Стратегия обмана. Политические хроники (СИ) - Ванина Антонина (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные txt) 📗
Изматывающее ожидание длилось бесконечно. Полковник размышлял над увиденным — под Альпами существует самый настоящий пещерный город. Кто и когда, какими силами и сколько времени создавал его, пока оставалось загадкой. Полковник прикидывал, сколько в стене проёмов, и сколько здесь может быть комнат и сколько человек может там разместиться, как напротив входа кто-то остановился. Полковник уже привык, что время от времени люди проходят мимо, видимо, расходясь по своим комнатам. Но сейчас незваный гипогеянец стоял в полутора метрах от полковника и не двигался с места. Лица через изгиб коридора не было видно. Полковник произнёс:
— Кто бы ты ни был, иди с миром. Людек дал свою защиту смертным людям и обещал им спокойный сон.
Незнакомец не уходил, и это начинало напрягать.
Полковник достал из рюкзака фонарь с обычной лампой, так неприятной гипогеянскому глазу. В подтверждении серьёзности своих намерений он включил его и произнёс:
— Если хочешь говорить со смертными, подожди, когда они пробудятся.
— Нет, Старый Секей, я хочу говорить с тобой.
Такой знакомый венгерский говор… Это был голос Амертат. Уже прошла половина тысячелетия, но он вспомнил её голос. Полковник слышал его, будучи дважды между жизнью и смертью. Тогда он считал Амертат злым духом, горным демоном, пока не понял из рассказов других, что она не просто реальна — она подобна ему.
Полковник не ждал, что Амертат зайдет без спроса, не попросив погасить свет, но именно это и произошло. Гипогеянка смотрела на него с дерзостью неестественных для неё голубых глаз. Пепельно-серые волны густых волос спускались ниже колена. Не уклоняясь от света фонаря, Амертат присела напротив полковника — слишком близко, и это держало в напряжении.
— Мне не страшен искусственный свет, — довольная своим эффектным появлением, произнесла Амертат.
Полковник внимательно разглядывал её сероватый оттенок кожи и понял, что она слишком часто для подземного жителя бывает на поверхности. Вряд ли она может ходить под прямыми лучами солнца в погожий денёк, но, определенно, обитать на два мира у неё хорошо получается.
— Говори тише, — сухо произнёс полковник, — мои люди устали и им надо выспаться.
— О, их сон будет крепок, — загадочно улыбаясь, пообещала она, — пока я здесь, они не проснутся.
Для полковника это прозвучало как отчетливая угроза.
— Тогда будь добра, уйди.
Амертат только рассмеялась:
— Что же ты, боишься, как бы я не проникла в их сны, а потом и в их души?
— Сами альвары не зря стараются обходить тебя стороной. Вот только мы никогда не спим. На ком ещё тебе здесь отрабатывать искусство наведения кошмаров?
Амертат больше не смеялась, она пронзительно смотрела на полковника, отчего тому хотелось сорваться с места и уйти прочь.
— Я послушна словам Людека, — произнесла Амертат и кивнула в сторону спящих. — Не веришь, можешь проверить.
Коварства ей не занимать. Доказать, что-либо решительно невозможно, не будить же Ника с Хейманом и не спрашивать их, что им только что приснилось.
— О чём ты хочешь говорить? — спросил полковник.
— Узнать, сбылось ли моё пророчество.
Это было больше пятисот лет назад, никто в отряде господаря Влада не решился дать руку Амертат, чтобы она предсказала судьбу. А полковник дал. К их следующей встрече не сбылось ничего из предсказанного ею, он умирал и потешался над гадалкой, что предсказала ему долгие годы жизни, красавицу-жену и четырех, а потом и пятерых детей. Но тогда он выжил, потом женился, и Маргита действительно родила ему двух сыновей и двух дочерей. Не сбылось только одно, и он припомнил это Амертат в их последнюю встречу. Тогда она разозлилась не на шутку. Её слова походили на проклятья, она грозила, что не даст ему умереть, что он будет жить так долго, что замучается считать свои дни, что будет проливать много крови, но не на полях сражений. После этого много лет полковник думал, что Амертат прокляла его за дерзость, пока не понял, что жажда человеческой крови свойственна не ему одному.
— А ты тщеславна, — только и сказал полковник.
— Ты сам оскорбил меня, дважды сказав, что я ошиблась. А я никогда не ошибаюсь.
— Уверена? Став альваром, я остаюсь бесплодным, так что поверь, пятого ребенка я за эти века не зачал.
— А всех ли своих детей ты знал? — ехидно вопросила гпогеянка, сощурив светлые глаза.
Полковник невольно рассмеялся.
— Ну, коль так, может я и был грешен в смертной жизни, раз прижил ребенка на стороне. Только вот не помню где и с кем, уж извини, что без подробностей. Так стоило ли из-за этого ждать меня пятьсот лет, чтоб спросить?
— Я буду ждать ещё дольше, пока ты не признаешь, что видел её.
— Кого?
— Свою дочь, пятого отпрыска, это несчастное дитя с двумя отцами и без единой матери. У неё желания женщины, что остались с её смертной природой, фигура юноши и сила мужчины, которую и дало твое бессмертие. Ты видел её в первый раз посреди гор мертвецов, а потом ещё и ещё раз.
— Амертат, — вздохнул полковник, — уж прости, но мне нечего тебе сказать. Я понятия не имею, о какой ещё дочери ты постоянно говоришь. Умерли все мои дети, и внуки и правнуки. Ходят мои потомки по земле, но не всех из них я знаю в лицо.
— Она не порождение твоего семени, — настаивала Амертат. — Ты породил её из своей головы, когда пожалел Меритсегер.
И как когда-то давно, Амертат вновь коснулась указательным пальцем его лба у переносицы. Полковника словно ударило током. Он вспомнил это ощущение, далекое и неприятное, когда ассистент доктора Джона Рассела пятьдесят три года назад ввел металлический крючок ему через ноздрю и, вытягивая его обратно, задел нерв и зрительную мышцу. Призрачная боль вновь вспыхнула в том же месте, откуда доктор извлек шишковидную железу полковника.
И тут смутные ассоциации и догадки неприятно зашевелились в голове, на сердце сразу стало тяжело. Полковнику вспомнилась железа, что доктор Рассел извлек у Мэри, вспомнился и профессор Книпхоф, что увёз эту железу в Баварию в качестве препарата. А ещё перед глазами встали снимки, привезённые из недавней поездки в баварский Мюнхен. Что-то неуловимое в этом калейдоскопе фактов, догадок Сарваша и собственных наблюдений начало складываться в призрачную, но всё же картину.
Коварная улыбка не сходила с губ Амертат. Она наблюдала, как полковник меняется в лице после её манипуляций словами и не могла не радоваться такой перемене.
— Скажи, что произошло в лаборатории доктора Метца? — только попросил он.
— Я сказала всё сполна ещё тогда в Карпатах, — отрезала Амертат.
— Ты все ещё злишься на меня? Тогда прости мне те слова. Если ты предсказательница и видишь через века и километры, то скажи, как всё случилось? Я только хочу знать, правильно ли то, что смертные сестры переродились по воле смертных докторов?
— Не будь твоей доброты, — ответила Амертат, — и близнецы остались бы близнецами. Не твоя теперь забота думать о свершившемся, это забота смертных, что давно лежат в земле. А их порождения будут бродить по земле вечно. Меритсегер скоро увидит свою дочь, а твоя дочь придёт к тебе. В часы печали ты будешь видеть только её.
— Почему ты говоришь о печали? Что должно случиться?
— Я видела Аль Ка-Сандру прежде чем видел ты. — Амертат ехидно улыбнулась. — Она глупая. Она совсем ничего не понимает.
Наслаждаясь его растерянностью, Амертат рассмеялась и вышла из коридора прочь. Ещё долго полковник слышал в голове её смех и думал о сказанном. Так мало слов, и лишь один жест заставил его всё понять и вспомнить об Александре Гольдхаген и докторе Метце, о старой операции по извлечению шишковидной железы и чудесном преображении близнецов в совершенно непохожих друг на друга женщин.
Полковник совсем забыл о времени — для исконных обитателей подземелий его и так не существует. Он взглянул на часы — прошли ровно сутки, как он сидит, согнувшись в этом коридоре, и ждёт пробуждения Пэлема и Грэя. Через два часа первый вылез из мешка и с заспанным лицом спросил:
