Неожиданность (СИ) - Попов Борис (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
— Вам, дети мои, надо помолиться святителю Спиридону и поставить к его иконе, во-о-он в том углу — тут святой отец показал в самый дальний уголок церкви — свечечку, а мы с Владимиром посоветуемся о вашем деле.
За то время, что жених с невестой бродили по храму, покупая свечку, и ища нужную икону, маленький мешочек исчез в безразмерной рясе без лишних претензий, и отец Филарет подозвал дьякона.
— Тащи Евпраксию сюда!
Когда молодые воротились, бойкая старушонка уже была в наличии. Я встал со стороны жениха, бабуся держалась возле невесты. Дальше обряд пошел без малейшего сучка и задоринки.
— Сегодня, дети мои, вам повезло: Бог послал помощь в вашем деле — набожную прихожанку, в благочестии которой я уверен! Евпраксия никогда не откажет вашей семье в добром совете и сегодня благосклонно согласилась участвовать в вашем бракосочетании в качестве свидетельницы. Сначала разводы.
И Филарет оповестил меня и беззубую бабусю, а также молодых, что с сегодняшнего дня Фрол признан церковью свободным, в связи с неверностью бывшей супруги, а Екатерина освободилась в связи с чересчур долгим исчезновением бывшего супруга. Раздал принесенные дьяконом пергаменты, и начал церемонию бракосочетания.
Все это длилось не менее часа.
Потом писец произвел нужную запись, где положено, и, ошалевшие от внезапно привалившего счастья, молодожены побрели из церкви. Я сунул бабусе и дьякону по рублю — никто не должен остаться обиженным, все меня перекрестили на радостях, и тоже вырвался на вольный воздух.
Катя опомнилась первой в новой семье.
— Эх, надо было всем денег дать! Я побегу вернусь!
— Не надо никуда возвращаться, — остановил я свежеиспеченную жену Фрола, — дьякон и Евпраксия уже получили по рублю. Пусть это будет скромным подарком на ваше бракосочетание от меня.
Объятия в этот раз прошли в четыре руки. От приглашения немедленно идти праздновать, пришлось отказаться — извините, очень спешу лечить князя. Договорились справить, когда освобожусь, и я убежал.
Богуслав уже ждал меня, нетерпеливо расхаживая по княжьему подворью.
— Скорей пошли в терем! Мстислав уж донял и меня, и княгиню! Вынь ему тебя, да положь! Князю, видишь ли ходить приспичило. Я уж от него на двор убежал. Христина не знаю, может крепится.
Все это он излагал мне, пока шли в княжескую опочивальню. Государя на момент нашего прихода терпели только слуги. Молодость наполняла надежду государства российского буйным цветом, хорошее самочувствие играло в крови, подстегивало неуемное желание двигаться, куда-то немедленно бежать. И-эх, где моя молодость души! Увидев нас, князь страшно обрадовался.
— Где вы оба бродите? Куда вас всех черт унес? Мне давно уж ходить пора, а я вынужден тут бревном лежать!
Боярские церберы слушали его красочный монолог без всякого проблеска сочувствия на каменных лицах — видимо, уж не в первый раз, видали виды. Они гораздо больше страшились гнева Богуслава, чем разглагольствований молодого правителя Новгорода.
Я присел возле Мстислава, начал изучать все по новой. Блеск! Ходить, конечно рановато, но постоять подольше, обязательно нужно попробовать прямо сейчас. Эх, знал бы ты, князь, сколько лежат и какую дрянь едят после больших полостных операций люди через тысячу лет! В лечении от волхва — большая сила!
Мстислав поднялся в этот раз гораздо легче, чем утром — моя помощь была минимальной. Головокружение не повторилось, и дружинники остались вообще не у дел. Простоял князь в этот раз почти пять минут. Сам тихонько присел, а потом прилег на постель. Я только, больше для проформы, чем для дела, попридержал его за руки. Все! Боевой задор выплеснулся на волю.
Далее государь лежал молча, с доброй улыбкой на лице, испытывая, видимо, чувство глубочайшего удовлетворения.
Боярин спросил минут через пять — не пора ли кормить Мстислава, получил мой утвердительный ответ. Тут же с кухни доставили еду, и князь самостоятельно поел. Его тарелку поставили на табуретку перед ним.
Я осмотрелся в комнате: судно легко достать, ковш тоже в нем, а вот кадушка не вылита. Не доглядел боярин— дворецкий! Погнал ее вылить сегодняшнего слугу.
Пока тот бегал, Богуслав бесился.
— Шкуру спущу с подлеца Тришки! Торился тут вчера, гаденыш, без дела, а такую ерундовину не сделал! И я, старый дурак, проморгал.
Потом он расписал вернувшемуся слуге все прелести его будущей жизни при повторении подвига Трифона, и мы ушли обедать.
В нашей комнате, куда я заглянул по ходу, еще было пусто. Забава с Наиной дома, наверняка вдвоем все уже пересчитали, уложили по мешочкам и теперь сидят, чешут языками.
Сели доедать оставшуюся белорыбицу — болезному ушел всего один кусочек, а рыбина была здорова. Мясо у нее было белое, нежное, жирное, а на вкус — просто объеденье! Словом, деликатес.
И везти издалека не приходится, в Волге 11 века, не замученной плотинами ГЭСов и не отравленной токсичными сливами заводов и фабрик, она кишмя-кишит. Вот и сейчас полутораметровая красавица весом в пуд с лишним растянулась на весь стол. Одно слово — белорыбица! Это вам не карась костлявый, этой здоровенной рыбины на всех хватит. Дожевывая особо лакомый кусище, боярин продолжил живописать общение с князем во время моей отлучки.
— Сказал ему, пока мол, особых денег нет, расплатимся четырьмя хорошими конями — благо лошадей у нас в конюшне много. Так он обжадничался весь, начал ныть, что дороговато, можно и одной какой-нибудь захудалой лошаденкой отделаться.
Пока он проглатывал остатки, у меня в голове вертелось, что коней придется покупать на базаре, что перед походом это будет довольно-таки убыточно, а потом, может быть, и учить лошадей ходить подолгу под седлом со всадником на спине, ибо что они делали раньше — неизвестно.
А торговец напоет тебе любые сладкие песни: под седлом ходить? Она под ним выросла! Пахать на ней? При нужде от Новгорода до Киева вспашет! Телеги с грузом возить? Умаешься грузить, а ей это только позабавиться, всю жизнь тяжеленные возы таскала, не подведет!
И лошадников среди нас ни одного нету, схватим самых захудалых кляч, которые падут, не дожив до путешествия. Зато на торге, после грамотной предпродажной подготовки, будут сиять так, что сомнений не будет — чудо-кони! Богатырские златогривые красавцы! Сивки-Бурки, вещие каурки по льготным ценам!
— Я эти жадные бредни долго терпеть не стал, — продолжил Богуслав уже свободным ртом, — и спросил молодого жадюгу: а во сколько он оценивает свою княжескую жизнь? Мстислав удивился, и горячо стал толковать, что его жизнь для жены, бояр, народа Новгорода просто бесценна. На это я ему сказал: а ты эту ценность бесценную только что оценил в захудалую лошаденку. А еще лучше лекарю на прощанье выдать по шее и пошел он вон! Правда, он с бояр за выход к ним домой на часок по шестьдесят рублей берет, а к тебе, даже если подыхать будешь, не придет никогда — ну и бог с ним, обойдемся. Володька-мерзавец еще любитель позорящие лучших государей мерзкие слухи распускать, и ничего ему сделать нельзя — вольный город. Перетерпим! Видел бы ты, как этого щенка от моих речей корежило! А то он уж больно любит хвалиться народной любовью. А тут дурная слава на века останется!
К сожалению, она и осталась, подумал я. Во всех летописях подданные жалуются, что всем хорош князь: справедлив, смел, умен, хорошо решает любые споры и судит людей, но взимаемые им поборы и подати уж очень высоки.
— Уткнулся Мстислав после моих злых слов носом в подушку и оттуда буркнул: делай, как знаешь. Отдай коней хороших — моего только не трогай, вместе с седлами, и еще чего-нибудь придумай, но дурной славы чтоб не было! — продолжил боярин-дворецкий, — в общем сейчас идем за боярином-конюшим, и безжалостно шерстим конюшню! А что-нибудь другое, это потом придумаем, время в запасе до вашего выхода в дальние края еще есть.
И мы, веселые и сытые, пошли в ближние края — на конюшню.
Красавцев-коней отбирал лично Богуслав — он и на должности конюшего не очень давно побывал, и дружину в походы на этих лошадях водил не раз, понимал в них хорошо.
