Стоп. Снято! Фотограф СССР (СИ) - Токсик Саша (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT, .FB2) 📗
Марина совсем сникает. Идёт как на казнь. Отстаём от "пиджака" и я шепчу ей на ухо:
— А это кто?
— Молчанов, наш первый секретарь, — изумляется редакторша.
Да, не знать такого человека в районе невозможно.
— Я думал, обознался, — выкручиваюсь, — а чего он САМ полетел?
— Тоже удивляюсь...
Первый секретарь выигрывает в моих глазах сразу несколько очков. Не "сливает" своего сотрудника, готов за него бороться и тратить на это время. Такое ценится во все времена и при любом режиме.
У полосы нас ждёт ещё одна Волга. Сестра-близняшка оставленной в Берёзове. Молчанов садится спереди. Никогда не понимал этой привычки советских и российских руководителей. Говорят, дорогой Леонид Ильич, иногда своих водителей на пассажирское пересаживал и сам рулил.
Неожиданно приезжаем мы не в обком, а в "Дом Печати". Основательное девятиэтажное здание в новых микрорайонах. Для тогдашнего Белоколодицка почти небоскрёб.
Я застал его упадок, когда вся областная редакция ютилась на одном этаже, а остальное пространство занимали арендаторы: фирмы, банки, торговцы контрафактом, гадалки и даже один массажный салон.
А сейчас "Дом Печати" сияет свежей жёлтой побелкой. По коридорам бегают серьёзные люди с рукописями, макетами и редакторскими визами. Из кабинетов раздаётся треск пишущих машинок, а под потолком тают клубы сигаретного дыма.
Сигарета в те времена была, как сейчас стаканчик капучино из кофейни. Показатель того, что ты основательно и творчески трудишься. Некурящий человек может и за бездельника сойти.
Мы поднимаемся на лифте, набитом почти до перегруза.
Это ещё Молчанов не стал дожидаться тётку с длиннющим рулоном ватмана в руках, которая бежала и вопила "подождите!", так словно следующий лифт выйдет на маршрут только послезавтра.
За длинным столом для заседаний нас уже ждут. О том, что диалога не получится, а планируется исключительно экзекуция, говорит даже рассадка. Все "ответственные товарищи" сидят в рядок, как экзаменационная комиссия. Перед ними даже графинчики с водой стоят, если вдруг во время разноса горло пересохнет.
Напротив всего два стула. Подосинкина опускается на один из них, мы с Молчановым не сговариваясь остаёмся на ногах.
Первого секретаря тут явно не ждали, и его появлению не рады. Вальяжный мужчина восточной внешности расцветает в лицемерно-дружелюбной улыбке:
— Сергей Владимирович, дорогой! Стоило ли тревожиться из-за такой мелочи?! — он переводит взгляд на невзрачную женщину, сидящую чуть в отдалении. — Елизавета Игнатьевна, помогите нашим гостям разместиться.
— Не беспокойтесь, — Молчанов сам берёт стоящий у стены стул и усаживается напротив говорящего. — Я справлюсь.
Я узнаю Эдуарда Варгамяна, в будущем издателя первого областного глянцевого журнала "Горячие булочки Белоколодицка", и газеты "Клубничный флирт". Для справки, в этих изданиях не было ни одного слова про выпечку или огородные работы.
Сейчас, если вспомнить его карьеру, сидит Эдуард Ашотович в кресле главного редактора "Знамени Ильича". Пострадавший фотограф в его подчинении трудится. Вот, кстати, и он. Опустил голову в присутствии "старших товарищей" и готовится дать обвинительные показания.
Рядом с Ваграмяном располагается тётка с причёской "воронье гнездо" и поджатыми презрительно губами, и мужик уныло-верблюжьей внешности с очками на длинном носу. Ваграмян представляет их отвественным секретарём редакции и инструктором обкома из отдела печати и радиовещания, соответственно. Имена я не успеваю запомнить.
Оба кривятся при виде няшиных клёшей. А вот Эдуард выдаёт плотоядную улыбку, которая, впрочем, ничего хорошего Подосинкиной не сулит. Разве что её не просто выгонят, но и сначала поглумятся.
— А это кто? — удивляется дама с "вороньим гнездом", обращаясь к Молчанову, — почему здесь несовершеннолетние?
— Я совершеннолетний, — говорю, нарушая субординацию, — Могу паспорт показать. Меня зовут Альберт Ветров. — Странно, что ваш сотрудник меня не помнит. Именно я, если ему верить, отобрал у него оборудование и цинично сломал.
Уважаемые читатели! Спасибо за ваши комментарии. Извините, если не успеваю ответить каждому из вас. Но будьте уверены, что я читаю их все.
Мне очень приятно получать от вас слова поддержки. Это помогает работать увлечённее и быстрее. Если вам нравится книга — не держите в себе. Скажите об этом автору!
P.S. Если обнаружили опечатку — сообщите об этом мне в личку. Я стараюсь оперативно исправлять ошибки. Согласитесь, это странно, когда ошибки уже нет, а комментарий ещё висит?
Глава 8
Фотограф вскидывает глаза и тут же опускает их обратно. Он уже за свои прегрешения получил сполна, и вякать вперед начальства не решается.
— Явился, значит, с повинной, — веселится Ваграмян.
— Совесть замучила, — киваю, под изумлённым взглядом Подосинкиной, — коллега же лицо материально-ответственное. За поломку у него из получки высчитают, наверное. Неправильно это. Если я виноват, то сам и возмещу стоимость ремонта. Согласно квитанции из мастерской.
Вытаскиваю из кармана смятые бумажки. Вчера вечером я разорил копилку. Не в виде мещанской свинки, а пролетарскую двухлитровую банку из-под кабачковой икры. На столе оказываются в основном смятые рубли и пара зелёных трёх. Крупная пятикопеечная монета катится к Ваграмяну и противно дребезжа останавливается перед ним.
"Коллега" лупает глазами.
— Там незначительная поломка была, — встревает ответственный секретарь, ещё сильнее поджимая губы, — наш сотрудник исправил её своими силами.
Я даже не сомневался в этом. Если бы рукожоп действительно разгокал камеру по пьяному делу, то никаких снимков на неё сделать бы не смог. А намеренно ломать казённое оборудование, чтобы прикрыть свои косяки, это за гранью добра и зла. Кто бы ни брал в руки камеру на съёмках, отвечает за неё всё равно фотокор. Нормальный фотограф на мероприятиях даже в туалет с камерой ходит.
А свалить съёмочный брак на глюк оборудования — милое дело. Тем более, когда крайний нашелся.
— Фууухх… какое облегчение, — говорю, — значит, материального ущерба никто не понёс? Только моральный?
— А топливо как же?! — возмущается секретарь, — машину редакционную туда-сюда гоняли…
— Ну, машина, допустим, наша была… — вижу, как приосанивается Молчанов.
— Рабочий день у сотрудника насмарку… вёрстку менять пришлось… — не унимается тётка, — плёнка… бумага… реактивы…
— То есть вы до самой печати фотографий поломку не заметили?! — изумляюсь, — что за поломка такая? Может, вы уже со сломанной камерой приехали?!
— Вы на что намекаете, молодой человек?!
Забавно, что словесная схватка происходит исключительно между мной и женщиной с "вороньим гнездом" на голове. И Молчанов и Ваграмян смотрят на нас с интересом, словно полководцы, выставившие своих ратников перед битвой. Невместно людям такого уровня напрямую спорить. А так, самый раз.
— Товарищ фотограф и до встречи со мной снимки делал, — говорю, — давайте убедимся, что там всё в порядке. Для очистки совести и его доброго имени.
— Да как ты смеешь?! — тётка переходит на ультразвук, — Сергей Владимирович, как у вас в районе ведётся воспитательная работа с комсомольцами?!..
— Что, Эдуард Ашотович? — игнорирует её Молчанов, — Джентльменам верят на слово? Тогда им и масть прёт?
Не пойму, верит ли мне первый секретарь, или просто жестоко троллит областное начальство. А ещё догадываюсь, что со статьёй про колбасную фабрику облажались обе стороны. И Молчанов, как опытный аппаратчик не упустит возможности перевалить ответственность на газету. Вон какой у него в улыбке оскал прорезался.
— Покажите им, Изольда Константиновна, — Ваграмян тоже не сводит взгляд с Молчанова, — пусть эти Фомы Неверующие убедятся.
