Комсомол против гегемона капитализма (СИ) - Федотов Александр Викторович (библиотека электронных книг txt, fb2) 📗
— Виктор Григорьевич, на месте, — на автомате выдала она, а затем словно опомнившись поинтересовалась, — вы по какому вопросу?
— Я из соответствующих органов, — веско ответил Жук, ловко достав из внутреннего кармана корочки с тремя тиснеными буквами на обложке. Даже не раскрывая их он увидел как широко раскрываются глаза секретарши, он кивнул ей и направляясь к двери кабинета, бросил через плечо, — никого пока к нам не пускайте.
Из разговора с директором ему стало ясно что речь идёт о не много ни мало воспрепятствовании осуществлению деятельности законной советской власти. Рабочие почему-то решили (а часть специалистов их поддержали) что приказы руководителя ничего не стоят. Не нуждались они более и в бригадирах и мастерах, решая все рабочие вопросы из соображений разумной полезности и необходимости. И более того ничего не стоит и госплан. Они самовольно связались со смежными заводами узнали о необходимой номенклатуре изделий, их количестве и пожеланиях о доработках и приступили к изготовлению.
Директор особенно напирали, что ему теперь совершенно невозможно не только отдавать распоряжения — писчей бумаги склад ему не выдавал, но и непонятно как начисляется зарплата, так как на собрании этого самозваного “профсоюза”, его директорский двойной оклад понизили до самого минимального в тарифной сетки, сняли все доплаты, и более того ещё и перевели на “ноль пять”, якобы именно столько рабочего времени он хоть чем то занят. Этим “расчетным листком” он и тряс перед Семёном, призывая “компетентные органы разобраться в ситуации”.
Выйдя от директора, Жук сначала прошёлся по самому административному корпусу разговаривая с инженерами и бухгалтерами. Тут сразу было видно кто поддерживает самозваный “профсоюз” или даже вернее “стачкомитет” а кто нет. Сторонники незаконного формирования, стоило ему представиться и начать задавать вопросы, просто отводили в сторону глаза и делали вид, что его не существует. Другие люди (таких права было меньшинство) дрожа и потея от страха, заикаясь сообщали что ничего не знают, а просто выполняют свою работу.
Одного из таких товарищей он попытался дожать, стращая лагерями и нюрнбергским трибуналом, на котором отмазка в духе “просто выполнял приказы” не сработала, но тут же видимо по сообщению кого-то из свидетелей в комнату зашли двое плечистых рабочих и схватив его в охапку просто вынесли через проходную.
Встав и отряхнувшись Жук понял что дело которое он понимал как не простое, но вполне очевидное превращается во что-то фантастическое — чтобы простые люди настолько потеряли страх перед сотрудниками комитета, с ними должно было что-то произойти не обычное. И похоже в текущей ситуации его сил не хватит. Тут же позвонив из уличного аппарата в управление он предупредил что дело непростое, и он отправляется в москву за поддержкой.
Сразу после звонка из кабинки телефона автомата он направился в аэропорт, благо до послеобеденного рейса в москву оставалось не так много времени. Совершив ещё несколько звонков он наконец отправился в родные пенаты.
Москва встретила его хмуро и неприветливо. Моросил мелкий дождь, так что пока Семён добрался до управления, весь изрядно вымок. В управлении тоже никто не захотел с ним разговаривать. Начальник встреченный в коридоре, холодно бросил: “подавайте рапорт”, а дежурный просто покивал головой явно думая о чём-то о своём.
Правда в курилке, где собирались офицеры низшего звена, он наконец-то узнал что-то интересное. ИЗ недомолвок и туманных фраз он понял что намечается какая-то глобальная заварушка и она совершенно не связана с разгорающимся конфликтом в европе. Его вообще, наверное, постараются поскорее “слить” несмотря на человеческие, технические и репутационные потери. Намечающаяся тема должна будет не то что вознести на вершины тех кто окажется к ней причастен, а позволить такое что не снилось до этого никому.
Ещё одним полезным делом что он совершил в курилке было то что ему удалось расспросить Пафнутий Егоровича — одну из живых легенд управления. Несмотря на вышедший за любые рамки разумного возраст, отсутствие не то что профильного, а вообще нормального образования (полтора класса церковно-приходской школы не считаются) он тем не менее работал в режимном архиве. Официально его должность была что-то вроде младшего помощника третьего архивариуса отдела резервного копирования, но на самом деле он был живым каталогом осведомленным о многих хранящихся в архиве делах. Причём каталогом не по заглавиям дел или надписям на папке, а именно по сути дела. Именно благодаря его уникальной памяти иногда удавалось проводить параллели между казалось бы совсем несвязанными друг с другом делами.
Тихонько, в уголке переговорив и дедом Пафнутием, он получил неожиданное направление. Старый сотрудник, припомнил что подобный случай с отказом рабочего коллектива от выполнения приказов партии и правительства, при том что все продолжали работать на благо этой самой партии и делали это в разы эффективнее, уже был и причём совсем недавно и даже примерно в том же районе. Еще он добавил: “Как будто голова на плечах у людей появилась, как будто приделал им кто-то эту голову”. Потом он по своему обыкновению начал рассказывать как в семнадцатом году “вот этими самыми руками” головы контре отрывал, непременно пихая мозолистые и заскорузлые старческие кулаки собеседнику прямо под нос, сжимая и разжимая шишковатые от подагры пальцы наглядно демонстрируя процесс “отрывания”, так что Жук еле от него отделался.
Из курилки он сразу направился в архив и просидел там до самого утра, благо управление, как и положено жизненно-важным для страны организациям работало круглосуточно.
Из добытой информации стало ясно что похожая ситуация уже возникала в одном селе. Там тоже все жители населённого пункта решили жить своим умом и стали игнорировать распоряжения из райцентра. Симптомы поведения были немного другими, по описанию оставленному в рапорте ведущего это дела офицера, все жители были ненормально инициативны и пребывали в возбужденном состоянии психики вызывающем у них симптомы схожие с радостью.
При попытке привести колхоз к подчинению советской власти было совершено покушение на офицера КГБ (тут Жук немного выдохнул, так как с ним обошлись гораздо мягче — просто вынесли за территорию предприятия), что дало основание на применение военного контингента и заключение под стражу всех жителей села.
Правда силовое решение проблемы ничего не дало большая часть жителей действительно не делала ничего противозаконного, а представители местной администрации были признаны невменяемыми. Так что вся история закончилась тем что председателя колхоза и нескольких дружинников посадили в специализированное медицинское учреждение закрытого типа, а жителей села принудительно переселили в район крайнего севера.
Ещё одним выводом из рапорта прикрепленного к делу было то что на жителей деревни было оказано внешнее воздействие психосоматического вида вызвавшее необратимые изменения в их поведении и даже в особо тяжёлых случаях (как у председателя) изменение структуры лобных долей головного мозга. Об этом свидетельствовали, в том числе и данные радиоперехвата с соседней с селом в/ч, в котором были зарегистрированы неопознанные типы радиосигналов на гражданских частотах (правда там стояло заключение, что, скорее всего, источником стал сбой радиопередатчика одного из участников пионерской игры “охота на лис”, проходившей в соседней области)
Семену стало понятно что дело это серьёзное, вот только его сильно удивила реакция руководства практически спустившее вс ситуацию “на тормозах”. Ведь тут ясно-понятно необходимо было ввести режим чрезвычайной ситуации и силами спецотрядов, армии и милиции прочесать весь район, а может и смежные и найти источник заразы. Но этого сделано не было. Более того офицер который вел это дело был признан чуть ли не виновным в геноциде и практически отстранен от всех дел.
Кстати рассматривая отметки в деле он обратил внимание на личную печать офицера, ведшего дело (естественно все дела были без фамилий и имен сотрудников, а только с псевдонимам, единственным исключением являлись номера печатей которыми сотрудники скрепляли описи и заверяли документы), и оттиск был ему знаком. Эта печать принадлежала его товарищу Симохину Михаилу.
