В лето 6746 года от сотворения мира (СИ) - Нефёдов Борис (читать книги без регистрации полные txt) 📗
Когда я вернулся в коморку, за стеной внизу уже активно орудовали мои охотники за хабаром. Их товарищи постоянно поднимали на веревках большие короба с трофеями. Я посмотрел в прицел, с монгольской стороны никто не таился и не подкрадывался. Вмешиваться в работу «трофейной команды» не стал. Порядок был объявлен мною давно и все его хорошо знали. За его основу был взят монгольский подход у которых военная добыча делилась следующим образом: 3/5 доставалось войску, 1/5 доставалась джихангиру (руководителю похода, в нашем случае — мне) и 1/5 доставалась императору. Поскольку императора у нас не было, то я объявил, что эта часть пойдет семьям убитых и на устройство покалеченных (если и те, и те будут, а как без них). Кто из инвалидов мог трудиться, тому предполагалось дать деньгами на обзаведение, кто не мог — пристраивать в монастыри (которые, надо признать, без серьезного материального взноса таких в послушники брать отказывались). Обязательной сдаче подлежали все металлы и любые изделия из них (монеты — отдельно), любое оружие и защита, шелк, теплая одежда (пояса — отдельно) и сапоги. Поскольку добыча делилась на всех, специально контролировать честность охотников нужды не было. Утаить что-либо было практически невозможно, а крысятничество воспринималось коллективом сурово, как, впрочем, и во все времена. В общем, разберутся, писари запишут и мне доложат.
Я перевел окуляр на место установки пороков. Вот там работы продолжались, горели костры, доносились гортанные крики команд, изредка щелкал бич. Чуть в стороне около горки со «снарядами» в виде обрезков бревен, лежал довольно большой запас горшков (видимо с маслом и нефтью) и ждал своего часа. Похоже, что собрались ребятки к утру пороки поставить и рассвет может оказаться для нас излишне жарким. Ну-ну. Пойду разбужу своих «кузнечиков».
Кузнечиками я называл пятерых воинов, которые обслуживали привезенный мною из моего времени арбалет-гранатомет, который, напомню, еще в годы Первой Мировой войны получил окопное название «Кузнечик». Для стрельбы мой «Кузнечик» был установлен на специальный стационарный станок, который к тому же мог поворачиваться. В полете граната, выпущенная этим арбалетом, довольно быстро теряет скорость и потому падает почти отвесно. Кузнечики мои тренировались на этом арбалете всю осень. Использовали учебные гранаты. Поскольку учебные Ф-1 легче боевых на 60 граммов, пришлось залить в них немного свинца и уровнять вес. Тренировки свое дело сделали и радиус прицельного попадания у моих кузнечиков не превышал одного метра. Конечно, Ф-1, как карманная артиллерия давно устарела. Половина ее рубашки действительно улетает на 200 метров, но остальные мелкие осколки имеют малый радиус поражения. Там тротила-то всего те самые 60 граммов, а этого недостаточно. 100 г тротила (без оболочки) убивает голого человека в 3 метрах, но даже не контузит, если он в бушлате. Но для моего дела они годились, а это главное.
Кузнечики мои не спали. Один дежурил у арбалета, а остальным просто «не спалось». Переживали, что остальные участвуют в бою, а они «отсиживаются» за их спинами. Мол, стыдно людям в глаза смотреть. Ну да я их успокоил. Прошли с ними к стене, к станку, где был закреплён арбалет. На месте был полный порядок. Я подобрел, показал им на то место, где устанавливалось, как я понял, два «порока» и объяснил им их задачу на завтрашнее утро. Повеселели, сразу стали определяться по таблице как стрелять будут, какую поправку взять на вторую «металку» и как лучше попасть по горшкам. Но я уже понял, что здесь все будет как надо, отдал приказ им успокоиться и идти отдыхать, а сам устало пошел в свою коморку в надежде прилечь прямо там на пару-тройку часов.
Но сразу лечь не получилось. Пришел писарь с докладом о трофеях. Приказал ему все шелковые рубахи отнести в прачечную, чтобы женщины там их выстирали и обязательно хорошенько прокипятили. Теплую одежду и сапоги распределить между новиками. Все оружие, кроме двенадцати явно дорогих сабель и нескольких ножей завтра с утра показать нашему кузнецу. Щиты и копья передать командирам меченосцев и копейщиков, луки и стрелы — командиру стрельцов. Прямо в коморку принести добытые монеты и изделия из золота и серебра. С остальным разберемся позже.
Монет и драгоценной добычи оказалось неожиданно много — два ведра. Это с полутора-то сотен степняков. В основном, прятали драгоценную добычу в поясах, но и, со слов писца, в сапогах тоже находили и в одежде, зашитой кривыми стежками. Разбирать не стал, глянул только. Вон монеты востока, вон характерные бляшки кипчаков, а вон кресты и крестики наши православные. В основном — серебро, но и золотых изделий немало. Много крови на них. Но много и доброго на них можно сделать.
С этим и отпустил. Сразу зашли командиры «родов войск».
— Будут еще какие приказания, а то отдохнуть бы нам перед завтрашним днем надо бы.
— На том свете отдохнёшь. Бог не для того нам передышку дал. Если что осталось — делайте. А вот личный состав должен отдыхать.
— Ага, угомонишь их после сегодняшнего.
— Что-о? Вы командиры или где? (Наш армейский жаргон до конца из человека вытравить невозможно). Идите и командуйте.
Ё-пэ-рэ-сэ-тэ!
Я так понял, что перед началом своего наступления монголы решили нас поджарить. Штурмовых колонн видно не было, а суета возле уже собранных пороков говорила о многом. Я схватил бинокль и побежал к «Кузнечику». Мои бойцы были уже на месте и видно, что ждали только меня или моей команды.
Для начала я решил изучить в бинокль так сказать театр военных действий. Смотрю на пороки, что за хрень? По виду — требуше, но на длинном конце — праща, а на коротком — крепление для нескольких канатов. Но предназначение механизма явно тоже, а разбираться с нюансами мне было некогда. По поведению монголов было понятно, что они фактически уже были готовы начать нашу бомбардировку, но мы им этого не должны позволить. Плохо, что горшки они перенесли за заборчик, не видно куда они их там складировали. Ладно, разберемся.
— Давайте, кузнечики, покажите, чему вы научились.
Один из них сел верхом на арбалет и быстро крутя педалями лихо взвел его. Я вырвал чеку у гранаты и, положив ее в чашу арбалета, сам же нажал на спуск. Граната полетела к первому пороку и плюхнулась прямо в человеческую кучку около его основания. Еще секунду ничего не происходило, но я знаю, что разрыв во времени (в 4 секунды) для этих гранат нормальный. Затем, не подберу другого слова, ка-ак шандарахнуло. Ёкарный бабай! Людей разбросало. Кто-то лежал неподвижно, кто-то выл на тонкой высокой ноте, сжимая обувь. Похоже у него оторвало стопу, иначе кровь бы била фонтаном, а вот в стопе нет крупных кровеносных сосудов. Кто-то пытался подняться. Вот тебе и слабая граната. Видимо раз на раз…Я не мог отвести взгляда, но меня дернули за рукав. Оказывается, арбалет был уже готов отправить новый подарочек. За мной дело не стало. Потом отправили еще один. Потом еще. Взрывы разворотили все, что было можно для гранат такой мощности. На земле корчились в агонии люди, в том числе и в разорванных красивых шелковых халатах. Неужели инженеров китайских уконтропупили? То-то в Козельске потом долго штурм не начинали.
— Ну-ка, ребятки, по второму пороку сами давайте бейте.
Я бегом помчался в коморку, открыл окна, вцепился в бинокль и стал рассматривать результаты нашей работы с другого угла. Пока бегал, мои кузнечики раздолбили и второй порок, но главное, осколки разбили кувшины с горючим возле и того и другого механизма. Самих горшков не видно, но лужи от них — вон они. Что же, дело за мной. Осталось поднять к плечу СВД, которую на этот раз я зарядил патронами с пулями, имевшими красную маркировку наконечников. Для чайников — так маркируют зажигательные пули. Со второй пули занялась огненная смесь у первого порока, но с содержимым горшков у второго пришлось повозиться, но вот занялась и она. Потом пыхнуло еще что-то (может порох, не знаю), затем что-то рвануло и весь участок запылал таким пламенем, что под ним и вокруг него снег моментально растаял до земли. Что там еще горело было не видно, но в нос ударил тошнотворный запах горелого жареного мяса и меня, как в добрые старые времена, скажем так, «чуть не вывернуло».
