Увечный поручик или приключения советского сержанта в 19 веке (СИ) - Алексеев Дмитрий Анатольевич
Афанасий Петрович работал без выходных, замучившись сам и замучив филеров, а результата все не было. Дважды ему приходилось уезжать по работе в Москву и Одессу. Возвращаясь, он с надеждой обходил аптеки и опрашивал помощников, однако новостей не было. Заканчивался сентябрь и в Петербурге отчетливо похолодало. Несмотря на дождь и ветер Хабаров зашел в аптеку на Лиговке и вопросительно глянул на хозяина. Тот сразу вызвал помощника, а сам с агентом зашел в кабинет.
— Три дня назад приходил странный господин. С виду приличный лет 30-ти, а от одежды пахнет гарью и чем-то совсем химическим. Заказал несколько пакетов камфоры и велел принести по адресу. Мой посыльный в тот же день отнес.
Мальчишка-посыльный отвел агента к дому и показал дверь на первом этаже, затем получил 10 копеек и убежал по лужам. Афанасий Петрович зашел в подъезд дома напротив и долго наблюдал, потом поднялся на второй этаж и спросил о сдаче комнат. Ему повезло: за 50 копеек посуточно сдавалась маленькая комната с одной кроватью как раз с видом на таинственную дверь. Он поймал «ваньку» и быстро съездил за двумя филерами, проинструктировав их. Сам побыл с ними, а потом пошел отсыпаться, уверенный, что напал на след.
На следующее утро Хабаров поменял филеров, и услышал, что вчера приходил в квартиру мужчина, пробыл около часа и ушел. Филер проследил его до Знаменской, дом 24. Афанасий Петрович съездил по этому адресу и узнал, что там снимает квартиру некто Рузаев, однако хозяйка опознала по фото разыскиваемого Желябова.
Обрадованный Афанасий Петрович быстро поехал на службу и рассказал полковнику Колышкину об удаче. Тот немедленно дал Хабарову свободных филеров, а сам сел продумывать операцию по захвату всех террористов.
Глава 22
Учится на четвертом курсе оказалось гораздо легче или просто Евгений привык к студенческой жизни. У него даже появилось время для доделывания двигателя.
15 октября во всех газетах появилось сообщение об аресте членов организации «Народная воля», готовивших убийство императора: Михайлова, Перовской, Желябова, Кибальчича, Саблина и Гельфман.
В сообщении было указано, что у арестованных нашли решение о вынесении смертной казни императору, а также готовые бомбы.
— Так, похоже план удался, можно денежки готовить, — сказал сам себе Аркадьев. — Все-таки история, похоже, поменяется…
Через два дня явился главный именинник Хабаров, как всегда с непроницаемым лицом, но Женя сразу заметил заблестевшие глаза агента.
— Ну что, вас можно поздравить, господин сыщик! Жду подробностей, если они не секретны, — пожимая руку, сказал Аркадьев.
— От вас никаких секретов, ваше сиятельство.
Почти четверть часа довольный Хабаров рассказывал о поимке социалистов, а Евгений делал вид, что ему интересно — подробности оказались скучными, особенно в пересказе сыщика.
— Работа сделана на совесть, так что получите честно заработанное, — и Аркадьев протянул пакет.
— Рад стараться, ваше сиятельство! — почти по-военному ответил сыщик. — Всегда к вашим услугам.
— Как думаете, что им присудят?
— Доказательства собраны полные, да и они сознались почти сразу. Повесят, я думаю.
— Что же, все справедливо: хотел убить другого, а получилось — себя, — вздохнул Евгений. — И еще: про мое участие в этом деле никто не должен знать — революционеры такие мстительные.
— Разумеется, никаких записей не останется.
После ухода благодарного сыщика, Аркадьев долго смотрел в окно: «Конец у них получится такой же, так что тебе нечего переживать».
Суд над членами «Народной воли» состоялся через месяц и всех присудили к смертной казни, однако еще через две недели, император Александр Второй помиловал их, заменив повешение на 20 лет каторги для мужчин и 10 лет для Перовской и Гельфман. «Смешно, но получается — я спас и царя, и этих фанатиков. Лучше это или хуже — большой-большой вопрос, но зато все живы и довольны», — успокаивал себя Женя.
Как-то в начале октября в комнату без стука явился Присс и, захлебываясь, начал рассказывать:
— Представь, познакомился с интереснейшим человеком: сам серб, в войне с турками командовал кораблем, сейчас занимается постройкой дирижабля и у него своя фабрика арборита, это такой слоистый материал из древесины, и изготовил двигатель на бензине. С его размахом через год мы поднимем дирижабль в воздух.
— Мы? — усмехнулся Женя, зная привычку Алешки примазываться к чужой славе.
— Ну да! Он приходил на наш факультатив и пригласил к сотрудничеству. Если бы ты снизошел со своих высот, то тоже познакомился бы с ним.
— Надеюсь, мне остался хоть мизерный шанс увидеть твоего гения?
— Конечно, мой разумный друг! Не далее, как на послезавтра мы приглашены на его фабрику, и, если ты уменьшишь графскую спесь, то место рядом с кучером я тебе оставлю.
— Ага, и пригласительный билет на первый полет дирижабля.
— Женька, ты еще извиняться будешь за свой скептицизм.
— Пойдем-ка, святой Алексий, я тебя ужином угощу, а то у тебя слюна брызжет во все стороны.
В трактире Присс продолжал восхищаться новым знакомым, а Евгений пытался вспомнить: «Костович, изобретатель бензинового двигателя, арборита, самолета, дирижабля — не помню я таково, хоть убей. Или я дурак или плохо нас учили. Но это знакомство очень-очень вовремя».
Глава 23
Огнеслав Костович, серб по национальности, но родился в Австро-Венгрии, в Пеште. Там же закончил техническое училище и школу судовождения, после чего шесть лет работал судоводителем на речных судах. Когда началась война в Болгарии, он, не задумываясь пошел воевать с ненавистными турками и стал командиром речного корабля на Дунае. Его храбрость и умения были оценены — он стал капитаном русского флота. Однако, это не устроило молодого серба, и он переехал в Петербург, где посвятил себя изобретательству. Его модели дирижабля, самолета, вертолета и проект подводной лодки были чрезвычайно занимательны и опережали время. Он начал разработку бензинового двигателя на базе двигателя Ленуара, а для обшивки дирижабля изобрел многослойный арборит, будущую фанеру, и затем в Петербурге основал фабрику по изготовлению различных изделий из арборита.
Как и всем изобретателям ему не хватало денег, а доход от фабрики был мизерным, поэтому Огнеслав старался привлечь побольше сторонников, устраивая показы моделей и лекции. Правительственные органы остались равнодушны, и надежда была только на частный капитал. Однако, большинство богатых людей не привлекали идеи Костовича, поэтому он рассчитывал только на себя.
Приезд четырех студентов искренне обрадовал серба — ему нужны помощники. Присс, как всегда, вылез вперед:
— Ну, меня, Мошкова и Крамера вы знаете, а это Евгений Аркадьев, студент четвертого курса и тоже делает двигатель на жидком топливе.
— Аркадьев…, а ваш родственник не воевал с турками?
— Нет, но я участвовал, — поморщился Женя, а сам подумал: «Как противно присваивать подвиги другого».
— Так вы поручик Аркадьев из отряда генерала Гурко? Да о ваших подвигах…, подождите, но сказали, что вы погибли под Софией.
— Доктора оживили, хотя продырявили тело знатно; теперь в отставке учусь на инженера.
Дальше из Костовича понесся словесный водопад о войне, о переправе через Дунай и продолжался не менее десяти минут, на что Женя отвечал кратко: «Угу». Поняв, что бывшему поручику почему-то неприятна тема войны, Костович повел студентов по своему небольшому заводу в кабинет, где и показал макеты будущих изделий.
— Я абсолютно уверен, что будущее за дирижаблями и самолетами в воздухе, а в море — за подводными лодками. У меня уже наполовину готов проект дирижабля с жестким каркасом. К сожалению, с деньгами туго, но я надеюсь, что для вас важно осуществление идеи, а не выгода. Я мечтаю найти слабохарактерного миллионщика и увлечь его идеей воздухоплавания, тогда мы за 10 лет завоюем небо, — пафосно закончил пояснения Огнеслав и оглядел слушателей.
