Ермак. Начало - Валериев Игорь (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
С утра и до обеда я помогал дядьке Петро и его жене тёте Ольге торговать на ярмарке. Никифор с женой, Ромкой и Анфисой как ушли по рядам, так и пропали. Узнав от атамана, что оружия и книг на ярмарке нет, я спокойно торговал, так как остальные товары меня не интересовали. До обеда я продал почти всю свою рухлядь и шкуры, став обладателем шестидесяти рублей с копейками. Селевёрстовы также расторговались, практически полностью, чему немало способствовала моя помощь. Я даже не ожидал от себя таких умений по навязыванию товара покупателям. В том своём мире никогда не торговался, а тут меня будто прорвало. Очень часто после моей торговли какой-нибудь покупатель отходил от нашего торгового места, недоумённо крутя головой: «И зачем я это купил?». Дядя Петро с тётей Ольгой только похохатывали над моими шутками-прибаутками во время торговли типа: «Налетай, не скупись, чтоб дохой обзавестись!».
После обеда я был у Бекетова и начался экзаменационный ад. Кроме Бекетова в роли подручных «главного дьявола» присутствовали ещё две каких-то женщины, имена которых я тут же забыл. Увидев мои мучения с пером, Бекетов разрешил мне писать карандашом, и понеслось: диктант, эссе на пол страницы о Благовещенске, задачи по арифметике, алгебре, геометрии, физике, тест по истории и вопросы по географии. Здесь я поплыл и попросил тайм-аут, сказав, что географического атласа никогда в жизни не видел. После того, как минут двадцать просидел над атласом, удивляясь названиям государств, особенно в Африке, о которых никогда не слышал, ответил на вопросы и по географии.
Пока я отдыхал от этого экзаменационного марафона, Бекетов с женщинами проверяли мои записи. Потом о чём-то совещались и, в конце концов, Иван Петрович вынес вердикт, что я будущее светило российской науки на уровне Ломоносова, так как самоучкой освоил курс четырёхлетней гимназии можно сказать на «отлично», а по алгебре и геометрии решил задачи для испытания на зрелость шестилетней и даже восьмилетней гимназии. Поэтому Бекетов поможет мне получить свидетельство об окончании экстерном шестилетнего курса Благовещенской мужской гимназии, договорившись с её директором, и будет настаивать перед всем руководством администрации Благовещенска и Хабаровки, направить на обучение меня в Иркутскую казённую восьмилетнюю гимназию за счёт государственной казны, с дальнейшим поступлением в только что открытый Томский университет. Он надеется, что с учётом опыта изучения английского языка, который я знаю, немецкий, французский, а также греческий и латинский я смогу освоить самостоятельно, имея необходимые словари и учебники.
От такого вердикта о моих знаниях я на некоторое время впал в ступор, но потом стал уверять Бекетова, что не мыслю свою жизнь без военной службы, рассказал о предсмертном наказе деда.
— Хорошо, Тимофей, я понял, что тебя не переубедить, — Пётр Иванович огорчённо покачал головой. — Жаль! Какой бы из тебя учёный мог получиться. Но свидетельство об окончании экстерном гимназии тебе нужен в любом случае. В этом году не получится, твой возраст не соответствует, но на следующий год этот вопрос мы решим. Пойдём к твоему атаману Селевёрстову, будем договариваться.
Пока мы собирались, две женщины преподавательницы вышли, но скоро вернулись, неся учебники, справочники, словари, которые торжественно мне вручили с наказом продолжить самостоятельное обучение. Растроганно поблагодарив за такие ценные подарки, я получил от них напоследок благословение и поцелуи. После этого мы с Бекетовым направились в приезжий дом для разговора с Петром Никодимовичем.
Когда мы вошли в комнату, где проживали дядько Петро с женой и дочерью, там проходил подиум красоты. Все женщины хвастались друг перед другом обновками, а мужская половина семейства Селевёрстовых «дружными аплодисментами» высказывала своё одобрение этим приобретениям.
Зайдя вместе с Бекетовым в комнату, мы некоторое время полюбовались статными казачками, а потом я произнёс:
— Дядько Петро, Никифор, попрошу минуточку внимания, — все Селевёрстовы повернулись в мою сторону. — Познакомьтесь, надворный советник Бекетов Пётр Иванович — директор Алексеевской женской гимназии, а это атаман Черняевского округа Селевёрстов Пётр Никодимович и…
Дальнейшее представление прервалось писком Анфисы и снохи Ульяны, которые бочком вместе с Ромкой проскользнули в дверь, выбегая из комнаты, а атаман с сыном вытянулись в струнку и дружно рявкнули: «Здравия желаем, ваше высокоблагородие!»
«Вот, мля! Я же забыл, что надворный советник по табелю о рангах соответствует подполковнику в войсках или войсковому старшине у казаков. Вот это чинопочитание!» — думал я, глядя, на вытянувшихся в струнку Селевёрстовых, и замершую тётку Ольгу.
Между тем, Бекетов, пройдя в комнату, присел на один из табуретов, при этом в распахнувшейся шубе стал виден крест ордена Владимира, что заставило вытянуться Селевёрстовых еще больше.
— Пётр Никодимович и вы…
— Никифор, — подсказал я.
— И вы, Никифор, — продолжил Бекетов мягким голосом. — Давайте без чинопочитания. Присаживайтесь, зовите меня Пётр Иванович. А пришёл я поговорить о Тимофее.
— Он что-то натворил? — вскочил, только присевший на табурет дядя Петро, а тётя Ольга судорожно вздохнула.
— Натворил, ох натворил, Пётр Никодимович! — Бекетов шире распахнул полы шубы. — Он сегодня играючи сдал на «отлично» выпускные экзамены по четырёхгодичному курсу гимназии, а по некоторым предметам решил задачи испытания на зрелость гимназии за восьмой класс. Вот такой у вас Тимофей — уникум!
Все Селевёрстовы чуть не открыв рты, уставились на меня, а у Никифора челюсть действительно поползла от удивления вниз.
— Я предлагал ему свою помощь в поступлении в губернскую мужскую гимназию сразу в седьмой класс, а потом в Томский университет за счёт государственной казны, — продолжил Бекетов, — но Тимофей отказался, так как не мыслит своей дальнейшей жизни без военной службы. Поэтому придётся помочь ему с поступлением в Иркутское юнкерское училище, а для этого вам надо вместе с ним приехать в Благовещенск на следующий год, чтобы Тимофей смог официально сдать экстернатом экзамены за шесть классов нашей Благовещенской мужской гимназии и получил официальный документ. Это займет дня два-три, может чуть больше. И потребуется немного денег. Хотя об этом не будем говорить. Я решу эту проблему.
Атаман Селевёрстов, вытаращив глаза, продолжал удивлённо смотреть на Бекетова, а у Никифора челюсть опускалась всё ниже и ниже. Только тётка Ольга, судорожно вздохнув, начала улыбаться.
— Я думаю, мы договорились, Пётр Никодимович, — поднимаясь с табурета, продолжил Бекетов, запахивая полы шубы. — Жду вас вместе с Тимофеем на следующий год.
— Так точно, ваше высокоблагородие, — вскочил с табурета атаман. — Непременно приедем.
Бекетов повернулся ко мне, потрепал по плечу.
— В холщовом мешке, куда тебе подаренные книги сложили, сверху и мой подарок лежит. Посмотришь после моего ухода. И всё-таки жалко Тимофей, что не хочешь ты в университет поступать. Какой бы учёный из тебя вышел.
— Пётр Иванович, но будучи на военной службе я могу и наукой заниматься.
— Должен, Тимофей. Должен заниматься. Хорунжий, сотник или есаул, это не твой предел и уровень. С твоей светлой головой ты должен идти выше, чтобы сделать больше для России. Просто обязан для Отечества сделать больше! Всё! Жду тебя на следующий год.
Попрощавшись со всеми за руку, Бекетов, надев шапку, вышел из комнаты.
— Вот это — хрень! — Никифор буквально рухнул на табурет.
Пётр Никодимович, поглаживая усы, продолжал стоять, взирая на меня с каким-то не понятным выражением лица и глаз. В приоткрывшуюся дверь, предварительно заглянув, просочились Анфиса, Ульяна и Ромка.
— Батька, а что Тимофей натворил? — спросила Анфиса.
— Что натворил? Этим он стал, как его, а вспомнил — уникумом! — атаман повернулся к своей жене. — Нет, мать, ты глянь на него, на этого уникума. Мы тут с Никифором перед высокоблагородием во фрунт тянемся, а он с ним как с приятелем разговаривает. Точно — уникум!
