Александровскiе кадеты. Смута (СИ) - Перумов Ник (серии книг читать бесплатно .txt, .fb2) 📗
Они с Игорьком словно зависли меж двух миров, не в силах выбрать, не в силах оставить ни один из них. Да и нужно ли выбирать? Она до сих пор не слишком понимала, как Онуфриевы-старшие собирались поступить с ней и Игорьком. Ну, хорошо, у Юльки была мама и прошла уже почти половина её командировки; а Игорёк? Где его родители? По молчаливому уговору Юлька никогда об этом не спрашивала. «Экспедиции», как-то обмолвился Игорёк. Ох, знаем мы эти «экспедиции», совсем по-взрослому подумала Юлька. И ещё подумала, что за всё время её жизни у Онуфриевых никто из родителей Игорька им не позвонил, не прислал письма или телеграммы. На стенах не было никаких фотографий.
Подозрительно. Очень.
И, кстати, где сейчас Илья Андреевич Положенцев?..
Тем же вечером она задала этот вопрос вслух.
— Илья Андреевич вернулся обратно, в наш поток, — с оттенком печали сказала бабушка. — Вернулся после очень тяжёлого ранения, он ведь чудом выжил…
— А как же он вернулся? Ведь машины уже не было? Или она была? Или была другая? — не отставала Юлька.
— Вернулся потому, что его вынесло обратно, как и вас, как и многих других, — пояснила Мария Владимировна. — Теперь мы понимаем — продолжительность зависит от энергии переноса. Грубо говоря, чем сильнее ты подбросишь камень, тем выше он подлетит. Так и здесь. Машины ведь не только позволяли нам переноситься, они поддерживали — до определённой степени — пребывание наших посланцев там. Но надолго они задерживались не столь часто. Иногда возвращались к нам и вновь отправлялись туда. По-разному бывало.
— А вы? Как же вы? Ну да, вас провела я, но…
— В худшем случае мы вновь окажемся в 1-ом января 1973 года, милая. И ты поможешь нам вернуться, — улыбнулась бабушка. — Но, как мне кажется, способно твои возрастают. И ты словно вшиваешь нас в ткань здешней реальности. Это очень сложно объяснить, ещё сложнее обсчитать. Николай Михайлович за такие гипотезы, не подкреплёнными матаппаратом, меня на смех поднимет, это он умеет.
Однако главное — нас если и выбросит отсюда, то совсем нескоро. Часть деталей для аппарата уже тут, остальное Стас сейчас готовит. Так что мы не пропадём.
— А другие, которые в этот поток отправлялись, они тоже так, как мы, р-раз и обратно в ту же секунду?
— Нет, — очень серьёзно сказала бабушка. — Проходило некоторое время, всякий раз разное. Иногда — сколько присутствовали там, столько же отсутствовали и здесь. Иногда выходило быстрее, но никогда — медленнее, и мы головы сломали, пытаясь объяснить этот парадокс. Так и не смогли, вот только с твоим появлением что-то начало проясняться. Время-то в том потоке шло явно быстрее, иначе мы б и Пушкина не спасли. И вроде бы оно идёт быстрее, но никак не может обогнать наше.
— А, это как про «непреодолимую Апорийскую дорогу»? — вспомнила Юлька.
— О! — восхитилась бабушка. — Ты знакома со знаменитыми апориями Зенона?
— Не, — покраснела Юлька. — Просто вспомнила… книжка такая есть, я её люблю… «Магистр рассеянных наук». Там была такая дорога, Апорийская, которую никто не мог пройти, а героиня просто пробежала до конца, и всё…
— Именно, — улыбнулась бабушка. — Вот тут нечто подобное. «Их» время словно постоянно догоняет наше и никак не может догнать. Впрочем, так ли это сейчас важно, дорогая? Даже если какие-то загадки мы пока разрешить не сможем, это не значит, что не надо радоваться жизни и думать о каких-то иных вещах?
— А мы с Игорьком тут не будем учиться? — Юлька поняла намёк и сменила тему. — Вы говорили, ба…
— Говорила. Да вот только не знаю теперь, хорошая ли это мысль. Уж больно программы разные, по языкам особенно.
…Они вернулись, проведя в Петербурге 1915-го года почти два месяца; и да, вернулись в тот же день, час и минуту 1-го января 1973-го, когда уходили.
Возвращение прошло безо всяких происшествий, все спокойно покинули институт; продолжались новогодние каникулы, однако у Юльки на душе становилось всё тревожнее.
Как, и в самом деле, она станет жить, если старшие Онуфриевы окончательно поселятся в ином потоке? Что станет с Игорьком?
Наконец, она не выдержала и в упор спросила бабушку.
— Очень просто, милая. Твоя мама за чем поехала на Чукотку? — за деньгами, чтобы купить кооперативную квартиру. Ну так вот, с деньгами мы поможем. Появилась возможность, после визита… туда.
— Но это ж… ужасно дорого! — пробормотала ошарашенная Юлька. — Мама не возьмёт! Никогда не возьмёт!
— Не возьмёт, — кивнула бабушка. — Особенно, если «дать» просто так. Но как наследство — вполне.
— Наследство? — недоумённо пробормотала Юлька. — К-какое наследство?
— Самое обыкновенное. Бывает, что у людей есть дальние родственники, о которых они даже не подозревают. Не волнуйся, всё будет в порядке.
Юлька так не думала, но Мария Владимировна явно давала понять, что разговор окончен.
— И подумай сама, Юленька, если твоя мама захочет с тобой отправиться туда, к нам — будь уверена, она сможет рассчитывать на весьма обеспеченную жизнь.
— Там же женщин много куда не пускали! — Юлька изрядно поднаторела в реальностях 1915 года. — Женщина-инженер — да не бывало там такого!
— А теперь будет, — невозмутимо парировала бабушка. — Но это на твоё усмотрение, дорогая.
— А Игорёк? Он-то с кем останется⁈
— С нами, конечно. Пока. Но при этом он, само собой, потом сможет выбирать, где ему находиться. Главное — учиться, а там видно будет.
— А его родители? Где они? В экспедиции?
Бабушка как-то по особенному поджала губы, вскинула подбородок.
— Не будем об этом, Юленька, милая. Очень тебя прошу. Ты всё поймёшь — в своё время.
Игорёк, к которому Юлька подступила с настоящим допросом, только помотал головой.
— Да я маму почти и не помню. Они с отцом всё время в «экспедициях». Я, пока маленький был, даже и не спрашивал, отчего так, ну, знаешь, как дети…
— А что за экспедиции?
— Не знаю. За границей где-то. В Африке, в Азии… Меня туда не брали, в отпуска родители не приезжали… Знаешь, Юльк, я, на самом-то деле, с ба и дедом хочу. Революцию там задавили, нормальная жизнь будет. Ну, а кино или книжки там… ты ж нас не бросишь, верно? Не знаю, как там с машинами для переноса будет, удастся ли тут новую устроить, полковник-то, Петров который, наверняка бдит! Да и наши, Стас и другие из лаборатории дедовой, тоже за ним следом собираются. Только б вот с Никаноровым ещё разобраться…
— Так он, небось, в 1915-ом так и остаётся? Если, конечно, ба права и он вообще там был.
— Вот будет с ним много хлопот, нутром чую!..
…Как ни странно, всё так и исполнилось. На Юльку и её маму вдруг, невесть откуда, свалилось завещание — отличная трёхкомнатная кооперативная квартира в строящемся доме на Пискаревке. Чего это стоило оформить — Юлька догадывалась, несмотря на юные годы. Однако вот как-то же смогли Онуфриевы-старшие, одолели бюрократию; маме на Чукотку улетели несколько телеграмм-«молний», но оказалось, что вернуться раньше она не сможет, только прилетит в отпуск.
А потом Онуфриевы снова отправились обратно. На сей раз Юльке удалось их провести точно, куда и следовало, причём впервые получилось попасть, куда и целили — в день конца 1915 года, всего на сутки отстоявшего от возвращения. Это она придумала сама, просто попробовать, после памятного её фиаско (как Юлька считала, это было именно фиаско) с семью потерянными годами — и всё получилось. Видать, нужно было один раз «проложить трассу», как шутил Николай Михайлович.
Жизнь кипела ключом. Читались лекции, проводились семинары, готовилось к запуску «дело» с лекарствами, а также с какими-то усовершенствованными электродвигателями, «регулируемыми электроприводами» и электрогенераторами; Онуфриевы-старшие были счастливы, и, глядя на них, как-то повеселел и Игорёк. Он готовился сдавать экзамены за классы реального училища, и Юлька вдруг с грустью поняла, что её друг, похоже, сделал-таки свой выбор.
