Скорость. Назад в СССР 2 (СИ) - Хлебов Адам (онлайн книги бесплатно полные .TXT, .FB2) 📗
Теперь же вот они. Те, кто хотел моей с Констатнином смерти улепетывали от меня.
При этом у них действительно сверкали пятки на светлых подошвах обуви. Вьетнамские кеды. Значит молодежь.
— Э, стой! Стой, кому говорю. Лучше стойте, если догоню, то хуже будет!
Но двое не отреагировали на мой крик. Они и не думали останавливаться.
Бегали они так себе, и я, прикинув сокращающую дистанцию, понял, что в состоянии догнать их.
Я прибавил ходу и побежал, что есть мочи. Врешь, не уйдешь!
Я слышал свое ритмическое дыхание и топот ног. Они подбежали к бежевой шестерке.
Первый рывком открыл дверь и прыгнул на пассажирское место.
Взревел мотор. Засвистели шины. Машина стремительно стартовала с места.
Второй схватился за ручку задней правой двери на ходу.
Но не успел открыть ее, так как шестерка уже начала набирать скорость.
Делая скачки, словно страус, он все еще пытался угнаться за автомобилем со своими подельниками. Но к его несчастью, шестерка вильнула влево, объезжая препятствие.
Рука сорвалась, парень пробежал еще несколько метров, сделав три-четыре огромных шага и пытаясь удержать равновесие.
А потом распластался на асфальте.
Через пару секунд дико ревя двигателем, бежевая шестерка умчалась и скрылась за поворотом на ближайшем перекрестке.
Я обратил внимание на то, что задние номера на машине были сняты.
Упавший человек завидя меня и обхватив руками голову, кричал, что он ни в чем не виноват.
Когда я подбежал он сидел на асфальте и был сильно испуган
— Вставай!
— Нет, я не могу.
Я схватил его за шиворот, как щенка и рывком поднял на ноги.
— Отпусти, пожалуйста, я не хотел. Меня заставили. Прошу отпусти, будь человеком, — умолял он чуть не плача.
— Давай, пошли.
— Куда?
— На автобазу.
— Зачем?
— Пошли, вопросы потом.
Он попытался рвануть в сторону, но я тут же подставил ему подножку и он снова грохнулся на асфальт и застонал. Видно, что он больно ударился коленями.
— Даже не думай. В следующий раз я тебя просто вырублю. Вставай, пошли.
Мои угрозы подействовали отрезвляюще. Он встал отряхнулся и выразил готовность идти со мной.
— Хорошо, пойдем. Только я ни в чем не виноват. Это все они.
— Кто они?
Мы зашагали обратно в сторону пролома в заборе.
— Я их не знаю.
— Если ты их не знаешь, ты почему ты пытался сесть в их машину.
Ответа не последовало.
— Сколько их было?
— Двое.
— Как их зовут?
— Не знаю, ей Богу не знаю.
— Кто поджигал?
— Он принес канистру бензина облил вагончик, а поджигал я.
— Где канистра?
— Не знаю, кажется там на базе в траву выбросили, когда услышали, что кто-то идет.
Мы зашли на территорию автобазы и я увидел, как пожарная машина с включенными маячками заканчивает тушить пожар.
Пожарный в шлеме держал в рукав, а из под вагончика валил густой белый пар.
— А кто дверь подпер снаружи бруском?
— Не я, клянусь тебе не я! — он приложил руку к груди и смотрел на меня виноватыми глазами.
— Ты знал, что внутри люди?
У моего собеседника начали вылезать глаза из орбит.
— Нет, ты что! Он сказал, что бытовка пустая. Я просто помогал.
— Как вы познакомились? Почему ты согласился ему помогать?
— Познакомились? На ипподроме мы познакомились. Я ему остался должен…
— Так ты тотошник?
Глава 9
— Ты знал, что внутри люди?
У моего собеседника начали вылезать глаза из орбит.
— Нет, ты что! Он сказал, что бытовка пустая. Я просто помогал.
— Как вы познакомились? Почему ты согласился ему помогать?
— Познакомились? На ипподроме мы познакомились. Я ему остался должен…
— Так ты тотошник?
* * *
— Почему сразу тотошник? — оскорбился незадачливый поджигатель.
— Не, ну а кто ты? Как тебя прикажешь называть, если ты за долг на ипподроме готов людей живьем сжечь, как фашисты в Хатыни?
— Я не хотел никого сжигать. Я не знал, что внутри люди. Свет не горел, я заглянул и увидел пустую койку.
— С какой стороны заглядывал?
Он указал рукой. Было похоже на правду, с той стороны была снаружи из окна видна только моя койка. Андропова он мог не заметить.
— А вообще, я математик. У меня своя система. Нас называют комбинаторами. Это тотошники готовы на любую гадость, ради ставки.
— А комбинаторы нет?
Он смутился.
— А комбинаторы нет. Комбинатор это такой игрок на ипподроме, который ставит только если стопроцентно уверен, что все факторы и комбинации, говорят в пользу победы того или иного номера.
— Это как? Я понял, что-то сложно объясняешь
— Ну если коротко, то тотошники делают ставки просто потому что верят, что знают, какая лошадь победит. Используют минимум статистики, максимум слухов, эмоций и личного мнения.
— А комбинаторы?
— Мы изучаем всю статистику по лошади, по ее физической форме, тоже самое по каждому конкуренту, собираем все по наездникам, учитываем погоду ветер, время года и кучу всего другого. И только если уверены, то ставим.
— А если неожиданно меняют наездника? Что тогда?
— Тогда просто не ставим.
— Правда просто.
— Для тотошников это игра, казино, попытка поймать удачу за хвост.
— А для вас?
— Для нас — это работа.
— А ты что, только на ипподроме работаешь?
— Нет почему? Я в НИИ Госплана СССР в отделе статистики старшим научным сотрудником работаю, ну и на ипподроме само собой.
— И много вас таких на ипподроме?
— Если прям толковых, кто знает математику и статистику, то человек пять на всю Москву, не больше.
— А ты только на лошадей ставишь? Или еще есть варианты?
Он знал, что другие ставки незаконны, поэтому спрятал глаза и сказал, что иногда покупает лотерею.
— Вижу врешь! — я остановился и строго посмотрел на него.
— Ладно, ладно. Я еще на автогонках тоже ставлю.
— Это другой разговор. Мы пошли дальше.
— И как ты попался на удочку к этим своим приятелям?
— Как, как. Проигрался, как последний дурак. Пошел просить в долг и снова проиграл.
— И много?
— Проиграл или в долг взял? Проиграл все свои деньги — четыре с половиной тысячи.
— Ничего себе? Ты что богатый Буратино?
— Я эти деньги по-маленькой на скачках три года зарабатывал своими мозгами.
В его взгляде чувствовалась гордость и высокомерие. Наверно мало кто из игроков способен столько заработать.
Хотя если посчитать, то это средняя зарплата инженера или ученого за те же три года. Странные люди эти игроки.
— А разве можно такую большую ставку делать на тотализаторе?
— На ипподромном, в кассе нельзя. А у бумеров можно любую, хоть сто тысяч.
Теперь я недоверчиво косился на него.
— Разве такое бывает?
— Я сам никогда не видел, но слышал.
— И что? Твоя же комбинация не сыграла, раз ты все так прекрасно умеешь считать?
Он снова стал опускать глаза. Видно, что тот проигрыш висел тяжким грузом на его математической профессиональной гордыне.
— Наездника сменили, вот и проиграл.
— Как же так? Ты ж сам говорил, что если меняют, то не ставишь?
— Теперь только такое правило, а раньше эта лошадь за три сезона ни одной скачки не проиграла. Наездник тоже отличный, порядочный ни в чем таком раньше замечен не был.
— И что же в итоге?
— Шансы у меня были девяносто восьми процентные. Если посадить на лошадь меня, и привязать к седлу и стременам, она все равно первой пришла бы. А я верхом ездить совсем не умею. Но кто знал, что наездник будет ее придерживать.
— Понятно, развели тебя, как школьника?
— Получается так.
— А сколько в долг брал?
— Сто рублей.
— Проиграл?
Он обреченно кивнул
— И тоже наездник придерживал?
— Нет. Я просто как будто потерял самоконтроль. Веру в свои мозги. Ставил на эмоциях, как тотошник. Когда проигрываешь всё, что у тебя есть, сложно сдерживать эмоции и включать разум.
