. Лишь чуточку досады, что так глупо попалась в ловушку, и капельку веселой злости. Ладно, мой маленький и подлый кассир, ты у меня дождешься! В том, что это проделки моего знакомого плута, сомнений не было. Интересно было другое - в чем смысл этой провокации?
- Погляди хорошенько, Фрол Семенович, у нее еще и документик весьма любопытный припрятан, - показался в дверях ухмыляющийся Лука Астафьев. - Им-то она меня шантажировать и удумала.
Лысый дядька, оторвавшись от сверки купюр, одарил меня недобрым взглядом. Я поежилась от внезапно накатившего озноба - вот и открылся ларчик. Банальная месть, другие варианты на ум не шли. Вот только за какой крючок он подцепил горе-кассира?
Мой кровный недруг, тем временем, извлек и злополучный план банкротства фабрики. Пробежался по тексту глазами, хмыкнул удовлетворенно и нарочито небрежно спросил:
- Ваше письмецо?
- Впервые вижу! - сыграла я изумление.
- Значит, отрицаете?
- Сами мы неграмотные, письму не обучены, - нахально заявила я. - Враги подбросили, не иначе... - кивнув на секретаря, доверчиво пожаловалась: - Вот этот супостат и подложил, мне его физиономия сразу подозрительной показалась... Прошу арестовать его немедленно и наказать со всей строгостью закона.
Секретарь побледнел, беззвучно хватая ртом воздух. Тетка-бухгалтер испугано отпрянула от него в сторону, едва не придавив своим могучим бюстом одного из полицейских.
- Ваньку валяем? - краешком губ усмехнулся околоточный надзиратель.
- Да как можно? - искренне возмутилась я. - Мы к власти завсегда со всем почтением, душой и помыслами чисты, сердцем трепетным открыты.
- Почему ваш сообщник с вами не прибыл? Где он сейчас?
- Какой такой сообщник? Не знаем мы никаких сообщников.
- Испанский дон, - терпеливо пояснил Фрол Семенович, продолжая потрошить мой несчастный ридикюль.
- В глаза не видели никаких донов! - клятвенно заверила я, для убедительности похлопав ресничками. - У нас в деревне отродясь про енту породу слыхать не слыхивали... Про Армагеддон батюшка в церкви сказывал, иных донов мы знать не знаем, ведать не ведаем.
- Ладно! - с силой прихлопнул по столу надзиратель. - Вижу, добром у нас с тобой не сладится. Отвезу в участок, посидишь ночь в раздумьях, утречком передадим тебя в городскую управу. Статья тяжкая, не по нашей части будет... Ну, а если образумишься, иль контингент наш не нраву придется, то милости просим на допрос - душу облегчишь признанием чистосердечным, глядишь, и мы придумаем в чем посодействовать.
Ага, слышали мы байку про чистосердечное признание. Оно, конечно, душу облегчает, несомненно, но и срок увеличивает несоразмерно. Фабриканту про это расскажи, вдруг покается.
Я ехидно улыбнулась в ответ. С независимым видом взяла зеркальце, картинным жестом поправила локон и послала воздушный поцелуй взирающему на меня с неподдельным ужасом секретарю.
Фрол Семенович нахмурился.
- Имей в виду, в этот раз не отвертишься. И улики письменные имеются и свидетели надежные в полном комплекте.
Мне вдруг вспомнились мои студенческие годы. Учебная практика. Скучная, серая, сплошь цифры да кодексы. Вот мы и бегали к друзьям со следственного факультета - у них учеба была не в пример веселее. Больше всего манил угрозыск. Один из старых оперов частенько поучал нас: зубрите, мол, девчонки, блатную "феню", в жизни все сгодится.
Я насмешливо прищурилась.
- Свидетели, значит?
- Целая фабрика, - с некоторым недоумением подтвердил околоточный надзиратель.
Поманив его пальчиком, я шепотом произнесла:
- У тебя, гражданин начальник, кивалы рамсят не по понятиям. Кумовью в рот глядят за пайку позорную, вона какие ряшки понакусали... - кивком указав на щекастую тетку, ехидно добавила: - А гражданину терпиле передай: пусть рога в сумку сложит да обратку включит, иначе его же подстава против него самого и обернется.
Надзиратель отпрянул от меня, словно от прокаженной.
- Это чего вы, барышня, такого говорите? - ошарашено выдохнул он.
Безмятежно улыбнувшись, я промурлыкала:
- Вы бы мне не "тыкали", господин полицейский, глядишь - и беседа у нас сложилась бы иначе... - и гордо вскинула подбородок: - А с хамами общаться я отказываюсь наотрез!
... Закончили с формальностями быстро. Понятые подписались под протоколом, я напомнила про свою неграмотность и заявила, что и крестики рисовать не умею. Со мной не спорили, протокольно зафиксировав отказ.
Узрев меня под конвоем, Пахом едва не подавился семечками. Но надо отдать ему должное - стоило мне многозначительно подмигнуть, как он приласкал хлыстом вороного, сорвав того с места в карьер. Вот дядюшка-то обрадуется!
В участке со мной особо не церемонились. Грубо обыскали и столько же неласково затолкали в одиночную камеру с маленьким зарешеченным окном. Спасибо и на этом, что не в общую кутузку с местными отбросами общества.
К вечеру началось паломничество. Первым заявился долговязый полицейский с унылым, отечным лицом. Поставив передо мной железную миску с кашей и кружку, накрытую сверху ломтем хлеба, он присел с края лежанки. Помолчал немного, вздохнул тяжело и горестно произнес:
- Не повезло вам, барышня.
- Это почему же? - из чистого упрямства возразила я.
Оставив мой вызывающий тон без внимания, он неторопливо продолжил:
- Делишки свои эти господа обстряпывают с умом, не придерешься. В этом они мастаки изрядные. Не далее как в прошлом месяце вдова полковничья в их сети попалась, отступного сто тыщ заплатила, лишь бы позору избежать и огласки. На жалобы не надейтесь попусту, у них везде волосатая лапа имеется... Мой вам совет житейский: платите, не чинясь, сколь не попросят... - с кряхтением поднявшись на ноги, он сумрачно покачал головой и вновь повторил: - Не повезло вам, барышня, шибко не повезло.
М-да, ларчик-то оказался с потайным дном. Дело оказывается вовсе и не в надзирателе. Попала ты, Анька, под обыкновенное мошенничество. Судя по всему, красавчик Жорж втирался в доверие к наивным и влюбчивым простушкам, вроде меня, после чего жертву самым элементарным образом подставляли. Похоже, что в моем варианте меня подводили к афере с мифическим долгом, но я сама дала им в руки куда более весомый козырь.
Интересно, дело о вымогательстве посредством шантажа прекращается за примирением сторон, или меня осудят в любом случае? Впрочем, что сейчас гадать. Состоянием разжиться я еще не успела, да и платить им в любом случае не собираюсь. Хотя улики против меня, надо признать, бесспорные. Шансов выкрутиться нет ни малейших.
Ладно, нечего горевать раньше времени. Голова тебе для чего дана? Вот и думай, вырабатывай линию защиту. Свидетели ерунда, их всегда можно запутать, но документ с моим почерком - это уже серьезно. Да и купюры меченые просто так со счетов не сбросишь.
Спокойно поразмыслить мне не дали. Дверь скрипнула тонко, протестующе, и явила взору ненавистную лысину.
- Не надумала признания давать?
Фрол Семенович взирал на меня насмешливо, с ехидцей.
- Пошел вон, хам! - ровным тоном посоветовала я.
Надзиратель засопел гневно, поскреб щетину ожесточенно, но в перепалку вступать не стал. Лишь дверью хлопнул так, что штукатурка с потолка осыпалась крупными хлопьями. Непонятно, чего он так злится? Вроде ничего плохого я ему не сделала, только собираюсь.
Не прошло и минуты, как нарисовался Жорж. Собственной гнусной персоной. С заискивающей улыбкой на губах и с дурацким букетиком ромашек в вытянутой руке. Боже мой, какой он все-таки идиот!
