Буранный год (СИ) - Юленков Георгий "Коготь" (лучшие бесплатные книги .txt) 📗
В Польше все так же шла маневренная война, для остановки которой немцам попросту не хватало сил, поскольку большая часть соединений оказалась занята на Западном фронте. Тыловые части СС уже начали сжигать деревни, о которых имелось подозрение в оказании помощи партизанам 'Армии Свободы'. В протекторате Богемия и Моравия шла вялая борьба с саботажниками и диверсионными группами 'асовцев' устроивших рельсовую войну. Поезда под откос не пускались, но эшелоны постоянно стояли в ожидании починки пути, да и паровозы частенько дырявились, из непонятно откуда взявшихся крупнокалиберных пулеметов, авиапушек и противотанковых ружей. Рейх трещал по швам пузырящихся военными язвами фронтов и границам недавно завоеванных новых провинций. Наконец, Гитлер решился объявить тотальную мобилизацию. Нынешний, как говорят русские, 'тришкин кафтан', его устроить не мог. А главной причиной стала обидная пощечина, от тех, кого еще недавно почитали уже навеки покоренными. Созданная подполковником Моровски 'специальная ударная группа брандеров' на трофейных Не-111, все-таки нанесла свой удар по Берлину. Пусть и через год после первого нападения на Польшу, Рейхстаг был частично разрушен. Досталось и авиазаводам фирм 'Хейнкель', 'Мессершмитт' и 'Фокке-Вульф'. Железнодорожные узлы в Польше не бомбились, по ним работали диверсионные части 'асовцев'. Геринг был 'публично выпорот' в Ставке фюрера. Он лишился погон рейхсмаршала, обозван 'крылатым импотентом' и удрал пить вино в свой замок 'Карин-халле'. Бывшего своего знакомца Пешке-Моровски, фюрер объявил своим 'Личным врагом N1', и поклялся отомстить ему персонально. Вот только для всей Германии это стало очередным свидетельством слабости и некомпетентности их вождя. Быстро появившийся заговор генералитета и финансовых кругов, конкурирующих с американским капиталом в Германии, ставил своей целью смещение фюрера (желательно в форме его выдачи Западному Альянсу в живом виде, крайний вариант - 'смерть от руки еврея-коммуниста'). Вот только 'параноик с усиками', сразу почувствовал крамолу, и ввел жесточайший полицейский произвол в Германии, а заодно усилил себе охрану из доверенных членов СС. Даже регламент совещаний в Ставке был изменен, чтобы предотвратить покушения. И все же несколько безуспешных покушений произошли. За позднее выявление измены досталось уже группенфюреру Рейнхарду Гейдриху, которому поставили заместителя Кальтенбрунара. Этот австриец в любой момент мог занять место своего шефа, буде такие ошибки повторятся. Впрочем, кое-кому в Главном Управлении Имперской Безопасности, все эти события только прибавили прыти в карьере. На ведущие роли в РСХА попали, недавно повышенный до штандартенфюрера глава 'гестапо' Генрих Мюллер, и новый глава отдела политической разведки Вильгельм Леман, получивший чин оберштурмбанфюрера. Адмирала Канариса ждала опала. Звания он не лишился, но часть подразделений у него забрали и переподчинили СС. Но вся эта 'мышиная возня' почти не влияла на содрогающиеся в военной лихорадке фронты. Война и не думала затухать, и пламя ее становилось все жарче.
Прекрасная Франция все также корчилась от сильных ударов, местами сдавая позиции, а местами умудряясь больно отвечать своему оппоненту. Так, после жестоких налетов на города Франции, в конце августа в газетах пронеслась новость об ответных бомбовых и ракетных ударах по Германии. Раскупорив кубышку, французы выкупили за океаном четыре десятка стратегических бомбардировщиков 'Фортресс' - 'Боинг В-17'. Американцы, лицемерно открестившиеся от европейских войн, продали бомбардировщики через бразильскую фирму-посредника. Точно такие же четырехмоторники и ранее уже летали по ночам с аэродромов Британии, нанося удары по Руру совместно с британскими 'Уиттли' и 'Велингтонами'. А теперь эти красавцы летали в одном строю колонн сквадронов с машинами французской и русской постройки, и несли на крыльях трехцветные эмблемы ВВС Третьей Республики. Целями для них стали германские самолетостроительные и военные производства. В первую очередь ударам подверглись заводы, расположенные в недалеко лежащей Баварии. Немцам не помогли даже их радары. Налеты выполнялись на малых высотах, с подскоком на высоту бомбометания уже перед самой целью. Вслед за польскими брандерами Моровски, рейсом в один конец к германской столице отправились старые французские бомбардировщики 'Блох', с гофрированной обшивкой, с фюзеляжами напичканными взрывчаткой и с легкими авиетками на спинах. Наследники 'особой львовской эскадрильи брандеров' из числа воюющих во Франции польских пилотов смогли возродить свое 'брандерное искусство' и доказать тевтонцам, что те лишь жалкие плагиаторы, а отнюдь не создатели такого оружия и тактики воздушных налетов. Оказавшиеся на земле поляки пилоты авиеток, с которых управлялись брандеры, в плен предпочитали не сдаваться. Сразу после сообщений о таких ударах, на сторону Сил Поветжных перелетели практически все пилоты этнических частей, дислоцированных на востоке. До них дошли слухи, что их всех казнят, за удары брандеров, в назидание. В первой волне почти полсотни брандеров-бомбардировщиков прорвались к германской столице со стороны Швейцарии, во второй всего полтора десятка. Но свое дело они сделали. Вместе с ними германскую столицу атаковали двадцать четырехмоторных машин советского производства, с подвешенными под фюзеляжами тяжелыми крылатыми ракетами Дамблана. В Берлине Гитлер сыпал новыми проклятиями, называя своими 'личными врагами' малоизвестные германскому слуху фамилии, но уже всем было ясно главное. Германию снова ввергли в ужасы войны и страданий. Кошмар войны на два фронта случился, пусть и не в тех же масштабах, что и в 'Великую Войну'. Еще через три недели случилось неизбежное. 'Толстого Германа', походя, застрелил какой-то офицер Люфтваффе, и сам погиб от пуль охраны. На груди мстителя было найдено письмо, в котором молодой гауптман-ветеран польской и французских кампаний писал, что он глубоко разочаровался в своем командовании и в фюрере. Он понял, что его Германия снова втянута в войну, конца которой не видно. И как верный сын Фатерлянда и ее солдат, 'отдает свою жизнь на алтарь мира'. Эта жертва нашла отклик в душах германских военных. Геринга все проклинали, в победу на Западе верило все меньше немцев. Одной Польши и Мальты оказалось ничтожно мало, чтобы навсегда уверовать в гениальность замыслов фюрера. И поскольку быстрых новых побед не случилось, вера эта все быстрее иссякала. Германия еще жила по инерции, но головы германского офицерства все чаще посещали крамольные мысли...
***
