Стратегия обмана. Политические хроники (СИ) - Ванина Антонина (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные txt) 📗

Отец Матео немного помолчал и произнёс:

— Думаю, вы лучше представляете масштабы последствий.

— Вот именно. Тогда я представил, как в момент разоряются люди, разоряются предприятия, экономика рушится. Вы не хотите верить, что мною движут благородные порывы не дать людям умереть с голоду? Ладно, не верьте. Если же говорить о холодном расчёте то он таков — мне не выгодно, чтобы целая страна стала банкротом. Это противоречит моим деловым интересам и как банкира, и как акционера предприятий, которым некому будет продавать свой продукт. Теперь вам мои мотивы стали более ясны?

— Пожалуй, — признал отец Матео.

— И пожалуйста, не переживайте за Синдону и Кальви. Под суд они попали не из-за моего коварства, а из-за своей феноменальной жадности. Они воры и мошенники, и не я подвигал их на это — до криминальных схем они додумались сами. И епископ Марцинкус не сильно от них отстал. Кстати, у меня есть информация из первых рук, что в Риме некий партнер Кальви заставил его провернуть ту махинацию с акциями и всю прибыль получил сам. Как мне помнится, ИРД владеет шестнадцатью процентами акций Банка Амвросия и имеет над ним определенную власть. И ещё, помните, я рассказывал вам о своих подозрениях на счёт «Солидарности»? Как думаете, епископу Марцинкусу под силу провернуть аферу с денежными переводами и усадить за решетку своего партнера?

— Почему нет, — тут же ответил священник. — После краха Синдоны Ватикан потерял слишком крупную сумму. Три года назад в бюджете Града было дыра в одиннадцать миллиардов лир, и, судя по всему, она так никуда и не делась, её наличие просто не афишируют. Я не удивлюсь, если епископ Марцинкус решил покрыть свои убытки за счёт Кальви. Это очень даже в его духе.

— Можно ли узнать, ведёт ли сейчас епископ переговоры с семьей Кальви?

— Если об этом кто и знает, то только сам епископ Ортинский и его заместитель Меннини.

Сарваш подумал ещё об одном человеке, Франческо Пацьенце, но благоразумно промолчал.

— Скажите, как вы думаете, какова будет реакция Ватикана, в частности ИРД, если Банк Амвросия лопнет?

— При шестнадцати процентах акций? Господин Сарваш, вы лучше мня должны понимать, что тогда будет.

— Я говорю не о потерях, отец Матео. Мне просто интересно, станет ли епископ Марцинкус платить по чужим долгам?

— Исключено, он не занимается благотворительностью, притом, что у Ватикана хронический дефицит бюджета.

— Но он может хотя бы пообещать вкладчикам возместить их потери?

— Пообещать он может что угодно, но это не значит, что свои обещания он станет выполнять.

Когда из Нью-Йорка вернулся Карло Кальви, он не стал делиться с Сарвашем подробностями встречи с неизвестными влиятельными лицами. С понурым видом он только произнес:

— Они сказали, чтобы я убедил отца молчать, — и скорбно добавил. — Они нам не помогут. Больше негде искать спасения.

— А что тебе сказал Пацьенца?

— Сказал слушать их, что он ещё мог сказать? Он не помощник.

Прозвучало это с нескрываемым разочарованием.

— Послушай, — произнёс Сарваш. — Ты знаешь об адвокате Виталоне?

— Слышал это имя. Но у отца другие защитники.

— Так пусть наймёт Виталоне. У него обширные связи в различных судах, и с их помощью он умеет устраивать освобождение даже после обвинительного приговора.

— Каким образом?

— Сошлётся на ожидания апелляционного суда.

— Нет, в суде это вряд ли пройдет.

— Ты меня плохо слушал, Карло. Я же сказал, у Виталоне обширные связи. И за их эксплуатацию он попросит немалый гонорар. Подумай об этом, посоветуйся с отцом. Если всё обстоит так удручающе, как ты сегодня мне рассказал, для синьора Кальви последней надеждой остается только Виталоне.

Пообещав в случай согласия Кальви-старшего свести его с адвокатом, который знает всех миланских судей-взяточников, через несколько дней Сарваш встретился со своим информатором из финансовой гвардии, дабы обменяться новостями.

— Слышал, Изакко, что было на днях во Фьюмичино? — начал он с темы, которая не особо интересовала Сарваша.

— Нет, а что произошло?

— Задержали дочь Джелли.

— Ту самую, у которой муж заместитель прокурора Ареццо?

— Именно. Правда прилетела она из Ниццы одна. Зато с чемоданом. А в чемодане четыре конверта. Один вроде как адресован одному депутату-неофашисту и вложен в него тот рассекреченный документ Пентагона, ну, помнишь, из-за него еще убили журналиста. Там что-то вроде полевого учебника американских спецслужб для операций по дестабилизации. Ну, смысл в том, если дружественные Штатам страны перестают слушаться, то к ним засылают агентов, те вербуют подрывные элементы в повстанческие группы хоть из фашистов хоть из коммунистов, и те устроят такое представление, что мало никому не покажется. Так вот этот документ почти на двести страницах Джелли собирался отправить неофашистам. Я так думаю, это намёк им на резню в Болонье.

— Думаешь, вокзал взорвали неофашисты?

— Ну, не Красные же Бригады, не их стиль. Это только у неофашистов такая манера, пострелять, повзрывать, угробить кучу народа и спихнуть всё на коммунистов. «Операция под ложным флагом» — вот как называется такая стратегия. Помнишь взрыв в Национальном аграрном банке, помнишь подорванный экспресс «Италикус»? Это же всё дело рук неофашистов. И Джелли решил им об этом напомнить. Было у его дочери еще одно письмо для какого-то журналиста, с материалами, что Джелли, мол, не виноват, что его, беднягу, оболгали, что П-2, вообще, мирная организация, и те списки, что нашли на его вилле, к реальности вообще не имеют никакого отношения. Но я же тебе не про это хотел рассказать. Самое интересное оказалось в другом конверте. Там был лист бумаги с двумя номерами банковских счетов в Швейцарии, а в скобках имена Джулиано Туроне и Гвидо Виолы.

— Это те, кто проводил обыск на вилле Джелли в Аррецо?

— Точно. И как ты всё помнишь?

Сарваш только загадочно улыбнулся:

— И что же, те счета принадлежат тем следователям?

— Как бы не так. Прокурор Сика не поленился и слетал в Цюрих, чтобы всё проверить. Оказывается, счетов с такими номерами не существует в природе.

— Вот как? — улыбнулся Сарваш. — Забавная была провокация.

— Ну, так недаром же Джелли называют «Кукловодом», вот он и решил по старой памяти подергать за ниточки и неофашистов, и журналистов, и следователей. Только с последними ничего не получилось. Кстати в той записке со счетами, Джелли приписал что-то вроде: у меня еще много компрометирующих документов, если я захочу, то могу всех погубить — или вопрос с «П-2» будет закрыт, или мы все пойдем на дно на одном корабле. В общем, я так понимаю, Кукловод нервничает, земля горит у него под ногами, вот он и мечется, не может приехать в Италию лично, вот и посылает дочь с провокационными письмами. А ты заметил, как только подполье Джелли раскрыли, сразу дело Синдоны сдвинулось с мёртвой точки, Кальви недавно посадили в тюрьму. Неспроста это, Изакко, неспроста.

— А что с Синдоной? — заинтересовался Сарваш. — Его всё-таки собираются выслать в Италию?

— Пока нет, но скоро очень даже могут. Прокурор предъявил ему обвинение в убийстве судьи Амброзоли. Это уже посерьезней мошенничества и банкротства. Думаю, американцы пересмотрят свою позицию по экстрадиции и вышвырнут этого уголовника Синдону на родину.

— Хотелось бы верить, — вздохнул Сарваш.

— Только не надо декаданса, — шутливо осадил его собеседник. — Ты посмотри, как все вокруг меняется, как начинают крутиться шестеренки судебной машины, будто её, наконец, смазали. Италия словно выздоравливает после тяжелой болезни. Как только рассекретили П-2, всех судей с прокурорами, что там состояли, сразу же начали увольнять. И сразу же стали заводиться новые дела, раскрываться старые преступления. А ведь два года ждали, когда будет расследовано убийство судьи Амброзоли, как будто сразу было не понятно, кому выгодна его смерть.

— Я бы на твоём месте не предавался эйфории, — посоветовал ему Сарваш. — Всё-таки не забывай, что списки ложи П-2 попали в руки финансовой гвардии только из-за мстительности Синдоны, который сам является членом ложи.