Московское золото или нежная попа комсомолки (СИ) - Лёха Лётчик (электронные книги бесплатно .txt, .fb2) 📗
— Что это?! — Комиссар рванул к двери, собираясь заглянуть в дырку и лично удостовериться, как сильно Лёха осквернил священные символы коммунизма. Однако в пылу праведного гнева он наступил на россыпь мелких камней у порога, и его массивное тело с грохотом отправилось в полёт в маленькое строение. Раздался треск дерева, и Лёха с ужасом понял, что крепко сбитое деревянное сооружение вышло победителем в борьбе с политическим вдохновителем.
Лёха стоял, крепко сжимая несчастные лопухи и не понимая, как ему выпутаться из этой ситуации.
— Что здесь происходит?! — рявкнул наконец добежавший и запыхавшийся командир полка, оглядывая ошарашенного Лёху и комиссара, который ещё не успел толком оправиться от своего падения. Видно, крики комиссара подвигли отставшего Геннадия Васильевича перейти на рысь.
— Товарищ комиссар …— Лёха сделал паузу, чтобы набрать воздух, — пытался бросить в дырку товарища Сталина… В смысле газету с товарищем Сталиным… — проблеял Лёха с выражением полного ужаса, сделав совершенно идиотское лицо.
Повисла нехорошая пауза, так что стал слышен металлический звук на самолётных стоянках, там явно что-то пристраивали к летательным аппаратам. Лёха в ужасе до конца не верил, что произнёс эту фразу вслух. Слова вырвались сами по себе, помимо его воли.
— Так! Молчать!!! – мгновенно сориентировался опытный командир полка. – Хренов! Стоять! Что у тебя в руках? Придурок великовозрастный!
— Лопухи! — озвучил очевидное Лёха.
Комиссар, всё ещё потирая голову после встречи с деревянной стенкой, добавил, срываясь на крик: — Зачем?
— Ж@пу вытирал, — безнадёжно ответил Лёха, поднимая несчастные листья, будто это было его последнее доказательство невиновности.
Геннадий Васильевич, командир полка, давился от распирающего его гнева.
— Самка ишака! — заревел, наконец, командир. — Трое суток ареста!
— За ЧТО??? – ошарашено спросил Лёха.
— За что, спрашиваешь?! — командир и так уже был на взводе, а Лёхины оправдания видно окончательно сорвали резьбу его терпения, — Хренов! Почему там, где ты появляешься, всегда наступает полный трындец? Я тебе покажу истребитель! Чтоб духу твоего не было у боевого самолёта!
— Ничего не сделал, только задницу вытер! — выдала очередной перл прошлая память Лёхи.
— Десять суток ареста! Немедленно! Под конвоем его на гауптическую вахту! И обратно раньше не забирать! - как раненый в жопу бегемот проревел командир полка.
*****
Так начался новый этап приключений Лёхи. Заместитель по тылу устроил ему настоящий «тур по хозяйственной части полка», убедив командира не отправлять столь ценный трудовой ресурс на окружную гауптвахту в Севастополь. Теперь наказанный лётчик квартировал в холодном и скрипучем хозяйственном сарае.
С самого утра и до позднего вечера Лёху использовали в различных работах полка, как правило, самых тяжёлых и грязных. Привыкнув вкладываться в любую задачу по полной, Лёха не отлынивал, даже когда ему поручали таскать воду на кухню, колоть дрова, подметать плац, крыть железом крышу склада или драить железки ветошью в керосине. На кухне он нашёл и неожиданный бонус — при любой возможности заигрывал с официантками и поварихами, постепенно становясь своим в их шумном и гостеприимном коллективе.
Кухонные сплетницы, всегда наготове поделиться новостями, не упустили шанса просветить Лёху по поводу «той самой красавицы». С заговорщицкими шепотками и выразительными взглядами они раскрыли, что у Насти, оказывается, появился серьёзный кавалер — капитан из оперативного отдела флота. Говорили, что он перевёлся с Дальнего Востока и уже водил её в ресторан на Северной стороне. А ещё, сообщали с придыханием, «они даже ездили на бульвар Нахимова — кольца в ювелирном смотрели».
Лёха, монотонно драил закопчённый котёл, слушал всё это молча, внешне оставаясь равнодушным. Но внутренне ситуация всё же неприятно царапала его за сердце, хотя вокруг было достаточно других девушек, готовых к общению и более доступных для его внимания.
03 апреля 1936. Санчасть аэродрома Кача.
Однажды, будучи сдан на принудительные работы в местную медсанчасть для побелки стен, Лёха без особого энтузиазма махал сооружённым из старых тряпок самодельным валиком. Как высказался зам по тылу, воспитывая свою «разгильдяйскую натуру».
Военврач третьего ранга Любочка — симпатичная, крепенькая брюнетка лет тридцати с честным третьим размером — не преминула внимательно проследить за прогрессом. Но одного Лёха точно не ожидал, что окажется прижат к стене в маленькой подсобке. Сначала Лёха, пытаясь выбраться из стеснённого пространства, невольно дотронулся до её бедра, плавно переходящего ... переходящего в правое попу-попие. А может, и не случайно… История, как говорится, умалчивает.
— Значит, Машку можешь четыре раза укатать, а тут сбежать думаешь? — прозвучал её голос хрипло и угрожающе, отчего у Лёхи по спине пробежали мурашки.
Тепло её дыхания и её слова ошарашили Лёху. Прежде чем он успел осознать, что произошло, крепкие женские пальцы неожиданно сильно сжали его за хозяйство между ног. Он замер.
Жар в лице только усилился, когда он попытался что-то сказать. Но Любочка не собиралась его отпускать. Её глаза блестели, как у охотницы, которая наконец поймала свою добычу.
Минут через тридцать раскрасневшийся Лёха снова махал валиком по стенам, а товарищ военврач, поправив юбку и скрыв женские достоинства, с масляным взглядом кошки, объевшейся сметаны, сидела, подперев голову рукой, и, покачивая ногой в туфле, изучающе наблюдала за ним.
— А Машка то, сучка крашенная, не врала…И откуда у тебя столько опыта! — проговорила она с удивлением и явным восхищением, кидая на Лёху оценивающие взгляды – надеюсь не надо говорить, что бы все случившееся здесь осталось в тайне? — добавила она с игривой улыбкой.
— Нет, сейчас к замполиту сбегаю за фотоаппаратом, он мне Боевой листок поручил выпустить с утра! – ляпнул слегка обиженно наш герой.
Любочка на секунду замерла, глядя на него с недоумением, а затем разразилась задорным смехом, показывая ровненькие белые зубки, да так, что ей пришлось вытирать слёзы.
— Ну ка быстро пошли в процедурную! Фотограф малолетний! – строго приказала она, расстегивая юбку.
— Товарищ доктор, а вы же наденете белую шапочку с красным крестом для соблюдения санитарных норм! - дурашливо заканючил Лёха.
«А жизнь то налаживается», — думал Лёха через полчаса в очередной завязывая веревочки на штанишках и по дурацки улыбаясь.
03 апреля 1936. Штаб авиационного полка, аэродром Кача.
Командир ходил по кабинету перед сидящими за столом представителями руководства полка — комиссаром, начальником штаба и замом по тылу.
— И в завершение планёрки, товарищи красные командиры, что за идиотскую историю мы тут устроили в полку! Хренов, конечно, заслуженно получил свои десять суток гауптвахты за пререкания со старшими по званию, — тут Геннадий Васильевич слегка замялся, чувствуя, что немного кривит душой, — но что за бардак у нас вообще творится! Боевые лётчики бегают по оврагам, собирая лопухи! И это вместо боевой подготовки! — он снова сорвался на крик.
— Вениамин Маркович! — обратился он к старшему тыловику. — Вы что об этом думаете?
— А что я могу думать, газеты ведь в ведении Владимира Александровича! — тот ловко съехал с темы и подставил политрука.
— Нам в типографии выделяют совсем мало… - начал в ответ канючить политрук.
— Ну почему! Почему! Я, командир полка, должен решать, чем вытирать ж@пы?! Почему! Значит так! Володимир Олександрович! — на украинский манер обратился он к политруку, — договаривайтесь с типографией, чтобы газет было вдоволь. И для чтения, и для… прочих нужд. Вениамин Маркович, съездите вместе с комиссаром, обсудите с типографией возможности, может, они нам там какой-нибудь брак по случаю будут сдавать. Ну и выделите им что-нибудь дефицитное… Не мне вас учить, — подытожил командир полка.
Единственные моменты, когда у Лёхи появлялись сомнения в неправильности всего этого бардака, наступали в дни полётов. Маленькие тупоносые бипланы с ревом разбегались по полосе, подпрыгивали и, оставляя за собой шлейф звука и пыли, уносились в голубое небо. А Лёха, приписанный к технической службе, сидел в тени ангара, склонившись над тазиком с керосином, где драил закопчённые детали карбюраторов, вдыхая резкий запах горючего.
