Неожиданность (СИ) - Попов Борис (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
— Это точно! Эх и голова у тебя! У нас в роду приняты имена вроде моего: Святослав, Ростислав, Изяслав, Ярослав, а крестильное имя может быть любое.
— Замечательное имя — Изяслав, святому Пантелеймону понравилось бы.
— Думаешь?
— Уверен!
— Быть по сему! — принял решение князь.
Так второй сын князя, известный воинской доблестью и хитростью в сражениях, любимый народом не меньше отца, и получил свое прославленное имя.
А Гита Уэссекская, мать Мстислава, пусть верит, что это ее молитва святому Пантелеймону спасла сыну жизнь, прибавила церкви еще один монастырь и одарила внука Изяслава замечательным крестильным именем. И Мстислав пусть верит в помощь святого — вера, она дух укрепляет, и никакие невзгоды тебе не страшны. С нами Бог!
С куренком государь разобрался быстро и с удовольствием запил его бульоном. Раньше так не поглощались и более вкусные блюда. Потомок динозавров ушел в лет, хотя курица птица и не летающая. А я до вечера сращивал ткани, сращивал, сращивал…
Глава 13
Ночь я проспал, умаявшись с биотехникой, как убитый. Ни снов, ни видений то ли не было вовсе, то ли уработавшийся организм отключил великолепную память.
Зато встал со здравой идеей, почему-то не пришедшей в голову раньше. Мне, конечно, сильно не хватает резиновых или силиконовых послеоперационных катетеров для дренажа лишней жидкости из брюшной полости, но ведь есть же деревянные дудки, на которых усиленно дудит древнерусский народ. Так почему бы их, конечно без явно лишних дырок, и не ставить вместо тряпок, которые тут же спадаются, и менять их лишняя морока? Это надо обмыслить на досуге.
Слегка поразмялся обычной утренней гимнастикой, полюбовался еще спящей радостью моей жизни, умылся и бойко побежал трусцой в опочивальню к князю — идти просто так было бы нудно — застоялся старый конь. Иго-гооо!
Встреченные слуги шарахались в стороны, полагая, что врач несется по срочному и неотложному делу — получать невиданный по щедрости гонорар. Видать, уважил царствующую особу.
Там меня встретили знакомые все лица: князь, княгиня и боярин. Менялись только декорации в виде бравых караульщиков и унылого слуги в углу. Как пишут в перечислении действующих лиц в сценах пьес: те же и лекарь. Поздоровались, и Кристина сразу же уступила мне главное место, робко отошла в сторонку, видимо опасаясь, что опять вышибут. Мстислав лежал веселый и, видимо, только что поевший.
Начал привычно вглядываться во все швы, проглядел работу кишечника сверху до низу, исследовал все отделы брюшной полости на предмет нагноений. Все шло в цвете, зримо деля норму и патологию. Эх, такое бы зрения врачам в будущем! Его ведь никакое УЗИ, рентген и анализы не заменят. А уж где-нибудь в 19 веке, где у лекаря только опыт и интуиция, за такое видение черту душу бы продали.
У князя в организме все было складно да ладно, просто божественно хорошо. Видимо, кроме меня, еще и святой Пантелеймон подсобил, такое складывалось ощущение. Озвучил свою мысль Мстиславу. Знакомый огонь вспыхнул в его голубых глазах.
— Точно монастырь поставлю!
Ну, пока нахлынуло такое воодушевление, грех его не использовать.
— Давай, государь, встанем на ноги. Святой тебя поддержит!
— Давай!
А в помощь святому Пантелеймону дернул боярских дружинников — подстраховка не повредит. Поставил их слева и справа, объяснил, что и когда нужно делать. Больной сел. Отдышался. Я опять потянул князя за руки, и Мстислав птицей взлетел на ноги — слава богу, не залежался еще. Караульщики поддержали покачнувшегося государя, затем отпустили. Стоял он уверенно, а я опять обшаривал его глазами.
— Так мне можно идти?
— Можно, но чуть-чуть попозже. Пока просто постой, попривыкай.
Привыкали где-то с минуту. Потом Мстислав подустал, и его опять начало покачивать. По моей команде и при заботливой поддержке рук караульщиков, государь мягко опустился на кровать, а не грубо рухнул с высоты собственного роста. Положил его, опять все проверил — прошло без ухудшений и эксцессов. Процесс излечения плавно улучшал состояние князя все дальше и дальше.
— Теперь, государь, надо полежать, отдохнуть.
А мы с боярином-дворецким подались завтракать, прихватив по пути проснувшуюся Забаву.
— Ну ты силен! — восхищался мной Богуслав, — через день после этакой операции на ноги Мстислава начал ставить!
— Меня учил здесь очень знающий человек.
— И ты явно был лучшим из лучших среди учеников!
— Что Бог дал, — скромно ответствовал я.
— Бог-то бог, да не будь и сам плох!
— Стараюсь, как могу.
Под такие сладкие речи, особенно радующие мою жену, и позавтракали.
Затем уточнили расширение диеты князя. Я решил, обгоняя сроки, принятые в мое время в несколько раз, добавить сильно разваренную белорыбицу в обед и омлет из двух яиц на ужин. В промежутках небольшие количества различных каш. Хлеб пока только белый.
Тут же довели эти мысли до повара. Он, видимо, хорошо помнил реакцию дворецкого на его безобидное высказывание о мясе в прошлый раз, и не желая попасть в омлет исходным продуктом, в кулинарные споры предпочел не вступать. Очередную вареную куриную ногу с бульоном я тоже порекомендовал подать к полднику.
Пользуясь удачным моментом, отпросился у Богуслава до обеда. Он тоже горел рвением проявить себя с лучшей стороны в уходе за Мстиславом. Вот и флаг ему в крепкие руки, а у меня неотложные дела горят.
Забава пошла со мной. Первым делом, пользуясь близостью, посетили храм Святой Софии. Пономарь сидел на месте, караулил ящик с монетой, беседовал с каким-то осанистым здоровяком, по виду — богатым купчиной. Перед Прокофием на столике лежал, кроме бересты и писала, еще и изрядный кусок пергамента, а в руке он держал гусиное перо, и примеривался обмакнуть его в чернильницу.
Решив не мешать, прошел к протоиерею. Супруга подалась ставить свечку за спасение от пожара. Мне было некогда, дела поджимали. Потом приму участие, на досуге.
Николай встал при виде меня. Поздоровались, аж обнялись.
— Ты куда пропал? Народ тут денег нанес немерено, в первый раз вижу такие щедрые пожертвования. Пономарь записывать не успевает. Епископу наушники уже донесли, он никак понять не может, чем это мы такой прилив православной веры в народе вызвали. Был бы ты один, да на свои темные делишки деньгу греб, Герман бы такого певца враз в колдовстве обвинил, а тут в деле я, пономарь, у церкви уже фундамент почти готов — известь досыхает. Тут начнешь на нас бочку катить, народ враз из Новгорода такого епископа вышибет, никакой Киев не поможет.
— Я князя Мстислава лечу, его медведь порвал.
— Сильно порвал?
— Кишки наружу выпали.
— С такими ранами долго не живут, — задумчиво произнес Николай, — я их пытался лечить, уж как молился — бесполезно.
— Государь рассказал то ли сон, то ли видение, что пришел к нему святой Пантелеймон, обещал помочь.
— Будем верить, — вздохнул святой отец.
— Обязательно будем, — подтвердил я. — Сегодня князь первый раз встал.
У Николая округлились от удивления и глаза, и рот. У протоиерея аж голос срываться начал.
— Как же это…, не может быть…, а кишки он что, рукой придерживает?
— Кишки я сразу же, в первую же ночь солью промыл, а живот ушил. Святой зримо помогает.
— Ну да, не простого ведь человека лечишь… Только ни у кого так раньше не получалось. Похоже, что ты и в лечении, как в пении — на две головы всех выше!
— С нами Бог! — отозвался я.
Мы дружно перекрестились.
— Деньги сейчас возьмешь? А то Герман уже пытается к ним подобраться. Отнять их потом у этой гниды невозможно будет.
— Давай!
Мне был выдан изрядный баул с мешочками золота, серебра и меди с учетными суммами по металлам, взята куда-то моя подпись, и приставлены для переноски денег два лба с секирами, которые на Западе называли алебардами.
Позвал Забаву, и мы отправились домой с охраной и крупной суммой денег. Церковные службы по сбору, учету и переноске денег работали безукоризненно.
