Олигарх (СИ) - Шерр Михаил (книги онлайн полные .TXT, .FB2) 📗
Молодой князь Алексей Андреевич от этого был очень далек, с господином лекарем он был знаком постольку-поскольку и то, только благодаря своим друзьям детства, братьям Петровым. После смерти своего боевого товарища Матвей не забывал его детей и регулярно навещал их.
Молодой князь общество не любил с пеленок, а поступив в университет, вообще перестал общаться с посторонними людьми. Он был крайне удивлен просьбе матушки сопроводить Матвея Ивановича в поездке в к его дяде старшему лекарю Балтийского флота. О цели поездки князь узнать не успел, на подъезде к Кронштадту возница не заметил полынью и возок опрокинулся. В холодной морской воде «искупался» только Алексей и естественно заболел.
Матвей не решился сразу везти больного обратно в Питер и князь двое суток отлёживался в доме его дяди.
Когда пришло известие о выступлении 14-ого декабря князь категорически потребовал везти его домой. Но это была большая ошибка, еще по дороге его состояние ухудшилось, началась лихорадка, он потерял сознание и в беспамятстве находился неделю.
Сквозь плотную, вязкую темноту начали пробиваться какие-то звуки. Я попытался прислушаться и после нескольких попыток мне удалось понять, что это звуки колыбельной, которую поет где-то рядом какая-то женщина.
Пение было очень приятным, я понял, что это колыбельная и темнота стала отступать. Через какое-то время мне захотелось открыть глаза.
— Ванечка, скорее беги за барыней и Матвеем Ивановиче, Алексей Андреевич глаза открывают, — голос был очень знакомый и приятный, с ним было связано что-то очень для меня хорошее и я действительно открыл глаза.
Надо мною был высокий потолок, обтянутый какой-то красивой и легкой материей, каких-то синих оттенков. На мне была длиннополая мужская ночная рубашка из какого-то очень нежного и приятного материала. Постель была такая же нежная и приятная. Скосив вниз взор, я увидел свои руки. И это были не руки водилы с пятидесятилетним стажем, с вечными трещинами на пальцах, коротко и грубо подстриженными толстыми ногтями и застарелыми мозолями.
Поверх одеяла лежали молодые ухоженные руки с гладкой и нежной кожей, ногти красивых и длинных пальцев были идеально подстрижены.
Меня тут же затошнило, жутко закружилась голова и я тут же снова закрыл глаза. Головокружение прекратилось, тошнота быстро отступила. Кругом опять была темнота, но это была просто темнота, стоило мне открыть глаза и она исчезнет. Тем более я слышал и ощущал, что к женщине, которая пела колыбельную, подошли еще какие-то люди.
Не знаю почему, но я, не открывая глаз, тихо и медленно сказал им:
— Не трогайте меня, хочу поспать.
Спать совершенно не хотелось, но интуитивно я понял, что надо срочно спрятаться в какую-нибудь скорлупу, что бы разобраться что произошло. Я совершенно не понимал, что случилось, где я нахожусь и кто я!
Мне не просто не хотелось спать, я и физически скорее всего чувствовал себя неплохо. А тошнота и головокружение появились от офигения при виде своих рук. Через некоторое время во мне обнаружились две страннейших способности: лежа с закрытыми глазами я как бы видел, что происходит вокруг, вернее не видел, а понимал. Второй способностью было физическое ощущение течения времени.
Первым пришло понимание, кем я являюсь и от этого понимания чуть не спалился, у меня почти вырвался возглас изумления.
Изумляться и правда было от чего. Оказывается я, князь Алексей Андреевич Новосильский, знатности и богатства неимоверных. Мне почти шестнадцать. У моего родителя какие-то проблемы, где он сейчас пока не понятно. Сегодня не то двадцатое, не то двадцать первое декабря 1825-ого года.
Лежу я в своей спальне, в уголочке на стульчиках примостились четверо: моя матушка Елизавета Павловна, старшая сестра Анна, врач Матвей Иванович Бакатин. Правда сейчас в 19-ом веке, а я сразу стал ощущать себя человеком этого века, еще говорят не врач, а лекарь. Четвертой была моя нянюшка Пелагея Тихоновна. Именно она и пела колыбельную.
Я сразу понял, что Матвей Иванович не ровно дышит на мою сестру, но держит это в тайне, он ей не ровня почти во всем. Но к моему изумлению я внезапно понял, что Анне Андреевне простой армейский лекарь тоже очень нравиться, она очень страдает и не знает что делать. Еще большим открытием было то, что матушка в курсе этого и тоже не знает что делать.
13-ого декабря мы с Матвеем Ивановичем поперлись в Кронштадт, но на подъезде случилось несчастье, возок опрокинулся в полынью и я оказался в холодной морской воде, естественно заболел и несколько дней был в беспамятстве.
Параллельно этому я вспомнил, что еще недавно жил в 21-ом веке в городе Санкт-Петербурге и работал простым водителем-дальнобойщиком. Когда-то я родился и жил в городе русской славы Севастополе, но служить в армии пришлось в Ленинграде, где и остался жить. Женился, появились дети — две девочки, в лихие девяностые занялись попутно с женой бизнесом — торговлей. Дочери вышли замуж и организовали строительную фирму.
В дефолт мы разорились и вскорости жена умерла. Зятья после этого стали рожи воротить, а следом и дочери. У них была успешная строительная фирма, а я опять подался в дальнобойщики. Они посчитали, что это как-то их компрометирует, а о том, что когда-то первые деньги на свой бизнес получили от меня, помнить было не обязательно.
В один прекрасный день, когда после рейса я употребил водочки, меня еще и назвали алкоголиком. В итоге все были посланы в пешее эротическое путешествие. Отдельная жилплощадь у меня была, внуков от них я так и не дождался, поэтому поводов к дальнейшему общению больше не нашлось. Зятья думаю были этому безумно рады.
Университетов я не кончал, но безумно любил историю, особенно своего родного Севастополя, всегда всё свободное время проводил за книжками, а когда появились компьютеры, за экраном монитора и к старости историю века девятнадцатого наверное знал не хуже какого-нибудь профессора.
Здоровье у меня надо сказать было лошадиное и несмотря на свои почти семьдесят, продолжал дальнобойничать. И вот как-то возвращаясь из рейса в Севастополь, я застрял в пробке перед Крымским мостом. Ну и от безделья начал как всегда предаваться своим любимым исторически-альтернативным мечтам.
Обычно как только безделье заканчивалось, заканчивались и мечтания. Но здесь я сильно увлекся, тема-то была просто потрясающая, что было бы если союзники не взяли Севастополь? И до самого дома все думы были только об этом. После рейса я употребил водочки и собрался ложиться спать, как вдруг полыхнуло в груди, а потом как кинжалом в ударили в сердце и в мозгах раздался металлический голос:
— Хочешь попробовать? — и стала накатывать плотная вязкая темнота.
На этом воспоминания о двадцать первом веке закончились. Странно, но я не помнил своих родителей, паспортных данных своих, жены и дочерей. Не помнил как кто выглядел. Каких-либо сомнений в реальности воспоминаний о двадцать первом веке не было совершенно. Я буквально физически ощутил, что в одном теле оказались две сущности. Несколько минут они изучали друг-друга, а затем стремительно слились в одну.
Молодой князь Алексей Андреевич внезапно застонал, начал метаться, но быстро затих и спокойно заснул. Армейский лекарь Матвей Иванович Бакатин осмотрел больного и спокойно сказал княгине Елизавете Павловне:
— Ваша светлость, на мой взгляд поводов для беспокойства нет. Думаю, что был кризис болезни и теперь Алексей Андреевич начнет выздоравливать. Сейчас он спит.
Княгиня повернулась к няньке князя Пелагеи.
— Пелагея Тихоновна, остаешься с князем, — редкая русская дворянка высокого полета своих детей сама кормила грудью. И поэтому с первых часов жизни рядом с молодым князем была кормилица и нянька Пелагея, у неё у самой только что родилась двойня, но молока хватало на троих.
Пелагея своего Алешеньку любила не меньше родных и он ей платил тем же. Княгиня к этому относилась спокойно, забот и хлопот у неё хватало, одни амурные дела чего стоили. Потом началась война с Наполеоном, смерть тестя, ранения мужа, другие тревоги военного времени, рождение второй дочери и прочее-прочее-прочее.
