Адвокат вольного города 8 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar" (читать книги онлайн бесплатно серию книг .txt, .fb2) 📗
Глава 9
Африканские армяне
Глухой перезвон массивных, потёртых от частого использования ключей и навесных замков, был тем самым мрачным звуком, который буквально впитался в эти серые деморализующие стены.
После того, как меня не избили, то есть достаточно маленького, но всё-таки впечатляющего достижения, я в глубинах своей мятежной души приободрился, хотя внешне и сохранял скорбный вид (излишний оптимизм здесь всех бы раздражал, а одно из главных принципов выживания в новом социуме — не выделяться и не раздражать).
Мы прошли по длинному коридору, где было капитально сыро, а холодный воздух поддувал по полу. Полицейский остановился на развилке и сравнительно деликатно приставил меня к стене.
— Ты вроде парнишка смирный, так что уж будь любезен, постой тут минутку.
Я решил, что пытаться сбежать в центре чужого мне лабиринта — идея скверная, так что стоял как столб.
Рядом была камера, отделённая от коридора лишь классической решеткой от пола до потолка. Через пару секунд моего стояния на ту сторону решётки образовалась высокая, стройная деваха самого разбитного вида и весьма легко угадываемой по откровенному наряду профессии.
— Эй, красавчик, привет!
— Привет! — белозубо улыбнулся я в ответ.
Заняться мне было нечем, а запрет на перемещение я не нарушил ни на сантиметр, даже не развернулся к ней, а только повернул голову.
— Меня зовут Катька Сарделька, а тебя? — изучающе наклонив голову, приветливо улыбнулась она.
— Нгома.
— А ты красивый, черныш, ты мне нравишься, — эротично промурлыкала девушка. — А что правда у ваших, у парней вроде тебя, ну это… большие… ну эти…
Она рассматривала меня ожидающим, оценивающим и даже где-то раздевающим взглядом.
— Никто не жаловался, — не сразу понял, о чём она, но когда понял, то не стал ронять авторитет товарищей из Африки.
— Как насчёт познакомится поближе и потереться телами? Я знаешь, какая ласковая и гибкая?
— Екатерина, ужо я тебя! — вынырнул из-за поворота грузный полицейский, мой конвоир.
— А я что, а я ничего! — невинно взмахнула ресницами девушка.
— Ты мне товарищей негров не совращай!
Она лукаво подмигнула мне.
— Хорошо ещё, — продолжал рассуждать полицейский, — что вашим чёрным чувствам мешает стальная решётка. Сплошная польза от неё и меньше риска для негров заразиться от тебя срамной болезнью.
— Я здоровая, не надо меня перед молодым человеком позорить! И вообще это нетолерантное выражение! — не унималась она.
— Чего⁈
— Ну, негр. Слово неправильное. Правильно говорить афророссиянин, так политкорректно.
— Как правильно, Катерина, меня ещё в школе научили. А ещё там научили, что проституция — это нехорошо и незаконно.
— Я не проститутка, а жрица любви!
— Всё, я сказал, отставить! Уймись, тебе ещё парк мести, жрица, — он повёл меня по коридору, и привёл к неприметной двери, которая, тем не менее, была явно обитой железом дверью камеры.
— Определю тебя к армянам, они вроде люди смирные, — философски заметил надзиратель.
Я покорно позволял осуществлять с собой манипуляции, радуясь тому, что руки не скованы и всё это происходит сравнительно вежливо.
— Здравствуй, Арег! — степенно, но с достоинством поздоровался он, вводя меня в камеру.
— Добрый день, Виктор Палыч, чего так рано, допрос же только завтра?
— Завтра. Вот, привёл вам соседа. Вы уж его не обижайте, — он закрыл за собой дверь, оставляя меня в маленькой квадратной камере, освещённой ярким солнцем, где на нарах располагались шестеро разного возраста армян.
— Барев дзез! — поздоровался я.
— Барев дзез, — нестройным хором отозвались они, а потом самый крайний и ближний ко мне молодой крепкий армянин спросил на армянском, говорю ли я на этом языке. — Хауерен эс хозум?
— Кичь. Эс хау эм. Эс Нгома эм. Эс Эреваниц эм.
[Чуть-чуть. Я Нгома, армянин из Еревана.]
На пару секунд воцарилась недоумённая тишина.
— Ты из сирийских армян что ли?
— Из африканских, — горделиво приосанился я.
Дружный хохот потряс камеру, единственным не смеялся тот армянин, что переспрашивал меня, он обиженно крутил головой туда и обратно, пока не понял, что это я так шучу, причём его соплеменники шутку оценили.
Дверь за моей спиной моментально открылась и показался мой конвоир с дубинкой наперевес. Он похлопывал своим орудием и хмуро осматривал камеру и меня, ища признаки того, что меня тут обижают.
— Что тут происходит⁉
— С родственником знакомимся, канешна! Нгома, оказывается, африканский армянин. Вы не волнуйтесь, Виктор Палыч, мы его не обидим.
— Не знал, что есть африканские армяне, — уважительно ответил полицейский.
— Наши люди везде, — улыбнулся старший в камере, тот самый Арег.
Полицейский повернулся ко мне:
— Ты, парнишка, только не вздумай их черножопыми называть!
— Почему черножопый? — возмутился тот молодой армянин, что сидел ближе всего ко мне. — Да по сравнению с его жопой, моя жопа — снегурочка!
— Моё дело предупредить. Ваше дело не шалить и сидеть, сколько надо.
Выдав уже полицейскую народную мудрость, он снова ушёл, а армяне предложили мне присесть и рассказать о себе.
Тот факт, что я перекрашенный владетель, решил не озвучивать, а округло сказал, что студент, сын вождя из Африки, что меня и таких, как я, притащил Кротовский, которого, впрочем, я почти не видел.
— Семья, папа, мама?
— Ну да, как у всех. Отец вождь, двое братьев, сестра. Я не силен в охоте и войне, отправили меня учиться, отец решил, что так от меня будет толк.
— А у твоего отца много жён?
— Один, одна. Зачем много? Ему мать за много яйца оторвёт.
— Похоже тут негритянки не отличаются от армянок, — задумчиво констатировал дядя Арег. — А магия у вас есть?
— Как у всех, только у благородных. Для нас паровоз магия, корабль. Пока мы свои не научимся строить.
— А как называется твоя страна?
— Танзания.
— Не слышал о такой, — посетовал самый старший из армян, — называй меня дядя Арег. Ну раз студент, то мы тебе понемногу про местные и каторжанские порядки расскажем. Сколько тебе сидеть и за что ты тут?
— Сидеть сколько не знаю.
— А протокол составляли?
— Нет, просто дали пару раз по печени и сказали, чтобы шёл.
— Узнаю наших стражей порядка. А почему вообще пристали, паспорта не было?
— Был. Я в центре сидел, рядом люди сидели. Их взяли и меня взяли. Хотя они белые, я нет, я думал, легко догадаться, что мы не вместе.
— Полиция у нас не расисты, берут всех.
Не стал спорить с очевидным наблюдением. В той же степени, как сам по себе Кустовой был Вавилоном в миниатюре, наполняясь самыми разными национальностями, так и задержанные полицией были всех цветов и мастей.
— Если попадёшь на каторгу, то ты должен понимать, африканский армянин, местные порядки. Царствует там Иваны, как правило, на каторге будет один Иван.
— Прямо Иван?
— Ну, не обязательно Иван, не обязательно русский, но статус такой. Пахан, сиделец, бродяга, следящий за порядком. Под ним, на второй ступени, находятся «храпы». «Храпы» всегда недовольны, поэтому и говорят, что «храпят». Затевают скандалы, конфликты между заключёнными и администрацией, получают удовольствие от этого.
— Понял.
— Третье сословие — это «жиганы», их больше всего, самые многоликие.
— А я-то думал, что жиганы — самые крутые ребята.
— Это только они сами могут такое сказать, — усмехнулся дядя Арег.
Пока он говорил, я собрался с мыслями и проанализировал своё положение. Хотя оказался тут сравнительно случайно, в результате стечения обстоятельств и ввиду отсутствия Шило, могу при необходимости бежать при помощи магических фокусов. Могу дождаться, чтобы слетела краска и тогда сами отпустят. Но надо уж получить пользу от произошедшего, да и экскурсию с лекцией от дядьки послушать.
