Том II: Отряд - Джентл Мэри (хороший книги онлайн бесплатно TXT) 📗
— Так вот почему… — Аш заметила, что дрожит. Кровь испуганно билась в висках. — Вот зачем… Значит, просто уничтожить нас? И все дело?
— ТЫ НАШЕ ОРУЖИЕ. МЫ НАПРАВИМ ЧЕРЕЗ ТЕБЯ ЭНЕРГИЮ СОЛНЦА, СЕЙЧАС…
— ДАДИМ ТЕБЕ ВСЕ ВОЗМОЖНОСТИ, ОТКРОЕМ ВСЕ ВЕРОЯТНОСТИ, КАКИЕ СУЩЕСТВОВАЛИ КОГДА-ЛИБО…
— ИСКОРЕНИТЬ ТВОЙ РОД. СДЕЛАТЬ НЕБЫВШИМ ТО, ЧТО СДЕЛАЛО ВОЗМОЖНЫМ ЕГО БЫТИЕ, СДЕЛАТЬ ЕГО НЕВОЗМОЖНЫМ…
— ОБРУШИТЬ РОЖДЕНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА В НЕВОЗМОЖНОСТЬ…
— СДЕЛАТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО НЕ БЫВШИМ НИКОГДА.
Оно ворвалось в нее: знание, которым она не желала обладать.
— Я-то думала, вы просто хотите уничтожить нас, чтобы быть единственными!
— ЕСЛИ ВЫЖИВЕТ ТВОЙ РОД, ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ ПОГИБНУТ — ХУЖЕ, БУДУТ ИЗМЕНЯТЬСЯ, ИЗМЕНЯТЬСЯ БЕЗ КОНЦА, СТАНУТ НЕУЗНАВАЕМЫ…
— Я думала…
Крики и грохот пробились к ней из внешнего мира. Глаза распахнулись, она увидела ноги пробегающего мимо человека, залитый кровью снег в кругу, освещенном факелами; услышала крики, приказы, вдохнула вонь мочи, крови, грязи; услышала вопль…
Рядом с ней упал человек: Анжелотти. Он тянулся зажать бедро, из которого крутой дугой била кровь — разрезана артерия.
— Дерьмо, — ее руки в густой крови, она пытается остановить поток.
— МАЛЕНЬКАЯ ВОИТЕЛЬНИЦА, ТЫ НЕ ЗАХОТЕЛА БЫ ВИДЕТЬ ВОЙНУ ЧУДЕС.
— Я никакую войну не хочу видеть! — Она нажала всем телом. Антонио Анжелотти поднял на нее измученный взгляд, мелькнуло перед глазами широкое плечо: Ричард Фавершэм накладывал повязку, бинт мгновенно набряк кровью — бедренная артерия? Или просто рассечена мышца до самого паха? Но так много крови, так быстро…
— МЫ ДАДИМ ТЕБЕ ДАР, КАКОЙ В НАШИХ СИЛАХ. В ИЗМЕНЕНИИ, КОТОРОЕ ТЕБЕ ПРЕДСТОИТ ВНЕСТИ В МИР, ПОГИБНЕШЬ ТЫ САМА. НО МЫ ДАДИМ ТЕБЕ СВОЮ СПОСОБНОСТЬ К ВЫЧИСЛЕНИЯМ. СОЗДАЙ СЕБЕ НОВОЕ ПРОШЛОЕ.
— Но меня же не будет! — она не отводила взгляд с лица Анжелотти, мягкая кожа его перепачканного лица постепенно разглаживалась. — Вы же хотите всех нас отправить к черту, вот и все ваше изменение!
— ТЫ ДОЛЖНА БЫТЬ, ЧТОБЫ СОВЕРШИТЬ ЭТО ЧУДО.
Голоса машин в ее сознании смягчились:
— ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ ДОЛЖНА СУЩЕСТВОВАТЬ, БЕЗ НЕЕ НЕ БЫЛО БЫ ТЕБЯ, СПОСОБНОЙ СОВЕРШИТЬ ЭТО. ОНА СТАНЕТ ПРИЗРАЧНОЙ ИСТОРИЕЙ, КОГДА ИСЧЕЗНЕТ И СТАНЕТ НЕВОЗМОЖНОЙ ВСЯ ВАША РАСА. ОДНАКО… ТЫ МОГЛА БЫ ВЫБРАТЬ СЕБЕ ПРИЗРАЧНУЮ ИСТОРИЮ.
— Непонятно!
— МЫ ДАДИМ ТЕБЕ СИЛУ ИЗМЕНИТЬ ЕЕ, СОЗДАТЬ НОВОЕ ПРИЗРАЧНОЕ ПРОШЛОЕ. СОВЕРШАЯ НАШЕ ЧУДО, ТЫ ИЗМЕНИШЬ ВСЕ, ЧТО БЫЛО, И СОЗДАШЬ НОВОЕ, НЕБЫВШЕЕ. ТЫ УМРЕШЬ В ОДНО МГНОВЕНИЕ С ОСТАЛЬНЫМИ, НО УМРЕШЬ ПРОЖИВШЕЙ ДРУГУЮ, НОВУЮ ЖИЗНЬ. ИЛЛЮЗОРНУЮ, НО ОНА СМОЖЕТ — МЫ НАДЕЕМСЯ, ЧТО СМОЖЕТ — ПОДАРИТЬ ТЕБЕ МГНОВЕНЬЕ ПОКОЯ ПЕРЕД НЕБЫТИЕМ.
Грудь сдавило. Черное утро пятого января тысяча четыреста семьдесят седьмого года. В темноте кричат и умирают люди. Холодно. Тяжесть растет. Аш хватается за голову, срывает шлем, стискивает виски обеими руками…
— НАМ НУЖНА ТОЛЬКО ТЫ, ТВОЯ КРОВЬ. НЕТ НЕОБХОДИМОСТИ В ТОМ, ЧТОБЫ ТЫ ПРОЖИЛА ЭТУ ЖИЗНЬ ВОИНА. МЫ СЛЫШАЛИ МЫСЛИ РАЗУМА, ВСЕЛИВШЕГОСЯ В MACHINA REI MILITARIS, ТВОЕГО «ГОДФРИ МАКСИМИЛЛИАНА». ЧЕРЕЗ НЕГО МЫ ЗНАЕМ ТЕБЯ. СОВЕРШАЯ ЧУДО, ИЗМЕНЯЯ МИР, ТЫ МОЖЕШЬ ИЗМЕНИТЬ ЕГО ТАК, ЧТОБЫ В НЕМ БЫЛИ ТВОИ ЛЮБЯЩИЕ РОДИТЕЛИ, СЕМЬЯ, ЧТОБЫ ТЕБЯ ЛЮБИЛИ, НЕ ПОКИНУЛИ, — ДЛЯ НАС ЭТО НИЧЕГО НЕ ЗНАЧИТ: ТЫ ВСЕ РАВНО СОХРАНИШЬ СПОСОБНОСТЬ СДЕЛАТЬ ТО, ДЛЯ ЧЕГО ТЫ НАМ НУЖНА.
Тяжесть в груди — это память.
Большая мужская рука, прижимающая к земле. Взрослое колено, втискивающееся между бедер. Рвущая тело изнутри боль: детские гениталии разорваны, искалечены.
Слезы хлынули по лицу.
— Неужели еще раз? Только не со мной. Не надо больше!
— НАМ КАЗАЛОСЬ, ЭТО ДОБРЫЙ ДАР. ТЫ МОГЛА БЫ РОДИТЬСЯ В СЕМЬЕ, КОТОРАЯ ЛЮБИЛА БЫ ТЕБЯ. СРЕДИ ОСОБЕЙ ВАШЕГО РОДА ЭТО НЕ РЕДКОСТЬ. ТЫ МОГЛА БЫ С НАШЕГО СОГЛАСИЯ ИЗМЕНИТЬ, ВЫЧЕРКНУТЬ ИЗ СВОЕЙ ЖИЗНИ НАСИЛИЕ, ГОЛОД, СТРАХ. И ТВОЯ СМЕРТЬ ПРЕРВАЛА БЫ МГНОВЕНИЕ, КОГДА ТЫ ПОЗНАЛА ЛЮБОВЬ.
Под ее ладонью вздохнул Анжелотти. Она почувствовала его смерть. Рука в пропитанной кровью перчатке потянулась погладить золотистые волосы, закрыть пронизанные голубоватыми прожилками мраморные овальные веки. Она почуяла вонь опорожнившегося кишечника. Ричард Фавершэм возвысил свой дрожащий голос, почти не слышимый за шумом сражения.
Аш сказала:
— Я не буду ничего менять.
В ее сознании смешались недоумение, печаль, сожаление: отчасти принадлежащие ей, но больше — машинам.
— Чем бы я ни была, — сказала она, — что бы со мной ни случилось — это то, что я есть. Я не променяю этого на призрачную любовь. Я…
Она погладила волосы Анжелотти:
— Я знала любовь.
Она встает, отступает назад, давая Ричарду Фавершэму пролить миро на лоб умершего. Ледяной жестокий ветер сушит слезы. На этот раз она не пытается отстранить печаль: смотрит на расплывающееся дрожащее пламя факелов меж разрушенных стен, на людей, осыпающих ударами гранитные тела машин — Роберт Ансельм топором высекает сноп искр из гранитного колена; Людмила Ростовная роняет лук, выхватывает фальконет, бьет с размаху; Джон Баррен и Джованни Петро рядом с ней, плечом к плечу; и лишенные век глаза голема вспыхивают в гаснущем свете факела.
Аш спокойно возвращается обратно к Ричарду Фавершэму, сжавшемуся под алтарем, обнимая Флориан дель Гиз. Рикард натыкается на ее плечо.
— В РАССЧИТАННОМ НАМИ БУДУЩЕМ ВСЕ БУДЕТ ИНАЧЕ; НЕ СТАНЕТ ЛИЧНОСТИ, НА КОТОРУЮ МОЖНО ПОЛОЖИТЬСЯ, НИЧТО НЕ БУДЕТ ДЛИТЬСЯ ДЕНЬ ОТО ДНЯ. И ТЫ ЖЕЛАЕШЬ РАСПРОСТРАНИТЬ ЭТОТ ХАОС НА ВСЕЛЕННУЮ, РАЗМЕРЫ КОТОРОЙ ТЕБЕ НЕ ДАНО ДАЖЕ ПОСТИГНУТЬ?
— Вот они!
В утренней тьме она не могла разглядеть толпы, только слышала взметнувшуюся со склона волну криков, да мелькнуло несколько спин. Пара алебардщиков, отступая, споткнулись о фундамент часовни. Потерявшая всадника лошадь — кажется, янычарская кобыла — задела ее, падая на щебень с переломанными ногами.
— Аш!
Рикард. Тащит куда-то. Аш приподнимается. Еще дюжина теней проносится мимо, в темноту.
— За Льва!
Пронзительный боевой клич над ее головой обрывается. Аш перекатилась, выпрямилась, звеня пластинами лат, развернулась, отыскивая глазами свое знамя…
…и успела заметить его падение. Рука Рикарда поднялась к голове, визигот с копьем опрокинулся навзничь через стену, кольчуга вспорота, Нед Моулет дважды опускает короткий меч-бастард, перепрыгивает заснеженный простенок и исчезает.
Знамя Лазоревого Льва легло на снег. Аш видела торчащую из шлема Рикарда короткую зазубренную щепку. Наконечник копья ударил, соскользнул, древко раскололось об ожерелье кирасы и белый, острый как бритва осколок дерева воткнулся в прорезь-глазницу салада. Черная в свете факела кровь выплеснулась вверх, залив белое дерево. Пальцы Рикарда скребли сталь. Он откинулся назад, упал, вскрикнув под шлемом, выгнулся дугой и затих.
— Рикард!
Она встала, посмотрела.
— Да… я… Если бы могла, если бы жила еще, я бы переменила это. Возвратиться назад и переиграть… да, люди станут делать это. Вы правы. По разным причинам… люди стали бы использовать Господню благодать, если бы обладали ею. Если чудо может возвратить умершего…
— И ТОГДА НЕ СТАЛО БЫ КОНЦА ПЕРЕМЕНАМ.
— Да.
Холод — с кончиков пальцев до подошв, от сердца к душе; холод не только от этой тьмы и резни в нескольких шагах. Факел освещает синего льва на желтом шелке; Томас Рочестер, с залитым кровью лицом, снова с натугой поднимает древко, вскидывает знамя. Аш с трудом делает несколько шагов, к лежащей у заснеженной стены Флориан. Ричарда Фавершэма нет.
— ТЕПЕРЬ ВРЕМЯ. ПОРА.
Она застыла, между горем и ночным кошмаром, между длящейся бойней и провидением будущего. Застыла.
Темно.
Она опускается на колени рядом с Флориан, неуклюжая в своей броне. Грудь женщины еще вздымается от тяжелого дыхания.
Аш в отчаянии умоляет:
— Зачем менять все? Почему не… — Она ощупью находит руку Флориан. Рядом еще одно тело, оставленное отхлынувшей схваткой: может, Фарис, может, еще кто…
