Мой милый жандарм (СИ) - Самохин Валерий Геннадьевич (бесплатные серии книг txt) 📗
Мужчины переглянулись. Жорж снисходительно ухмыльнулся. Петр Трофимович смущенно покряхтел в кулак и осторожно, взвешивая каждое слово, пояснил:
- Если простые акционеры проведают, что владелец основного пакета пытается найти покупателя, то добром это не кончится. Пока фабрика на плаву, пущай и нет дивидендов, но терпят и ждут, авось все уладится. Да и маклеры продажные курс держат за мзду невеликую. Но стоит во всеуслышание объявить о продаже, бумаги враз обесценятся, а следом и кредиторы прибегут, нож к горлу приставят... Такие дела в тайне делаются, чтоб ни одна живая душа не прознала. А вот когда найдется покупатель, тогда совсем другой расклад наступит, тогда можно с чистой совестью о сделке миру поведать. Новый хозяин и порядок наведет, и деньжатами подсобит, все в прибылях будут.
Это у вас капитализм со звериным лицом, а у нас беззащитная советская власть, - мрачно пошутила я про себя. Нам все эти акции, биржи, котировки только в теории известны, из лекций студенческих. Впрочем, мы тоже не лыком шиты - теории не на пустом месте создаются, за ними практика стоит. Но наша практика опытом без малого сотней лет старше будет, и против вашей всегда верх возьмет.
Идея зашевелилась разбуженным тигренком: еще сонная, зевающая, но уже с клыками и острыми коготками. Поднявшись с диванчика, я непререкаемым тоном заявила:
- Ждите моего возвращения, я скоро вернусь!
- Ты куда собралась, Аннушка? - всполошился купец.
- Хочу в гости наведаться к плуту нашему. Глядишь, и выведаю что-нибудь интересненькое.
Жорж с горячностью принялся отговаривать от необдуманной затеи. Договорился до того, что ждут меня неминуемое разоблачение и страшные пытки в сыром подвале фабричного изувера. Пары-тройки язвительных реплик хватило, чтобы погасить его страстный порыв. Но где-то в глубине души я было тронута его заботой. Все-таки, он далеко не пропащий человек, и моя помощь должна вернуть его на путь истинный.
С этими возвышенными мыслями я покинула особняк. Во дворе застала уже привычную картину: кучер Пахом на пару со своим вороным жеребцом сотрясали окрестности могучим храпом. Впрочем, кто-то из них фыркал, но кто именно я определить не смогла. Жаль было нарушать идиллию, но другого транспорта под рукой не имелось.
- Куда изволите путь держать? - очнувшийся от моего свиста Пахом широко зевнул, перекрестился и спрыгнул на землю, помогая мне подняться в коляску. - По магазинам направимся, аль иные приказания будут?
- В контору промышленника Астафьева поедем, - с важным видом приказала я, пристраиваясь на мягком кожаном сиденье.
- Это которые на Варварке обитают? - уточнил кучер, взмахивая кнутом. - Раньше у них правление отдельно располагалось, в Верхних торговых рядах, но, слышал, недавно на фабрику перебрались.
Вот черт, дорогу-то я и не спросила. Но Пахом не стал переспрашивать, предупредив, чтоб держалась покрепче. Откуда, интересно бы знать, кучер знает фабриканта? Стартовали столь резво, что я только и успела взвизгнуть - протестующе, с испугом.
Коляска неслась по улицам Москвы мягко, бесшумно, лишь изредка щелкал в воздухе бич - звучно, по-разбойничьи. Да зазевавшиеся прохожие, вывернувшись из-под копыт вороного, сыпали вослед бессильные проклятья. Пахом хохотал во всю глотку, скаля крепкие зубы, да понукал и без того азартного в гонке жеребца.
Словом, красотами старины я полюбоваться не успела. Когда прибыли к месту назначения, на мне лица не было. Точнее, оно было бледным, без кровинки, с глазами, горящими от ярости. И ком стоял в горле - холодный, колючий. Мельком глянув в зеркальце на вампирку себя и высказав ухмыляющемуся кучеру все, что о нем думаю, я на подкашивающихся ногах вывалилась из коляски, озирая окрестности.
Фабрика оказалась именно такой, как я ее и представляла. Приземистое одноэтажное здание за массивными коваными воротами, да на проходной покосившаяся будка охранника со следами облупившейся краски. Группа рабочих, ожесточенно о чем-то спорящих, и скучающий урядник в сторонке. До меня донеслись обрывки фраз, несколько раз прозвучало "забастовка".
- Пахом, - негромко подозвала я кучера.
- Слушаюсь, барышня, - немедля откликнулся бородатый изверг.
- Поди узнай, о чем люд рабочий толкует.
- Дык, чего там узнавать-то? Знамо что гуторят: хозяин горб гнуть заставляет денно и нощно, а деньгу зажимает не по совести... У меня на ентой фабрике свояк в мастерах начальствует, даже он на скупость хозяйскую сетует изрядно.
- А где правление у них?
- Во-он в той стороне и будет, - кучер махнул кнутом мне за спину. - Там и склады и администрация ихняя.
На площадке перед небольшим аккуратным особнячком стояло несколько шикарных экипажей. Возницы, собравшись в кружок, лениво грызли семечки, сплевывая шелуху на чистенькую булыжную мостовую. Контраст с самой фабрикой был разительным: если от производства за версту несло упадком и разорением, то правление прямо-таки кричало о процветании и благополучии. Надраенная до блеска медная табличка с солидностью вещала: "Астафьева Луки бумаготкацкое товарищество мануфактуръ"
И вот чего ради, спрашивается, я тащилась в такую даль? Без плана, без подготовки. Тоже мне, разведка боем называется! Впрочем, кое-какие мысли все же появились, и натолкнул меня на них европейской внешности господин, с почестями провожаемый какой-то мелкой сошкой из администрации фабрики.
Приказав Пахому трогаться в обратный путь, я погрузилась в раздумья. Дорога пролетела незаметно, и даже сумасшедшая гонка в этот раз меня не испугала. Едва прибыв домой, я с порога огорошила мужчин:
- Мне срочно нужен иностранец! Желательно испанец, на худой конец сойдет и португалец... Не страшно, если по-нашему не бельмеса, но выглядеть должен солидно и важно.
С английским у меня всегда была напряженка, но на языке Сервантеса я могла общаться вполне сносно. Имелся еще один немаловажной фактор: в этой эпохе знание языков прививалось с детства, но испанский в обязательную программу не входил. В предстоящей афере это играло существенную роль.
- На кой ляд он тебе сдался, Аннушка? - пришел в немалое изумление Петр Трофимович.
- Для дела! - глубокомысленно поведала я.
На все дальнейшие расспросы я отвечала загадочными фразами. Жорж беспомощно хлопал пушистыми ресницами, взирая на меня с глуповатым выражением лица. Наконец, купец сдался. В задумчивости потеребив себя за бороду, он огласил:
- Будь по-твоему, тебя не переубедишь. Упряма ты, дочка, без меры... Есть у моего кума гувернер из Парижу, он многими языками владеет, и вид имеет презентабельный, что наш генерал-губернатор. Но что мне ему сказать?
Пришла пора задуматься мне. Всей правды говорить нельзя, дело все-таки с душком уголовным. Закон и справедливость зачастую находятся на разных полюсах. И если прежде я корила себя в душе за опрометчивое обещание, данное Жоржу, то сегодняшняя поездка на фабрику укрепила меня в правильности выбора. Мой противник-фабрикант, обманывающий всех и вся, и даже собственных рабочих, должен быть наказан хотя бы в малом.
- Ему придется сыграть небольшую роль богатого промышленника из Мадрида, который хочет купить фабрику. Я буду при нем переводчицей и, по совместительству, аудитором.
- Кем будешь? - кустистые брови дядюшки сердито поползли вверх. - Что еще за непотребство ты удумала?
Я прыснула в кулачок.
- Аудитор - это тот же бухгалтер. Когда предстоит серьезная сделка, прежде изучается финансовое состояние покупки... Досконально изучив все нюансы, можно прилично сбить цену.
Иван Трофимович одобрительно кивнул в ответ - это довод ему был понятен. Вновь подергав себя за бороду, уверенно сказал:
- Будет тебе француз. Прямо сейчас и отправимся к куму, не будем откладывать в долгий ящик, коль решила.
- И еще, дядюшка... - я смущенно замялась. - Актеру нашему придется заплатить за работу, а у меня сами понимаете...
