Боярская стража (СИ) - Котов Алексей (читаем книги .TXT, .FB2) 📗
Все необходимые бумаги были приготовлены заранее. И сейчас я сел за стол, взял первую из них. Приказ монаршей воли о зачислении адъюнкт-профессора «пустая графа» в Военно-магическую Академию им. М. Д. Скобелева.
Вторая бумага оказалась листом с отречением от прежних титулов. По идее, она должна бы первой идти, но специально так положили, чтоб не на самом виду. Психология. Снизу в небольшой стопке бумаг обнаружился скрепленный витым шнуром контракт адъюнкт-профессора листов на десять.
Приказ с контрактом отложил, взял отречение. Написано от руки, но столь идеальным каллиграфическим почерком, что ощущение как будто на принтере рукописным шрифтом напечатано. И начинается отречение с моего имени, которое — надо же, какая ирония, в первый раз вижу.
«Я, Вильгельм Генри Аксель Владимир Александр Дункан…»
Имя — вернее первые шесть, я перечитывал три раза. Какая-то ересь, мешанина, выглядящая несуразно, неправильно*. Еще и последнее, Дункан, ну совсем не в тему — прямо волынки в ушах заиграли. Нет, понятно, что здесь вообще реальность сильно не соответствует моей памяти, но с этими династическими именами вообще нечто странное происходит.
В перечне полного имени первые шесть были только началом — дальше шли три строки перечислений территориальной фамильной привязки, еще раз убедившие меня в правильности моего недавнего решения. Потому что Гессен-Кассель-Шлезвиг-Гольштейн и прочие Зонден-Августенбургские Глюксбурги, теряющиеся в завитках каллиграфического почерка — это приговор. Потеряться с таким фамильным багажом просто невозможно.
— Леди Маргарет, будьте так любезны нас оставить.
Прозвучало весьма убедительно и Марго, молодец какая, послушалась беспрекословно. В этот же самый момент — когда моя воспитательница поднялась, к выходу направилась и старушка из госбезопасности. Глаза ее, кстати, вернулись в обычное состояние, но мягче лицо от этого не стало, теперь уже его надменное выражение отталкивает.
Когда Марго и старуха-боярыня выходили, по едва заметному взгляду великого князя Аминов тоже покинул кабинет. И только теперь я, старательно выводя буквы — стараясь сделать почерк хоть чуточку похожим на идеальную каллиграфию, вывел снизу: Вильгельм. Подписи своей не знаю, но уверен, этого будет достаточно. Судя по кивку великого князя, смотрящему на меня иным — уже заинтересованным взглядом, я не ошибся.
— Теперь давайте решим вопрос с вашим именем. Если вы уж не оставляете мысли вернуть себе престол…
Как он меня легко прочитал, надо же.
— … то целесообразным будет оставить себе что-то из личных имен. С одной стороны, Владимир Александров кажется более подходящим, с другой — очень уж прямолинейно, не находите?
Я пробежал взглядом шесть остальных имен. Генри Аксель, надо же — если взять уменьшительные имена, то получится Гарри Акс, он же Гарри Топор. Интересно, но откажусь, пожалуй.
— Владимир Искандер, — предложил вдруг собеседник. — Вы все же отправляетесь в Скобелев, и, если все сложится как мы планируем, пробудете там три года, осваивая искусство владения силой. Искандер — это одна из форм имени Александр, как раз подходящая под регион.
— Какой регион?
— Академия находится в Туркестане, в городе Скобелев Ферганской области.
Неожиданно, я даже и не подумал о той стороне. Почему-то казалось, что или в Сибирь, или на Урал поеду, хотя втайне надеялся на Самару.
— Приемлемо, — кивнул я.
— Вы про имя?
— Так точно.
— Значит Владимир Искандер, боярин… — собеседник задумался и потянулся за толстой книгой, лежащей на краю стола.
— Морозов? — вырвалось у меня невольно.
Фамилия «Морозов» как-то сама на ум пришла — я же, вроде как, пришел с севера. И только сейчас увидел название взятой Андреем Александровичем книги: «Национальный гербовник боярских родов и кланов всех царств российских»
— Боярин Морозов… — реагируя на мои слова, заметно поморщился великий князь.
Ну да, только сейчас вспомнил, что как-то у бояр Морозовых отношения с правящей династией не складывались. Собеседник мою догадку подтвердил:
— В нашей более чем полувековой традиции боярского приговора* мы старались избегать этой фамилии. Я, если честно, предполагал отправить вас в крепкий боярский клан, создание отдельного рода даже не рассматривал… Но знаете, в этом определенно что-то есть. Боярин Морозов, князь Севера…
Вот продолжение фразы озадачило уже меня. Пока великий князь размышлял о своем, я думал как неосторожный комментарий — идущий впереди мыслей, может повлиять на беседу. Сказанул не подумав, а царственная персона за столом напротив уже в национальный гербовник изменения готова вносить.
— Владимир, мне нужно будет обсудить этот вопрос с царицей Ксенией, но я практически уверен, что получу ее одобрение. Если возникнут сложности, мы вернемся к этому вопросу, а пока давайте придерживаться выбранного варианта, мне он нравится. А вам?
Через минуту, ценой некоторых усилий, в свободном поле приказа о назначении я вывел каллиграфическим почерком: Владимир Искандер, боярин Морозов.
Глава 7
— Вот стервец какой, а⁈ — воскликнул великий князь, когда за новоявленным боярином Морозовым закрылась дверь. В голосе его одновременно прозвучало как удовлетворение, так и разочарование. Вернувшиеся в кабинет старуха-боярыня и барон Аминов — вытянувшийся во фрунт у двери, никак высказывание не прокомментировали.
— Как тебе такое, боярыня Белоглазова? — повернулся Андрей Александрович к старухе, после чего пояснил для Аминова: — Он ведь попросил свою воспитательницу удалиться, чтобы она не видела, как отречение было подписано. Вот ты видел его подпись? Правильно, ее никто кроме меня не видел, — усмехнулся великий князь. — Кто-то где-то что-то подписал, а что, где, когда… тайна сия великая есть. Где доказательства? Какие ваши источники? Бабки, которые апельсинами на Вознесенском торгуют?
Великий князь уже расхаживал по кабинету, все более возбуждаясь, но усилием сдержался и вернув себе спокойный вид, повернулся к старухе-боярыне в сером мундирном платье.
— Мне нужно объяснение, почему вместо обещанного дегенерата мы увидели то, что увидели.
— У меня его нет.
— Вот как? — удивленно поднял брови великий князь.
— Уверенно могу сказать лишь, что он не врет, дальше лишь теории. Неуверенно предположу, что сначала демоническая кровь его изменила, наполнив, так сказать, новым содержанием, а живое пламя потом очистило, но чистило оно уже новую модель разума, и в некотором образе это стало перерождением. Так что это теперь совсем не тот недалекий молодой человек, каким было принято считать кронпринца Вильгельма.
— Уж заметно. То есть это все демоническая основа? — внимательно посмотрел великий князь на Белоглазову.
— Чья кровь была в вине? Какого порядка демона? — внимательно посмотрела старуха на Аминова.
— У нас пока нет информации.
— Очень плохо. Очень.
После слов Белоглазовой Аминов побледнел.
— Есть опасность, что он станет демоном? — отводя внимание старухи от своего порученца, спросил великий князь.
— Нет.
— А все же вижу, что тебя это гложет.
— Нет.
— То есть опасности никакой?
Не отвечая великому князю, Белоглазова снова посмотрела на барона Аминова.
— Фредерик, скажите. Как вы отнеслись бы к живому существу, которое убивает на животных инстинктах, совсем не ради пропитания?
— Резко отрицательно.
— А если это обученный кот-крысолов?
— Резко положительно.
— Вот видите, как можно интерпретировать…
— А если кот задавил чьих-то любимых хомячков? — поинтересовался великий князь.
— Не придирайся к словам, ты прекрасно понял о чем я, — покачала головой Белоглазова.
— Как ты определила, что… ну да, резуны, а не вейла, не подумал, mea culpa. Он может стать демоном?
— Нет. Всю демоническую сущность, если она и захватила его тело, уничтожило живым пламенем. Так что перед нами кронпринц, это определенно он, но… одновременно уже не он, не совсем тот человек. Да, кстати. У меня есть теория, что Вартенберг его и отравил демонической кровью.
