Стоп. Снято! Фотограф СССР. Том 2 (СИ) - Токсик Саша (книги хорошего качества txt, fb2) 📗
— Вот, — кладу перед ней шоколадку "Цирк".
— Подкупить меня решил? — фыркает заведующая, но с любопытством.
— Беспокоюсь я о вас, Людмила Прокофьевна, — говорю, — Бри… то есть передовые учёные выяснили, что от сидения в тёмном помещении без естественного света у человека уходит радость. А шоколад содержит тот самый гормон радости, который в вашей ситуации просто необходим.
Заведующая смотрит на плитку и заливается смехом.
— Едва ли её хватит, чтобы вернуть мне радость — убирая слёзы платочком, так чтобы не размазать тушь, говорит она, — но за попытку спасибо.
— Я ещё привезу, — киваю с серьёзным лицом, — мне нетрудно.
— Кофе будешь? — примирительным тоном говорит заведующая.
Она раскрывает сейф и достаёт настоящую ценность. Банку растворимого бразильского "Пеле". Честь мне оказана немалая, поэтому соглашаюсь.
Людмила Прокофьевна наклоняется к чайнику, а моё сердце предательски ухает вниз. Вижу её обтянутую юбкой попу и думать ни о чём не могу. Фигура у неё куда сочнее, чем у тощей редакторши. Зрелая, основательная.
Надо срочно что-то решать с этим спермотоксикозом. Скоро на людей кидаться начну. Главное, столько барышень кругом, и с каждой возможна своя засада.
— Вы насчёт книжных узнали? — спрашиваю пока нагревается чайник.
Процесс это не быстрый. До технологий мгновенного кипячения ещё десятилетия.
— Узнала, — кивает заведующая. — Вот держи список.
Она передаёт мне тетрадный лист, исписанный аккуратным ровным почерком. На нём указана пара ближайших райцентров и десяток крупных сёл с паролями и явками. То есть с адресами и названиями магазинов.
— Ты что, библиотеку собираешь?
— Да, — киваю, — люблю книги, источник знаний.
— А у меня не купишь? — неожиданно говорит заведующая, — а то завалялись… Все полки дома заняты. Даже ставить некуда.
Она открывает ящик стола и выкладывает передо мной уже знакомые тома Ефремова и Блока. И смотрит с любопытством. Значит, книжный по соседству уже посетила, и про меня ей рассказали.
— И сколько хотите за них, — спрашиваю.
Заведующая с улыбкой называет цену в три магазинных.
— А в магазине я уже их не найду? — уточняю.
— Попробуй, — она снова кивает и улыбается.
— Блока возьму, очень уж я серебряный век уважаю, — соглашаюсь, — а вот Ефремова только по себестоимости. И то исключительно из уважения к вам.
— Не нравится фантастика?
— Просто уже читал.
— Сколько заберёшь? — уже по делу интересуется она.
— Блока пару экземпляров, — прикидываю я свои возможности. — Ефремова лучше в другой раз. Или, максимум, одну книжку. Больше денег нет.
— Я могу тебе одолжить, — ласково предлагает она. — Заберёшь сейчас, отдашь потом.
— Спасибо, Людмила Прокофьевна, но я не готов так рисковать, — поясняю. — Случись чего, я с вами не расплачусь. Так что лучше медленнее, но надёжнее.
— Хорошо, — неожиданно легко соглашается она. — И учти, я…
— Никогда их в жизни не видели, — продолжаю вместо неё, — Не волнуйтесь, дальше меня это не уйдёт.
Заведующая погружается в мысли. Пока она насыпает кофе и разливает кипяток по чашкам, не произносит ни слова.
— Интересный ты человек, Альберт Ветров, — говорит она, — сам ходишь чёрти в чём. Я бы в таком в огород, курей кормить не вышла. А рассуждаешь о деньгах. О больших деньгах.
— Я фотограф, — говорю со всей искренностью, — мне аппаратура нужна. Она очень дорогая. Я на неё если заработаю, то к старости. А мне сейчас нужно.
Взгляд у заведующей смягчается. Мой аргумент кажется ей весомым. Если понимаешь другого человека, с ним легче сотрудничать.
— Ты мне фотографии обещал, — меняет она тему, —опять зажал?
— Ни в коем случае, — достаю из рюкзака папку и выкладываю перед заведующей фотографии Лиды.
Одну за другой. Сверху, как козырным тузом, накрываю стопку фотографией в купальнике на причале. Работница торговли залипает. Не зря Подосинкина в бутылку полезла. Фото получилось не только красивым, но и очень чувственным.
Оно притягивало взгляд. Оно будоражило. И если в мужчинах оно вызывало понятные чувства, то в женщинах, скорее всего, ревность. Чем заслужила эта мелкая соплюшка, чтобы её ТАК сняли?
— Эффектно, — кивает наконец заведующая. — Ты не врал, у тебя действительно талант.
— Тогда можно еще одну просьбу?
— Ну ка?
— Никто из ваших знакомых свадьбу играть не собирается?
— Зачем тебе?
— Хочу предложить себя в качестве свадебного фотографа.
Она прикидывает что-то в голове.
— Фото оставишь, чтобы я показать могла?
— Да, пожалуйста!
— И сколько ты хочешь? — заведующая готова торговаться.
— Бесплатно.
— Скооолькоо?!
Кажется, я наконец, сумел её удивить.
— Безвозмездно. То есть даром, — повторяю я.
— А тебе зачем? Водки хочешь выпить на халяву? — её губы презрительно кривятся.
— Я не пью на работе, — терпеливо объясняю. — Я знаю себе цену. Пока она — никакая. Даже ниже, чем ноль. Потому что люди могут пригласить незнакомого фотографа и остаться совсем без снимков. Они рискуют. Поэтому мне нужна репутация. Нужно, чтобы обо мне узнали. Быстро, только кошки родятся.
— Хорошо, я поспрашиваю, — на лице Людмилы Прокофьевны уже нескрываемое удивление. — И ещё. Может, тебе нужно чего? Помочь? Достать?
Неужели у неё совесть проснулась, после того как она меня с книжками кинула? Или это снова корысть? Узнать, что я попрошу и использовать в своих целях?
— Есть одно…
— Так ты не стесняйся!
— Можете достать мне пепси-колу?
Почему я позволил так нагло кинуть меня с книгами? Я не считал их серьёзным источником дохода. "Хапнуть" первоначальный капитал, чтобы купить аппаратуру и одеться приличнее. Не более.
Слишком велик риск зарваться и влететь по-крупному. Два пацана на мопеде быстро примелькаются в районе. Пойдут слухи. Проснётся любопытство. А в СССР есть органы, у которых любопытство, —это главная профессиональная черта. "Если кто-то, кое-где у нас порой, честно жить не хочет".
Участие ловкой заведующей даёт этой схеме ещё какое-то время продержаться. Меньше прибыль, выше надёжность. А потом можно и вовсе "соскочить", замкнув их напрямую с городским книголюбом. Так что тёзка знаменитой "мымры" еще и услугу мне оказала.
К Комарову я прихожу под самый конец рабочего дня
— Принёс? — спрашивает он с порога.
— Да, вот, — я выкладываю перед ним рулон с плёнкой и специально отпечатанное фото, — передайте, пускай они лучше готовый снимок возьмут. Там контраст выше…
— Передам, — Комаров не спорит и кажется мне озадаченным, — слушай, Ветров, — говорит он, — ты завтра принеси мне негативы своих прежних фотографий… ну, тех, что с "комсомолкой".
— Зачем? — искренне удивляюсь я, — если нужно, я ещё сделаю.
— Что за моду взял со мной спорить?! — неожиданно взрывается он, — Сказано, негативы неси, а зачем — не твоего ума дело. Серьёзные люди тобой заинтересовались, — также неожиданно успокаивается он, — может, на выставку твои работы отправят. А это для всего района почёт! Смекаешь?! Ты теперь не парень с улицы. В газете работаешь. Должен думать о престиже своего печатного органа и трудового коллектива.
— Принесу, —буркаю я.
Комаров светлеет лицом и даже прощается по-человечески. Вариант с выставкой звучит заманчиво. Но всем своим жизненным опытом я чувствую. От предложения Комарова отчётливо воняет дерьмом.
Я засыпаю, катая в голове каждое нашей беседы и пытаясь понять в чём подвох. Кому могли понадобиться мои съёмки и зачем? Но скоро все эти мысли заслоняет попа Людмилы Прокофьевны.
Срочно нужно кого-то себе найти. В юношеском теле с бушующими гормонами со своим взрослым и циничным сознанием я больше в добровольном монашестве не протяну.
А наутро эта проблема решилась сама собой. К нам в деревню белых женщин подвезли.
