Герой не нашего времени. Эпизод I - Полковников Дмитрий (смотреть онлайн бесплатно книга .txt) 📗

Вот и жди, когда начнется контрбатарейная борьба, чтобы работать под шумок, или бить в упор, наверняка, для максимального эффекта, и держись.

— Эй, боец! Передай от меня начштабу, что завтрак на час раньше. Опоздает, всей команде уши надеру! — произнес майор нарочито будничным тоном. Как будто и не на войне.

Связист ошарашено посмотрел на комбата.

В ответ Ненашев сложил губы трубочкой и невозмутимо пожал плечами. Может быть, и рушится мир, но пусть все идет по расписанию. Ничего-ничего, мы и бордюры привычно покрасим мелом перед самым Армагеддоном. Все будет в порядке даже при конце света, или не надевайте на нас никогда форму.

А ему-то что! Все готово: термоса стоят с ночи. Есть и обед, а вот ужина не будет. Не ожидается, но лишь он один это знает.

Ненашев посмотрел в сторону лагеря. Вместо палаток низкие облака дыма и блеск разрывов, значит, бьют осколочным боеприпасом. Рядом вырастают кусты из земли и песка, уничтожают укрепления, поставив на том же снаряде взрыватель на фугасное действие.

Так, а куда у нас дымит? Все верно, погода не обманула. Ветер северо-восточный, уверенно медленный и сносит дым на берег зоны интересов Германии. Для прояснения вопроса Панов отсмотрел множество фотографий.

Черт! Три минуты артподготовка, а те, гражданские в деревне, медлят. С ума там все посходили, что ли? Он же, предупреждал! Какие, к черту, шутки в эпоху тотальной и моторизованной войны!

Максим перебежал на восточный край форта и пустил красную ракету в сторону Аркадии. Смотря на секундную стрелку, зло топнул ногой. Теперь не прослыть ему гуманистом. Впрочем, военные корреспонденты немцев сделают сегодня все, чтобы цивилизованный мир убедиться в звериной природе большевизма. Русские спалили все и с жителями! Сенсацию от доктора Геббельса читайте в американской газете [579].

Однако, нет спасенья на войне, и майор сухо дал команду:

— Объекту пять-два-раз [580]. Ориентир – церковь. Левее двадцать, крайний дом. Зажигательным, три снаряда, беглый огонь!

Черт, ну прямо дети, как не на войне! Суворов запросил подтверждение.

Вариант действий отрабатывался не раз, но на практике растерялись. Не в теории, а наяву надо стрелять по крестьянским домам. По тем жителям, недавно освобожденным от польского гнета?

Комбат мячиком скатился вниз.

Старательно подавляя кипящую в себе ярость, Максим добрым, до приторности тихим голосом, без всякого кода, на понятном каждому языке, проговорил в микрофон:

— Если ты сученок, через десять секунд не заставишь дот открыть огонь – застрелю, как собаку!

Минуту спустя ловкие руки заряжающего номера орудийного расчета извлекли первый снаряд из ящика, маркированного парой красных полос. Пушка дернулась, затвор лязгнул, выплевывая почерневшую и дымящуюся гильзу, готовый принять в казенник очередной унитарный патрон.

«Откат нормальный!»

«Ненормальный, ненормальный!» чуть не закричал Панов.

Лишь слепой промажет из пушки в неподвижную цель на дистанции меньше километра. Что, немцам надо убить твою мать, сжечь детей, или сделать ненормальной сестру или жену?

У каждого прицела немногочисленных орудий стоял лейтенант. Как-никак опыта больше. Красная, то не царская армия, где для практики в год отпускали по шестьсот снарядов на батарею [581].

А тут… Наверно, не захотели брать грех на душу.

Пять с половиной минут безнаказанно ведут артподготовку немцы.

— Четыре снаряда, беглый! Кто вздумает мазать, пусть смотрит на Южный городок.

Там как раз взметнулся в небо столб черного дыма высотой метров в двести. Попали в цистерну с горючим.

Сейчас другие люди умирают, пытаясь в чаду горящей техники выполнить свой долг, или хотя бы спасти себе жизнь. Не только красноармейцы и командиры. Стальная метель обрушилась и на жилой городок, убивая, калеча женщин и детей. Кроме осколков, взрывная волна вышибала перегородки, оконные и дверные рамы, во все стороны разлетались камни и стекло.

Цейсовская оптика, десять на пятьдесят, давала великолепную, но жуткую картинку.

Горело бензохранилище и парки, где находилась техника. Клубился серо-желтый дым, сверкало пламя. Взлетали какие-то обломки, фонтаны из огня и земли. Но фигурки людей все равно бежали туда, к танкам, пушкам и машинам.

Вот, после очередной серии разрывов, вспыхнул бензовоз. Потом, как осенний лист, закувыркался в воздухе чей-то задний мост. Ад, но выводят, спасают технику.

Неслышные в общем гуле, орудия Ненашева несколько раз выстрелили. Два дома на окраине деревни занялись пламенем.

В Аркадии внезапно ударил колокол, а потом дым все более густыми клубами повалил в сторону разгоравшейся рощи, окончательно закрывая южный военный городок от немецких наблюдателей. Жители до последнего не верили, что советский командир, навестивший их священника, не шутил. Теперь сами палили сараи на окраине, стараясь делать дым гуще. Иначе этот страшный человек, вновь откроет огонь по домам.

«Ну, лиха беда начало», — Панов вздохнул и подавил неосознанное желание перекреститься. Зло, как раз именно зло, он несет это место.

Как странно, он, много раз перебирая варианты, зажигал Аркадию. На форумах – ноль эмоций, лишь советы, чтоб загорелось быстро, дымило гуще, дольше.

Фосфор заранее достать, смешать бензин с керосином, найти покрышек. Их следовало напихать в дома, рассматриваемых его советчиками, исключительно как бутафорию. А на деле лишал Саша живущих там советских граждан единственного жилья, и попробуй потом, отстройся.

— Дробь! — зло буркнул Максим. Сами справятся, условия им батюшка растолковал. Может и уцелеет что-то, стоящее на правой стороне центральной улицы.

Ему бы для счастья пару «химических» танков [582] в каждом по три с половиной сотни литров вонючей смеси, и не нужны ему ни дома, ни роща. Да, была в Красной армии сорок первого года такая мобильная легкобронированная система для постановки дымов.

Ненашев до крови закусил губу, зная, что происходит. Как еще более стремительно меняется отношение селян к Красной Армии, но иначе нельзя. Подожги он заставу в Пельчицах, или так же деревню на другом берегу, ослепнет его наблюдательный пункт.

Впрочем, дым от горящих домов и сараев скоро закроет следующую неприглядную картинку.

Как ослабнет огонь, так устремятся в Южный городок «отважные» селяне. Начнется массовый грабеж покинутых квартир. Ковры, меха, хрусталь, мебель найдут новых, бойких владельцев.

Опять радоваться не стоило. Огонь немецкая артиллерия вела по заранее изученной цели. Там тоже умели считать, красиво рисовать карты, наносить цели на планшеты. Ненашев лишь убрал возможность немцев беспрепятственно улучшать наблюдаемый результат.

Девять минут безнаказанно стреляют немцы. Через семь начнется штурм западного острова. Снятые с диверсанта часы пунктуально отсчитывали время.

— Товарищ майор, старший лейтенант Суворов он, он…

— Что он? Ранен? Убит? Отвечай! Ты что, язык проглотил?

— Когда вы те слова сказали, побледнел, и ни слова не говоря, вскочил в ваш мотоцикл и поехал в сторону города.

«Черт, вот оно, слабое звено. Сам виноват, передавил на парня. Бросил батальон, побежал спасать семью…», — следующие мысли прервал зуммер полевого телефона.

— На связи двести четвертый. Просит дать цели для открытия огня.

Панов выдохнул. Быстро артполк раскочегарился. В Прибалтике кто-то полчаса просил разрешения открыть огонь, сжимая кулаки и зло наблюдая, как красноармейцев немцы безнаказанно мешали с землей. Дошел, значит, до них лейтенант. Как ни готовились к войне, но рации артиллеристов 204-го полка, те же «6-ПК», не снабдили позывными, и они еще бы долго не отважились работать открытым текстом, опасаясь нарушить инструкцию, не допускавшую разглашения военной тайны [583].