Непарад (СИ) - Воронков Александр Владимирович (читать книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Перед крыльцом неторопливо прохаживался полицейский в серой шинели с тёмно-зелёными петлицами и погонами, и чёрной каракулевой шапке. Потёртые ножны шашки покачивались при каждом шаге, а красный витой шнур, свисающий от воротника к револьверной кабуре, смешно походил на поводок мопса или, скорее, боевого пса-боксёра: лицо служителя правопорядка абсолютно не казалось 'декоративным'.
Когда паровоз на путях басовито загудел, состав лязгнул буферами и тронулся, увозя в дальний или не очень путь сидящих в разноцветных вагончиках пассажиров, блюститель привокзального порядка снял шапку, отряхнул её и, вновь водрузив на голову, скрылся за высокими дверями внутри здания. То ли замёрз - хотя морозец был невелик, от силы пара градусов, то ли просто решил проверить, как дела внутри охраняемого объекта.
Небольшая привокзальная площадь, единственными украшениями которой были два довольно вычурных газовых фонаря рядом со зданием вокзала и афишная тумба напротив, была не то, чтобы пуста, а, скажем так, слабо наполнена народом. Четверо крытых саней, запряжённых не самыми лихими на вид коняшками аккуратной цепочкой выстроились с краю, извозчики, сгрудившись точь-в-точь как наши привокзальные таксёры, негромко обсуждали какие-то свои проблемы. Несколько пассажиров из простонародья торопливо волокли свои мешки, баулы и плетёные корзины с крышками, не обращая внимания на местных 'королей улиц'. Подвыпивший дьячок в замацанной скуфье и распахнутом овчинном тулупе с напоминающим силуэт Австралии жёлтым пятном пониже поясницы, с повышенным вниманием изучал возле тумбы театральную афишу. К нему-то мы и направились.
- Здравствуйте! Не подскажете ли, где-нибудь неподалёку есть недорогая, но приличная гостиница? - Станислав 'включил' джеймсбондовскую улыбку. Его чуть заметный польский акцент, благоприобретённый за время проживания в Жечипосполитой образца двадцать первого века, куда-то мгновенно улетучился и сейчас речь не отличалась от произношения уроженца исконной-посконной России. Впрочем, он таковым и являлся по месту рождения. - А то мы от поезда отстали, нужно другой подождать. Заодно и город посмотрим...
Дьячок посмотрел на нас несколько недоумённо:
- Благослови вас Господь... Гостиниц у нас несколько, вот только я, по моему сану, сам не захаживал и там не живал. Но самые приличные, коли верить людям, расположены, в основном, на Александровской и на Муравьёвской.
- А далеко это?
- Да нет, пожалуй. Минут за пять извозчик довезёт. - Церковнослужитель привычно мотнул головой куда-то в сторону, противоположную вокзалу.
'Как же, 'довезёт'! - Я вспомнил наших родимых таксистов. Сколько помню, ни разу у них сдачи с пятисотки не было. А уж в этом времени, когда на ту бумажку, которая лежит в стасовом кармане можно купить такой себе приличный домик в деревне с хозпостройками и скотиной, и вовсе никто заморачиваться не станет. Жизнь - не литература, и марктвеновский рассказ тут не проканает'.
- Спасибо большое! - Стас был всё так же голливудски-вежлив, но наш собеседник отчего-то не попрощавшись суетливо засеменил от нас через площадь, мелко крестясь.
Странно... Видимо, мы вели себя слишком уж нетипично? Или тут не принято разговаривать со служителями церкви не по богослужебным делам? Не знаю...
Не обращая внимания на беседующих предков таксистов, наша троица направилась вслед уходящим в город людям с поезда. Метров через триста, выйдя на перекрёсток, где от основной дороги шёл поворот, застроенный по сторонам деревянными двухэтажными зданиями непонятного предназначения мы разделились согласно прежнему уговору, условившись встретиться здесь же в три часа пополудни. Ну, не идиоты? Хотя в тот момент идея осмотреть как можно больше мест в городе за меньшее время показалась мне отчего-то правильной. Уже через пару часов я об этом пожалел...
Борис
Как говорится в старой комедии, 'жить - хорошо, а хорошо жить - ещё лучше'. Истина на все времена: зачем вообще жить, если нет никакой нормальной жизни? Умный и оборотистый человек, вроде меня, всегда может хорошо устроиться, в любой стране и в любое время.
Ещё вечером я валялся в холодной луже с обожжёнными пальцами, да ещё и словив бешеный удар током, от которого обычные люди не выживают. А сейчас я жив и практически здоров и чувствую себя вполне комфортно. А что? Ведь всё получается замечательно!
Приличную гостиницу мы со Стасом нашли довольно быстро: Августов - городок небольшой и многокилометровых проспектов, как в Москве, в нём нет. Вся основная инфраструктура расположена здесь достаточно компактно. Исключение, как я понимаю, мясобойня и железная дорога: и то, и другое находится на некотором расстоянии от делового центра этого местечка. Понятно, что респектабельным горожанам вовсе не хочется нюхать смрад от крови и требухи или угольную гарь. Хотя с последней не всё так просто: судя по запаху дыма, тянущегося из труб жилых домов, топят в Августове не только дровами: уголёк тоже заметен.
В гостинице Трошицинский меня здорово обидел и разозлил. Это ж надо: этот лях снял номер на три дня 'для себя и двух слуг'! Слуги, если кто не понял, это я с Андреем, и места нам положены здесь в 'прихожем нумере' - то есть в комнатке, классом ниже 'чистой' половины. 'Чистая' и 'прихожая' комнатки разделены узеньким коридорчиком, в котором день и ночь горит газовый 'рожок' под колпаком, напоминающим стекло керосиновой лампы. Вообще-то номер считается 'первоклассным', хотя и не люксом: в том имеется гостиная, ванна и спальня и стоит он аж десять рублей в день, то есть по местным меркам, весьма дорого. Здесь же Стас отдал ту же 'десятку' - но за нас троих - и на трое суток. Плюс - рубль 'за самовар', с тем, чтобы вышеназванный агрегат со всеми чайными принадлежностями, заваркой, сахаром и булками местный служитель притаскивал 'пану' дважды в день - утром и вечером. При отсутствии водопровода в номере - необходимая штука! Краны в номерах, кстати, заменяли установленные на забавных узких полу-тумбочках, полу-подставках с вделанными тазиками эмалированные 'дачные' умывальники забытого советского дизайна. Странно, я-то полагал, что до революции Польша даже под царской властью была очень европейской страной.
Станислав настоял на том, что к самовару подавался не один, 'господский' чайный прибор, а три, включая подстаканники: ишь, позаботился о товарищах! Сюда-то мы попали 'как были', а хлебать чай из ладошки - не самое приятное занятие, как я полагаю, да и ждать, пока один почаёвничает, чтобы налить себе - тоже малоинтересно.
Правда, при заселении гостиничный служитель за стойкой пытался настоять на том, чтобы Трошицинский оплатил номер купюрами меньшего достоинства, но не встретил взаимопонимания и в итоге всё-таки пятисотку принял, тут же послав швейцара с нею в банк:
- Пшепрашам мосцьпана, але я не маю довольно пенёнзов с утра. Пан нынче перший гость. Тераз в банке поменяют. Нех пан располагается у себя, Влодек принесёт их, шибко!
Думаю, у нас обоих мелькнула одинаковая мысль, что швейцар Влодек послан не столько разменять купюру, сколько проверить её подлинность. Этого стоило ожидать. Не знаю, как Стас - у моего напарника выражение лица так и осталось спокойно-вежливым, а я слегка обеспокоился. Нет, ни с бумагой 'петруши', ни с рисунком, ни с водяными знаками я проблем не ожидал: деньги были самыми, что ни на есть натуральными. А вот номер и факсимильная подпись вызывали опасения: вдруг они более поздние и в 1905 году такая банкнота никак не могла быть в обращении? Впрочем, я тоже постарался не показать вида, что чем-то взволнован. В конце концов, другого шанса у нас не было.
Освоившись и опустошив почти полностью оба умывальника в попытке хоть как-то отмыться, чтоб хоть люди на улице не оборачивались, мы вновь спустились в гостиничный вестибюль. Служитель у конторки, лакейски кланяясь, отдал нам сдачу с пятисот рублей. Стас барственным жестом - и где только нахватался? - деньги принял и упрятал во внутренний карман пиджака, оставив на конторке жёлтенькую рублёвую бумажку.
