За гранью времени. Курская дуга (СИ) - Волков Александр Мелентьевич (читаем книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
— Молодец, герр Вагнер! — по-взрослому отсалютовал Везденецкий, и Герман не удержался от гордой улыбки. — Рейх отметит твой подвиг. Но позволь мне разобраться с нарушителем. Это работа взрослых.
— Яволь! — ответил Герман.
Герман Вагнер, значит? Либо это занятное совпадение, либо пацан был сыном самого коменданта Вагнера.
— Напомни, где ты живешь? — спросил Везденецкий, пристально взглянув Герману в глаза. — Я должен убедиться, что ты не шпион, и что сможешь без запинки назвать адрес.
— Гитлер-Штрассе 80! — отчеканил Герман.
Ага. Значит, Вагнер-старший засел в парке имени Максима Горького. Именем Гитлера могли назвать только проспект Карла Маркса, ну, или Донецкую улицу. Точную дату переименования Везденецкий не помнил.
— Можешь идти. И если ты ничего не скажешь отцу, я позабочусь о том, чтобы ты получил железный крест.
— Яволь! — Герман от счастья чуть ли не заплакал. Он поманил за собой Тощего и Толстого, и гордой походкой победителя зашагал прочь с набережной.
— Тьфу! — Везденецкий сплюнул на снег, не удержался. — Сами ироды, и детей таких же воспитывают.
— Дядь? — Мишка опешил, услышав чистую русскую речь. — Вы меня накажете? У меня просто во рту пересохло, дядь, — всхлипнул Мишка. — Я больше не буду.
— Спокойно, пацан. А ну, вытри сопли. Советский солдат должен быть смелым. Лучше скажи…. — Везденецкий огляделся и встал перед Мишкой на одно колено, чтобы говорить с ним на равных. — Тебя как зовут? Что с мамкой твоей? С папкой что? Где вы сейчас живете?
— Мишей меня звать…. Папка умер на фронте, — с грустью ответил Мишка, утерев кулаком нос. — Мама работает у какого-то немца. Ей там плохо. Она не любит этого немца. А немцы не любят нас. Нам всем тут плохо.
— Не переживай. Недолго фрицам осталось вам кровь портить, — Везденецкий положил ладонь Мишке на плечо. — Иди домой, Миха. Переулками. Солдатам не попадайся и никому ничего не говори.
— Спасибо, дядь, — сказал Мишка.
И они расстались.
Везденецкий глядел Мишке в след и думал, что мальчику сломали детство. Везденецкий сам рос в Каменске, хорошо помнил этот город. Тут у него были друзья, с которыми он проникал на стройку и исследовал этажи, рискуя свалиться и сломать себе шею. Увы, но немец лишил Мишку возможности быть ребёнком. Немец сделал его рабом.
Везденецкий вернулся в лес, и, пробираясь через буреломы, добрался до маленького лагеря, спрятанного за кольцом деревьев. Километрах в пяти от берега Северского Донца. Под навесом из еловых ветвей разлеглись Катя с Аней, отдыхали после утомительного ночного перехода. Митя достал из ящика с немецкими маркировками банку тушенки, вскрыл ножом и принялся с аппетитом поедать. Привалов и Леха расселись на пнях у небольшого костра, грея руки над слабо трепетавшем пламенем.
Все, как один, с неприязнью носили теплую немецкую форму, отобранную у патрульных во время побега, в лесу.
— Выяснил что-нибудь? — Привалов покосился на Везденецкого.
— Выяснил, — улыбнулся Везденецкий. — Мить, дай пожрать.
Везденецкий не испытывал голода, но была у него большая слабость к еде из сухих пайков. Больно нравилась она ему. Именно вкусом. Еще с детства так повелось, когда батя, военнослужащий, килограммами таскал пайки из войсковой части. Собственно, кроме сухпайков семейство Везденецким ничем не питалось. Отцу платили нормально, но он был экономный, предпочитая лишний раз не напрягать маму готовкой и походами в магазин.
— Ща, — ответил Митя, прожевав кусок мяса и сглотнув. Он достал банку из ящика и бросил Везденецкому, тот ловко её поймал.
Крышку Везденецкий пробил пальцем, открыл, и принялся есть. Не хотелось признавать, но тушенка была вкусная, приятно пахла мясом и жиром.
— Фокусник, мать твою, — удивился Леха. — То головы фрицам сносишь как стебли одуванчиков, то банки вскрываешь как фантики.
— Не томи, — вздохнул Привалов.
— Я узнал, где живет Вагнер. Ну, в теории. Там немецкие пацаны нашего мальчишку утопить решили, я его спас и выудил у них немного информации.
— Прикончил, надеюсь? — злобно спросил Привалов, мрачно зыркнув на Везденецкого.
— Пацана? — Везденецкий изогнул бровь. — Нет. Спас, говорю же.
— Да не нашего. Их, гансов.
— Ты дурак? — нахмурился Везденецкий, проглотив кусок мяса и перестав есть от удивления. — Это же дети. И если я узнаю, что ты детоубийца, то вытащу тебе позвоночник через жопу, понял?
— Ага, — обиженно отвернулся Привалов. — Фрицы что-то наших мальчишек не жалеют. И охотно дают оружие своим детям, зная, что русские в мелких стрелять не любят.
— Ты не фриц. И их методы мы использовать не будем. Лучше, для начала, я найду и пришью Вагнера. Лишу фрицев городского лидера, и Вебберу весточку оставлю. Ты других беглецов нашел?
— Я-то нашел, — вздохнул Привалов. — Но Ане становится хуже. Ей нужны медикаменты, иначе…. Что там у нее, Лех?
— Гангрена будет, — Леха черканул себя пальцем по горлу. — Либо ногу пилить, либо смерть.
— Знаешь, какие лекарства нужны? — Везденецкий обратился к Лехе.
— Такие только в городе могут быть.
— Давай список. Я займусь этим вопросом. А ты, капитан, пока организуй других беглецов в боевую группу. Соберите информацию, узнайте, где можно раздобыть экипировку и вооружение.
— Зачем?
— Каменск брать будем, и "Тихий дон". А я пока сделаю самое сложное. Пролезу в город, и найду лекарства для Ани. Заодно к Вагнеру наведаюсь. Уж у него точно будет чем поживиться.
Глава 11. Дилемма
Луна пробивалась сквозь прорехи в облаках, делая арку входа в парк похожей на ворота в потусторонний мир. Ветви каштанов и абрикос растопорщились над кромкой забора сухими ветвями, и казалось, что это иссохшие руки мертвецов пытались дотянуться до небосвода. Темно было — хоть глаз выколи, но Везденецкий всё прекрасно видел. Отличные условия, чтобы спрятаться от охраны парка, но не факт, что внутри не было Черных штурмовиков. Этим день был не нужен. Ночью они полагались на качественные приборы ночного видения, что существенно усложняло задачу и делало охоту более опасной. Можно, конечно, ворваться очертя голову, всех перебить, но не факт, что Вагнер не сбежит, почуяв опасность. Смерть в этом случае не пугала, автоматные пули Везденецкому ни по чем, но вот потеря цели была непозволительной роскошью.
Времени-то больше не становилось. "ВБ-1" постепенно завладевал телом Везденецкого, и он чувствовал, как день за днем к нему приближалась неминуемая смерть. Но это не самое главное. Главной целью была информация о нескольких вещах: расположении складов с оружием, маршруты поставок боекомплектов, и, в идеале, координаты Веббера. Только в идеале. Вряд ли немецкий хроно-диверсант любезничал со своими предками, рассказывая о планах по захвату мира за бокалом шнапса.
Везденецкий спрятался за углом, в тени одноэтажного жилого дома, и наблюдал за охранниками у парадного входа, принюхивался. Табаком пахло издалека. Один фриц курил, выдыхая облачка дыма и пара, второй топтался на месте и дул в стиснутые ладони, пытаясь согреться. Вроде бы, ничего страшного: два обычных фрица, но с больно странным вооружением, которого Везденецкий раньше не видел. Они держали стандартные "МП-50". Но напрягала одна деталь в ствольной коробке, а именно небольшая ампула с фосфоресцирующей зеленой жидкостью, спаренная со скользящим затвором.
— Холод собачий, — пожаловался второй фриц, поежившись. — Везет Вагнеру. Сидит себе сейчас в кабинете, задницу отогревает.
— Собачий? Это что значит? — не догнал первый фриц.
— Русские жалуются на собак, когда наступают холода, которые и псам не по силам перенести.
— Ты что, проникся пословицами аборигенов? А Вагнер…. Недолго ему греться осталось, — хмыкнул первый, затянувшись. Уголек сигареты раскалился и мелькнул в темноте. — Слышал, сегодня он куда-то уезжает. Так сможем расслабиться.
— Я любопытный, вот и проникся, — ответил второй с дрожью в голосе. — Хорошо, что уедет. Скорее бы смена кончилась. Я пальцев не чувствую. Додумались же придурки в ателье Германии придумать обувь с металлическими штуками. Слышал, некоторые бойцы куски мяса на них оставляли, если вдруг примерзали ноги.
