Стрелочники истории. Дилогия (СИ) - Алексеев Вячеслав (книги онлайн txt, fb2) 📗
Гостей отвели в баню, где пару часов они парились, поливая раскаленные камни пивом и его же употребляя внутрь, а как офицеры вышли, запустили остальных бойцов. Хоть красноармейцы и были тепло одеты, но успели несколько продрогнуть, карауля автотранспорт. Бойцы с удовольствием нахлестывали себя березовыми и дубовыми вениками, мылились привезенным с собой мылом, смывая пот и пену водой. Потом, одевшись в свое же исподнее – ведь мылись перед самым отъездом, два дня тому назад – чего его менять, натянули мундиры. Офицеры с вновь прибывшими прапорщиками вернулись к столу, а красноармейцев поместили в людскую. Накрытый для бойцов стол отличался от княжеского только отсутствием заграничных вин, все остальное было тем же самым. А в светлице к прежним яствам прибавились печеные половинки куриц, разного рода уха: и рыбная, и куриная, и яблочная, ломти сала и буженина, холодец из потрохов и говяжьего рубца, мясное под густым коричневым соусом: от целиком запеченных зайцев до огромных кусков свинины и баранины с торчащими костяшками. Само собой на столе было полно всевозможных пирогов, пышек, кулебяк и круглых лепешек, используемых тут вместо тарелок.
Застолье продолжалось еще часа три, после чего Афанасьев взмолился, мол больше внутрь ничего не лезет. За это пришлось опять выпить по полному кубку, после чего нагруженные гости побрели в свои светелки. А дружинники, слегка пришедшие в себя после «завтрака», опять постарались оторваться «по полной» и, похоже, не очень обращали внимания, кто еще за столом держится, а кто сполз «отдыхать».
– Не, правду говорил Варсонофий, настоятель Борисоглебского монастыря, обжорство – большой грех. – выдал Афанасьев свое мнение по поводу банкета, заваливаясь на широкую лавку, покрытую волчьими шкурами.
– А чего? – удивился Васильев. – Нормально, вроде бы, поели. Вот только водочкой залакировать не мешало бы…
– Э! – протянул Геннадий. – Это ты так говоришь, потому что завтрак пропустил!
Осадчий тем временем включил рацию и вскоре связался с базой.
– У Волкова проблемы. – сказал он, снимая наушники.
– Что такое? – в один голос спросили Серега и Арсений Николаевич.
– Да нет, не пугайтесь. Все живы здоровы, просто путь на Курск завален деревьями на сотню верст. Говорит, лет сорок тому назад местные князья засеку делали от Киева и Смоленска. Короче, машины не пройдут.
– Растащить никак?
– Не знаю, смотреть нужно. Андрей передал, что без бульдозеров точно не пройти. Но сколько времени на это уйдет?
– А сжечь? – спросил Афанасьев. – Там деревни какие-нибудь по пути есть? Если нету, так сжечь все это на хрен.
– Тоже не знаю. Смотреть надо.
– Ладно. – подытожил подполковник. – Передай, будем решать сразу, как вернемся, а пока нужно этот завал Гансу с Хайнцем показать. Пусть выберут древесину для своей мастерской, заодно может какой совет дадут.
– А когда вернемся? – спросил Геннадий.
– Если завтра об основном договоримся, то послезавтра разведка пойдет на юг, а мы покатимся на запад. До стоянки, где мы ночевали, а оттуда можно сразу эвакуироваться. Так что, думаю, через день дома будем. Вот в таком плане и передавай.
Неизвестно где, 29 ноября силурийского периода палеозойской эры
Рано утром Ганс Реслер перешел вместе с курьером в Силур. Его компаньон по мастерской Хайнц Хаген решил не ходить, с сырьем мог и напарник разобраться, а в Торжке возводились дополнительные цеха – фабрика расширялась. По переданным из 21 века проспектам немцы заказали оборудование для изготовления фанеры и плит ДСП и, ожидая станки, спешно строили для них помещения.
Андрей Волков со своими бойцами еще с вечера вернулся на базу – какой смысл ночевать в зимнем лесу, если дальше все равно хода нет. Димон, открывший портал сразу после получения радиограммы, и чуть позже подошедший Шибалин, осмотрели засеку и согласились с мнением старшего лейтенанта.
И вот Ганс принялся осматривать деревья, сваленные несколько десятков лет тому назад. Проверяли разные участки засеки. Зацепив трактором, вытащили в силур пяток кряжистых дубов, спилив или обрубив порталом не пролезающие в «окно» ветви, десяток вполне прилично выглядевших сосен, пару раскидистых лип.
Ганс поковырял распилы одного дерева, другого, третьего и покачал головой: мол, совсем-совсем не «гуд». Деревья неравномерно сохли, потом вновь мокли под дождями, растрескивались. В трещины натекала осенняя вода, а последующий мороз раскалывал древесину дальше. В лежащих на земле участках мертвых деревьев проникла плесень и грибы, а под корой завелись жучки короеды. Короче, отходов от такого сырья будет во много раз больше, чем от нормальной древесины.
– Значит – жечь! Лады. Приедет Афанасьев, еще раз своим глазом глянет – и запалим.
– А загорится? – спросил Димон. – Снегу то сколько! Пока огонь мелкий – начнет таять и зальет пламя. Да и дерево сырое.
– Попробовать все равно надо. Вот если не получится, тогда и думать будем. А пока, проверь, не притаились ли где на берегах рек деревушки, которые может зацепить пал.
Отдав распоряжения, Шибалин и Ганс Реслер отправились к себе. Впрочем, краснодеревщик сначала заскочил к своим бывшим приятелям – сослуживцам по 78 артиллерийскому полку Вермахта и навербовал под два десятка желающих переселиться в Торжок на вакантные места, после расширения фабрики, но безопасники Шибалина сначала уперлись, мол не у всех людей «правильные» мысли и примерное поведение и вообще – проверки на лояльность только начались. А ну как эти работники убегут к тевтонам? Но после вмешательства командира немцев Гельмута Штаудера, трижды бегавшего жаловаться Шибалину на безопасников, Ганс получил «добро» на двенадцать человек, у остальных были какие-то зафиксированные нарушения режима: то ли драки, то ли проявление русофобии. Тем не менее дюжину новых работников Ганс увел с собой в средневековье.
Коломна, 29 ноября 1237 года (грудень 6746 год)
Утро следующего дня в тереме коломенского князя опять началось с застолья. Впрочем, все хмельное было убрано, только яблочные и сливовые компоты, да квас со сбитнем на опохмелку. Когда пришельцы рассаживались по своим местам, князья были уже на месте, а дружинников не было вовсе. Да и прислуга, подававшая рыбные и мясные закуски с пирогами и расстегаями, старалась побыстрее обслужить и смыться из комнаты. Сразу чувствовалось, что предстоят серьезные разговоры государственной важности, коим посторонние уши не нужны. Афанасьев толкнул локтем Геннадия, мол, смотри – еду поставили, но за нее никто не хватается. Геннадий передал толчок Сергею, а тот прапорщикам, уже приготовившимся протянуть руки к кувшинам, но вовремя остановленным. Все застыли со скорбными лицами. Пауза не успела затянуться, как неизвестно откуда появился чернявый попик, судя по виду и акценту – чистопородный грек. Он выступил на середину комнаты, где весь вчерашний день скакали скоморохи, и завел долгую молитву на странной смеси старорусского и греческого языков. О чем он вещал – было совершенно непонятно. Единственное, что сумели разобрать гости, это встроенные в молитву имена пророков из Ветхого Завета и новозаветных апостолов. Судя по тому, что князья сопровождали каждое имя крестным знамением, из вдохновенной речи священника для них были понятны только эти моменты. Само собой, офицеры старались не отставать от хозяев в точном соблюдении обряда, включая коммуниста Афанасьева, крестившегося с умиротворенными выражением на лице. По окончании молитвы попик обошел всю светелку, окурил кадилом углы и прочие места, где мог прятаться враг человеческий, окропил стол и присутствующих святой водой и торжественно удалился.
– Что это было? – тихо спросил Серега Геннадия, когда хозяева, а вслед за ними и гости слегка расслабились и потянулись, наконец-то, за пирогами.
– Темнота! – также тихо ответил Геннадий. – Чему тебя только в школе учили? Это благословение переговоров на самом высшем уровне.
Сами переговоры проходили не столько трудно, сколько нудно. По основным стратегическим направлениям договоренность была достигнута практически сразу: Афанасьев берет в жены Василису Давыдовну, которая в момент замужества обретает статус наследницы Курского княжества. Но прежде чем вступить в права, Олег курский, занимающий ныне это место, должен пересесть на Черниговский престол и это забота Афанасьева. Кроме того, будущий курский князь берет на себя обязательства по охране рубежей Черниговского, Рязанского и Муромского княжеств со всеми их удельными вассалами от любых посягательств из вне. Это будет являться платой Курского удела вместо традиционной дани.
