Стрелочники истории. Дилогия (СИ) - Алексеев Вячеслав (книги онлайн txt, fb2) 📗
Автомобиль подкатился поближе, офицеры не спеша вылезли из машины.
– Подполковник Шибалин, комендант силурийской базы. С кем имею честь?
– Евгений Николаевич Муравьев, главный инженер и начальник двух составов. Мы направляемся в Магнитогорск со спецгрузом. Можно уточнить, какова продолжительность остановки на этом полустанке? У большинства произошло какое-то странное головокружение, некоторые потеряли сознание. Хотелось бы выйти и немного подышать свежим воздухом.
– Некоторые? – Валерий Петрович усмехнулся. – Рад за тех, кто сознания не потерял! Пусть выходят. По крайней мере, в ближайшие пару часов поезд совершенно точно никуда не пойдет.
– Что-нибудь случилось? Сломался тепловоз? – Муравьев глянул в голову поезда и заметил обломки ворот, а также отсутствие рельс. – А почему нас загнали в тупик?
– Это не тупик. Все намного хуже, удар молнии спалил портал, через который вы должны были проехать в 1941 год. Успокойтесь и не делайте страшные глаза. Вам говорили, что это государственная тайна и все такое. Действительно тайна, но только не от нас, ибо мы – транзитный узел в силурийском периоде. Как я говорил, портал только что погиб. Путь в 41 год – закрыт. Можете сходить, посмотреть обломки.
– А что же нам делать? Нас предупреждали, что обратно в 1993 год вернуться нельзя.
– Совершенно верно. Мы, конечно, попытаемся восстановить портал, но особых надежд не питайте. Это был природный феномен и…
– Что же делать?
– Кроме 41 и 93 есть и другие порталы. – вставил Саня. – В 1237 год и даже в 21 век!
– Да-а? А нам никто про другие варианты не говорил.
– Естественно. – усмехнулся Саня. – Все для фронта, все для победы!
Шибалин зыркнул на Саню, мол, помолчи.
– Что в составах? – подполковник вновь повернулся к инженеру.
– Э…
– Говорите, не стесняйтесь. Не боитесь нарушить военную тайну. – сказал Шибалин протягивая документы. – Вот мои полномочия. А все тайны остались там, в 93 году.
– Вы знаете… А это подпись товарища Сталина? – инженер замялся – Я, конечно, верю. Но… Мне бы поговорить с товарищем Фроловым.
– Увы, майор НКГБ товарищ Фролов Николай Петрович остался там, в 1941 году. В настоящий момент связь с ним потеряна. Но, если не верите, могу через некоторое время свести вас с вашим работодателем, Григорий Иванович, кажется?
– Нет, с нами говорил другой человек, но Григория Ивановича я знаю.
Шибалин включил рацию:
– Дима, как у тебя?
– Все нормально, пообщался, через два часа все трое соберутся у портала чтобы обсудить ситуацию. – раздалось из рации по громкой связи.
– Понял тебя, до связи. – и вновь обратился к инженеру. – Ну вот, слышали? Все проблемы решены. Через два часа встретитесь со своими работодателями. Они могут подтвердить наши полномочия?
– Разумеется. Вы извините, что я так…
– Ничего, все понятно. Пара часов погоды не сделают. А мне сейчас нужно будет подумать – где вас разместить. Сколько всего народу в поезде?
– А! Была не была! – Муравьев махнул рукой. – В составах патронная фабрика. Станки, прессы, конвейер. Во втором криогенное, вакуумное и химическое оборудование, агрегаты и реакторы. Немного сырья – на первое время. Инженеры, технологи, химики – всего шестьдесят три человека.
– Ну, это ерунда. Разместим. – усмехнулся Шибалин. – А не маловато для фабрики.
– Во-первых, производство во многом автоматизировано, во-вторых, тут только ИТР. Нам обещали предоставить рабочих уже на месте.
– А зачем криогенное? – ни с того, ни с сего удивился Саня. – Это, типа холодильников, мороженое делать?
– Да, типа. – усмехнулся инженер.
Из состава выскочил второй мужчина, русоволосый, плотного телосложения.
– Знакомьтесь, мой главный технолог – Александр Орехов.
Технолог из тамбура слышал весь разговор и потому возмутился.
– На нашем оборудовании делать мороженое невозможно. Слишком низкие температуры – до минус 270 градусов по Цельсию. Мы воздух сжижаем, а не мороженое.
– Хм… Патронная фабрика – это очень актуально, ибо до сих пор патроны были только трофейные, а, действительно, куда криогенное оборудование приспособить? – размышлял Шибалин.
– Как куда? – удивился Орехов. – Патроны то чем снаряжать будете?
– В смысле?
– Порох, говорю, из чего делать?
– А разве порох делают на криогенной технике?
– Не совсем сам порох, но сырье для нитроцеллюлозы – азот, кислород и хлопок или лен. А еще лучше – пеньку. Хлопок, конопля и лен – растут, а азот с кислородом – из воздуха. Его сжижают, а потом дистиллируют на фракции.
– А сера откуда? – спросил Саня.
– Какая сера? – удивился Орехов.
– Ну как же, три части селитры, часть серы и часть угля.
– Не, это дымный порох. Его сейчас, кроме охотников, никто не использует.
– О, блин! Век живи, век учись. – воскликнул Саня. – А эта, как ее… Гремучая ртуть для капсюля?
– И ртуть тоже не используется. – усмехнулся технолог. – Со времен второй мировой все страны снаряжают капсюли азидом свинца, ибо он намного дешевле и безопаснее.
– А патроны под какой калибр? – прервал Шибалин Саню, который хотел задать очередной глупый вопрос.
– В данный момент имеющаяся оснастка позволяет выпускать пистолетные, автоматные и винтовочные патроны, но в принципе – можно перенастроить на любой калибр, хотя для крупнокалиберного патрона на пулеметы потребуется некоторое дополнительное оборудование.
Главный инженер постоянно оглядывался на поезд, потом не выдержал и вмешался в разговор.
– Товарищи, вынужден вас покинуть. Мне нужно объяснить сотрудникам ситуацию, ибо мы ехали в СССР. А тут все так сложно…
– Скажите им, разместим тут, в Силуре без проблем. Вот только с жильем пусть потерпят пару недель. Либо в средневековье в Торжокском княжестве. Там условия не хуже. Местный князь – майор, точнее уже подполковник Красной Армии из 1941 года.
– А вы сами? – спросил инженер.
– А мы – тоже из 93 года. – Шибалин показал на Саню, – Вот только он из 21 века, да еще один оператор порталов. Хотя у нас тут подавляющее большинство населения – бойцы с передовой Великой Отечественной.
Главный инженер запрыгнул обратно в вагон, Шибалин пошел вместе с ним – разъяснять ситуацию. У вагона остались только Саня и технолог Александр Орехов. Андрей Волков с Геннадием Серпилиным и Серегой Кларкуновым решили еще раз осмотреть место катастрофы и попробовать открыть портал. А вдруг получится?
Саня хотел было пойти вместе с офицерами, да стало как-то неудобно оставлять новичка.
– А Вас Александр зовут?
– Да, – ответил Орехов.
– Тезка, значит. А что Вы говорили по поводу конопли для пороха? Неужели действительно годится?
– Конечно. Пенька – это ж чистая клетчатка, не хуже льна или ваты.
– Так, вроде бы – наркотик. Хотя тут, я обратил внимание – в средневековом Торжке ее много сажают, активно продают иноземным купцам, но никто не курит.
– А вы знаете, с коноплей связана давняя история гнобления Советского Союза. Если интересно, могу рассказать. Мне по работе пришлось разбираться, вот разный материал и накопал.
– Конечно, интересно! Полагаю, наше начальство в вагоне надолго зависло.
– Коноплю издревле выращивали на Руси, ибо ее волокно не гниет, не портится. Из пеньки получают лучшие канаты. Еще со времен Петра Первого Россия занимала лидирующее место по производство веревок, бечевок и канатов. А еще из пеньки можно вырабатывать бумагу, в разы лучше и дешевле, чем древесную. Но самое главное – конопляную бумагу практически не требуется отбеливать. В отличие от древесной. Но это все предыстория. В 19 веке в США появилась компания Дюпонт. Основали ее французы: финансист Жак Hекер и маркиз де Лафайет, старший брат которого – Великий казначей масонской ложи Делавэр. Начали они выпускать порох, потом краски и прочую химию. В первой половине 20-го века Дюпонт производил кучу всего, в том числе нейлон – синтетические ткани и канаты из него, а кроме того, отбеливатель для производства бумаги. Конопля являлась мощным и дешевым конкурентов для того и другого: бумага из конопли не требовала отбеливателя, пеньковые канаты были много дешевле нейлоновых. Вот тогда впервые и прозвучал тезис и том, что конопля – наркотик, выращивание которого нужно запретить по всему свету. Но самое забавное, что наркотическим действием обладает только один вид – конопля индийская, остальные виды практически безвредны. Но война шла по всем направлениям. В 1930 году выращивание конопли было уголовно наказуемым в США, а после войны – и по всему остальному миру.
