Балаустион - Конарев Сергей (лучшие книги без регистрации TXT) 📗

– Что ты сказал? Городская стража? – Леотихид был раздражен не меньше. – Так вышвырните их вон.

– Мы пытались, но их слишком много, целый лох, и ведет их сам Дорилай. Кроме того, там полемарх Брахилл со своими «бесстрашными» и кто-то из геронтов, и граждан толпа …

– Ха! – Пирр тоже услышал это и, сверкнув глазами, поднял меч к потолку. Его товарищи на лестнице ликующе взвыли.

– Проклятье! – лицо Леотихида посерело. – Закрыть двери, немедленно. Ясон! Мы должны убить этих, прежде, чем…

– Не сходи с ума, элименарх, – с сожалением глянув на Иамида, одноглазый гиппагрет медленно опустил махайру в ножны. – Я не собираюсь биться с половиной Спарты. Нужно уходить.

– Нет! – в зеленых глазах Леотихида плескался огонь. – Ребята, ко мне! В мечи этих… Я сам поведу вас. Пактий, позаботься о дверях. Полиад, Арсиона, ко мне.

Прежде, чем «белые плащи» успели выполнить приказания элименарха, на пороге продомоса возникла высокая статная фигура. За ней теснились городские стражники в узнаваемых серых кольчугах, совершенно отличных от армейских панцирей остальных воинов Лакедемона.

– Мечи в ножны! – велел первый из вошедших. – Именем закона!

– Авоэ, вот и Закон, – удовлетворенно промолвил Фебид, спускаясь по ступеням.

– Господин эфор, с тобой все в порядке? – воскликнул Дорилай, начальник городской стражи, шагнув в продомос. – Что, во имя богов, здесь происходит?

– Не твоего ума дело, хилиарх, – зло бросил Леотихид. – Что, демоны тебя задери, ты тут делаешь?

– Блюду закон, – сухо отвечал Дорилай. – А…

– Хилиарх Дорилай, исполни свой долг, – властно велел Фебид. – Арестуй элименарха и его людей, я обвиняю их в заговоре и государственной измене.

Дорилай, нахмурив брови, обескураженно поглядел на Леотихида.

– Кхм… Я должен, господин элименарх, выполнить распоряжение эфора. Уверен, все разъяснится…

– Болван, – покачал головой Леотихид, скользнул глазами по столпившейся у лестнице окровавленной кучке эврипонтидов, закусил губу, медленно повернулся к своим. – Все кончено, ребята, уходим.

– Но… – попытался поднять голос хилиарх. – Тогда мне придется применить силу.

Какая-то тень упала на шлем Дорилая. Обернувшись, он оказался нос к носу – или, что вернее, носом к подбородку – с Ясоном. За плечами гиппагрета стояли еще два исполина.

– Неужели? – прорычал гиппагрет, нависавший над вовсе не мелким хилиархом как гора над холмом. Взгляд единственного глаза Циклопа блестел неизрасходованной злобой.

– Дошло, хилиарх? – процедил Леотихид. – Этой ночью законы спят.

Хилиарх взгляда не отвел, но и не шевельнулся, когда Ясон отвернулся и прошел мимо, едва не задев его плечом. «Белые плащи», обступив Леотихида, плотной группой двинулись к выходу. Стражники, не посмев заступить им дорогу, раздались в стороны.

– Хорошо, пусть уходят, – эфор Фебид положил руку на плечо дернувшегося было Пирра. – Довольно на сегодня крови.

– Эй, Рыжий! – крикнул царевич. – Скоро свидимся вновь.

– Тебя этот момент уж точно не обрадует, мерзавец, – донесся ответ. Через миг султан леотихидова шлема исчез в дверном проеме. Когда последние спины отступавших скрылись, в продомос ступил коренастый, увенчанный сединами муж в кожаном полупанцире.

– Похоже на повальное бегство, кур-рва медь!

– Спасены, – только сейчас поверив, Галиарт сел на ступени, аккуратно положил рядом меч и закрыл лицо руками.

– Брахилл! – выкрикнул Мелеагр в ухо Леонтиску и захохотал. – Вот и счастливый конец, афинянин, – все, как в банальной сказке!

– Да, – сын стратега открыл глаза и увидел в глубине продомоса неподвижные, иссеченные тела Тисамена и Иона. – Как в сказке.

Он чувствовал себя мертвым.

– Все верно? – Ион опустил лист пергамента, который держал перед глазами и вопросительно поглядел на Галиарта. Голос прозвучал глухо из-за повязок, покрывавших половину лица и три четверти головы историка. Торс и шея Иона тоже были перебинтованы, левая рука висела на перевязи. Тисамен, упав на товарища, принял на себя большую часть предназначенных им обоим ударов и тем спас его жизнь. Больше всего беспокойства Иону причиняли множественные глубокие порезы на голове и колотая рана в боку. Впрочем, уже через неделю он настолько поправился, что потребовал инструменты для письма и чистый пергамент. Лично присутствовать на событиях, последовавших за той кровавой ночью, Ион не смог, поэтому его друзья из тех, кто остался на ногах, приобрели новую обязанность – подробно рассказывать раненому историку о происходящем в городе и за его пределами. Увы, среди рассказчиков не было ни храбреца Тисамена, с великими почестями похороненного Эврипонтидами, ни едва живого Леонтиска. Из прочих защитников дома лафиропола серьезно пострадали Аркесил и Исад, легкими ранениями отделались Галиарт, Феникс, стратег Леонид и сам царевич Пирр. Лих-Коршун оказался единственным, кто не получил ни царапины, не считая Мелеагра и эфора, не принимавших участия в схватке.

Вспомнив о цене, которую пришлось заплатить, Галиарт сглотнул сжавший горло спазм. Стоила ли победа такой цены? Хотелось бы верить, что да… Усилием воли он вернул себя к реальности.

– Да-да, так все и было, – подтвердил он в ответ на повторный – с ноткой удивления – вопрос Иона. – Не считая того, что Леотихид бежал из города лишь спустя сутки, вместе с Эвдамидом. Не думаю, что эта мелочь имеет большое значение для истории.

– Имеет, – историк укоризненно поглядел на друга, сделал какую-то пометку, едва заметно кивнул перебинтованной, как у мумии, головой и снова поднял рукопись к глазам – раненая шея не позволяла ему наклоняться.

– Мать, не время для споров, – Эвдамид стиснул челюсти, стараясь держать себя в руках. – Ты не понимаешь…

– Я все понимаю, сын, – царица жестом заставила сына замолчать. В ее глазах застыла стальная дымка. – И, сделай милость, припомни – я однажды сказала, что не покину Спарты, что бы ни случилось. Судьбе было угодно, чтобы все произошло так, как произошло, в большой игре произошла очередная смена позиций фигур, и вам, сыны мои, нужно покинуть город. Разумеется, на время, чтобы иметь возможность сделать свои ходы и изменить ситуацию. Но мы, женщины, так уж сложилось, в эти игры не играем. Поэтому я остаюсь здесь, защищать, насколько это будет возможно, интересы дома Агиадов и приглядывать за имуществом. Уберечь дворец от разграбления, наверное, не удастся, но, я думаю, Эврипонтиды не посмеют разрушить его, если я буду продолжать в нем жить.

– Но, мать, – вступил в разговор Леотихид, уже сменивший белые парадные доспехи на панцирь из вареной кожи и темный шерстяной плащ, что более пристало беглецу, – оставаясь здесь, ты передаешь себя в руки Пирра, этого демона, и он сможет воздействовать на нас через тебя.

Эвдамид закивал головой, давая понять, что именно это он и хотел сказать.

– Эврипонтиды, как бы плохи они ни были, – от крови Геракла, и не воюют с женщинами, – скорбно улыбнулась Тимоклея. – Да и я была бы никчемной заложницей, – даже тупоголовый отпрыск Павсания поймет, что я скорее умру, чем позволю использовать себя в его целях. Так что будьте покойны, сыны мои – по большому счету ничего мне не угрожает.

– Не угрожает? – возмутился Эвдамид. – А оскорбление достоинства, наглость толпы, публичное унижение?

Треугольное лицо царицы отвердело.

– Я готова пройти через это, – спокойно ответила она. – Обед, пресыщенный сладостью власти и пряностями почестей, не помешает сдобрить щепотью страданий и унижения, – для того хотя бы, чтобы почувствовать разницу. И тем слаще будет потом вино отмщения! Да и вы ковать победу и сражаться за нее станете яростнее, если будете знать, что мать ожидает вашего возвращения, окруженная недругами, – вот мотив не из последних. Одним словом, сыны, не теряйте зря времени – я решила, и не передумаю.