Трехглавый орел - Свержин Владимир Игоревич (книги онлайн полностью бесплатно txt) 📗
– Дядя, он русский!
– Это еще не повод для того, чтобы забывать о своих обязанностях! Гони его сюда, бездельника! Погоди… Как русский?! Ты ничего не путаешь? Он же канадский француз!
Признаюсь, тут пришла моя очередь удивляться.
– Ладно, позже разберемся, – вернул меня к действительности лорд Баренс. – Гони его сюда! Русский он или нет, а одеться-то мне надо.
Прерывая нашу неслышную чужому уху беседу, грохнула пушка с Петропавловской крепости, потом еще одна и еще одна, отвечая на наш салют национальному флагу России. Когда умолкла крепость, канониры «Сельвании» вновь засуетились у пушек, спеша еще семнадцатью залпами поведать дружественной столице о прибытии чрезвычайного посланника. Когда наконец утихла канонада, яхта чинно, я бы даже сказал, высокомерно подошла к пирсу, где в ожидании брошенных с борта швартовых уже замерли вышколенные матросы гвардейского экипажа. Английская набережная едва вмещала зевак, собравшихся посмотреть швартовку роскошной иностранной яхты. Почетный караул оттеснял их от берега, давая нам дорогу. Над всем этим людским скопищем висел возбужденный многоголосый гул, время от времени разрываемый резкими щелчками кнутов. Это сидящие на козлах кучера отгоняли чересчур любопытствующих бездельников от карет нашего кортежа.
Первым на трапе появился лорд Джордж, в кои-то веки сменивший элегантный редингот почтенного немолодого джентльмена на сверкающий в лучах солнца вызолоченный малиновый камзол с кисточками а-ля «полонез» и синюю ленту с красными полосами по краю английского ордена Святого Георгия.
– У них тут абсолютная безвкусица, – прошептал он мне через плечо. – Ты сам увидишь, как одевается их знать. Чем ярче, тем лучше. Побольше золота, побольше шитья – иначе они не понимают. Даже в Париже так уже не носят лет пять. Так что ты со своим прошлогодним вкусом прослывешь у них франтом.
– Господи, неужто дома, – услышал я за спиной тихое бормотание Редферна.
– Послушай, Вальдар, – начал лорд Баренс, когда мы, сопровождаемые конным эскортом, мчались в карете к особняку английского посольства. – Положение дел следующее: сейчас мы отправляемся в посольство. Затем, отобедав, едем в Царское Село. Там по будним дням находится императрица вместе со своим двором. Постарайся понравиться государыне, поскольку тебе придется просить ее покровительства. Я разговаривал с послом. Сегодня он, так и быть, закроет глаза на твое присутствие в стенах посольства, но не более. Не забывай, тебя надлежит задержать и препроводить в Лондон под стражей.
Я кивнул головой, давая понять, что помню о своем «злодействе». Карета стучала колесами по дощатому уличному настилу, щелкал бич, погоняя запряженную цугом четверку, и за окошками мелькали мосты и каналы Северной Венеции. Петербург Петербургом, но попадать в Тауэр с билетом в один конец мне вовсе не хотелось. Впрочем, кажется, Тауэр в эти годы не использовался в качестве тюрьмы, но в корне это дела не меняло.
– У нашей герцогини в этом городе куплен особняк, – продолжал лорд Баренс. – Зная ее вкусы, можно предполагать, что в нем при желании свободно расквартируется гренадерская рота. Постарайся убедить ее в том, что там должно найтись место для тебя. Думаю, это получится. Поверь моему опыту. – Лорд Баренс хмыкнул. – Мне отчего-то кажется, что тебе предстоит пережить бурный роман с этой пожилой леди. – Он испытующе посмотрел на меня.
Я попытался с возмущением отвергнуть грязные инсинуации, но дядя решительно прервал речь защиты:
– Пустое, мой дорогой. Твои амуры и купидоны меня в целом не касаются, но с герцогиней Кингстон случай особый. Я хочу, чтобы ты как можно внимательнее следил за ее связями, знакомствами, причем не только светскими.
– Милорд, – возмущенно начал я. – Мне претит ремесло шпиона!
– Стоп, стоп, стоп! Не так бурно, – прервал мои излияния лорд Джордж. – Чувства твои понятны, но к работе они отношения не имеют. Вам, сударь, я рекомендую подумать о другом. Герцогиня Кингстон – дама, конечно, очаровательная, но цель ее поездки сюда лично для меня не очевидна. Можно утверждать лишь одно: она напрямую связана с предстоящим визитом твоего давешнего лекаря. Я готов поспорить на что угодно, Калиостро едет в эти края отнюдь не любоваться российскими пейзажами. Здесь что-то должно произойти. А волны от этого «чего-то» могут быть такие, что какие-нибудь слаборазвитые цивилизации по соседству просто смоет.
Карета остановилась, давая возможность слугам отворить кованые створки ворот английского посольства.
– Да, кстати, – бросил мне дядюшка, отсутствующим взглядом глядя на вытянувшихся у ворот лакеев. – Напомни мне после приема у государыни поговорить с Питером о его русских корнях.
Стихи эти всю дорогу от Санкт-Петербурга до летней резиденции императрицы крутились у меня в голове. Насколько я помнил, великий русский поэт, обессмертивший сии места, еще не родился, но, возможно, уже существовало то, что вело его рукой, когда он писал эти строки.
Признаться, меня распирало любопытство, ожидание какого-то чуда. И в тот момент, когда мы подъехали к главным воротам, я понял, что оно происходит. Не веря глазам своим, я высунулся из кареты, чтобы лучше рассмотреть золоченое чугунное кружево, которое здесь попросту именовали воротами. Высоченные гвардейцы, дежурившие у въезда во дворец, поначалу напряглись, заметив мое движение, но, поняв, что послужило ему причиной, приняли вид настолько довольный, как будто именно они в часы досуга сплели этот непревзойденный шедевр кружевного искусства.
– То ли еще будет, – заверил меня многоопытный придворный. И он не обманул.
Короткое северное лето, которое все тот же русский гений назвал карикатурой южных зим, государыня Екатерина обычно проводила в Царском Селе, лишь изредка наведываясь в столицу для неотложных официальных дел и торжественных молебнов. Надо отдать ей должное, она любила и умела жить со вкусом. Возможно, наверстывая упущенное в небогатом детстве и безрадостной юности, она возводила сказочные дворцы, представляя себя в них, видимо, сказочной же королевой. Впрочем, эта милая фантазия никоим образом не мешала ей рукою твердой и властной держать бразды правления великой державой.
Сегодня их императорское величество ожидала к себе на ужин посла Англии, чрезвычайного посланника дорогого кузена Георга с племянником и сиятельную герцогиню Кингстон, которая вроде бы как приходилась родней английскому королевскому дому. Правда, узнав о последнем приглашении, посол Британии собрался было заявить решительный протест, но, сообразив, что поливать грязью спутницу чрезвычайного посланника означает бросать тень на него самого, сказался незнанием щепетильных нюансов истории похождений Элизабет Чедлэй.
Итак, нас ожидал ужин, что на языке дипломатии означало вовсе не совместную трапезу, а неофициальную личную встречу на фоне столов, ломящихся от яств. Официальный прием в честь прибытия чрезвычайного посланника ожидался лишь через два дня в Зимнем дворце.
Пройдя мимо караула лейб-гренадерского полка, мы по парадной лестнице поднялись наверх, где уже несли стражу кавалергарды в алых мундирах, серебряных кирасах и касках, увенчанных черными плюмажами. Обилие перьев делало их неуловимо похожими на индейцев. Прошествовав мимо этих молчаливых гигантов, замерших навытяжку с карабинами в руках, мы очутились в парадной белой столовой, где уже собралось общество, ожидавшее выхода государыни. Едва мы переступили порог залы, к нам подлетел, я бы даже сказал подпорхнул, церемониймейстер, спеша указать «место в строю». Все это неумолимо напоминало мне какое-то театральное действо, причем единственными зрителями его были сами актеры. Конечно, если не считать господ кавалергардов. Впрочем, и они старательно играли роль живых статуй, казалось, даже не мигая от усердия. Оглядевшись с нескрываемым интересом, я прошел к камину, желая со стороны взглянуть на собравшихся в этих роскошных декорациях действующих лиц.
