Ярость - Никитин Юрий Александрович (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
– Какой-то король после сокрушительного поражения писал домой: «Все потеряно, кроме чести». Ему было тяжко, как и его стране, но теперь это могучая страна, с нею считаются! Но если бы он потерял честь, то карта мира была бы иной… А мы… наша честь…
Командир в отчаянии крутил верньеры, подстраивал, глаза стали безумными и жалкими. Рэмбок посматривал брезгливо. Любой приемник сам настраивается и держит заданную волну, откуда у русских такое допотопное чудище? Хорошо бы сторговать для музея. Но вряд ли продаст, какие-то все здесь сумасшедшие…
Наконец Савельевский перестал терзать несчастный приемник, вышел из рубки. Он слышал, как за спиной штурман внезапно спросил бортмеханика:
– Слушай, а Гастелло служил не в нашей эскадрилье?
– Тю на тебя, – донесся недоумевающий ответ. – Ты что, рухнулся? Он же летчик-истребитель, а мы – транспортники!
– Да? – переспросил штурман. Добавил с сожалением: – Жаль.
И мне жаль, подумал Савельевский вдруг. Был бы и в нашей части свой герой. На утренней перекличке за него отвечали бы, что пал смертью храбрых…
Рэмбок, чувствуя некоторую неловкость, очень уж непонятно вспылил русский командир корабля, подсел, сказал сочувствующе:
– Ничего… Вот выберут другого президента… ну, мы подскажем, конечно, кого выбрать… дела в России пойдут лучше. Кредит дадим, порядок начнем наводить. Вон в Германии и Японии навели свои порядки, американские! Теперь те страны чуть ли не богаче нас!..
– Богато живут, – вздохнул за их спинами бортинженер.
– Не придется летать на ветхих самолетах, – утешил Рэмбок. – Автопилоты, электроника, кибернетика… А ты лети себе, положив ноги на пульт! И ни над чем голову сушить не надо.
Командир экипажа странно и отстраненно улыбался, словно летел впереди самолета в заоблачных высях. Ответил невпопад, но так, словно уже долго говорил то ли с Рэмбоком, то ли с самим собой:
– Мне дед рассказывал… А ему его дед. У нас на Украине… я родом оттуда, когда-то шла война не то за независимость, не то за свободу… Словом, польская армия окружила последний отряд казаков на острове Хортица. Те дрались несколько суток, но кончился порох, еда, все страдали от жажды. Поляки, что умели ценить мужество украинских лыцарей, клятвенно пообещали, что если казаки сдадутся, то всем им будет сохранена жизнь и свобода, что могут покинуть Хортицу даже с оружием.
– Ну-ну, – подбодрил Рэмбок, – это интересно. Мы тоже такое террористам обычно обещаем.
– Казаки, выслушав, ответили: «Нам жизнь не дорога, а вражьей милостью мы гнушаемся!» После чего обнялись, бросились на неприятеля. Был последний страшный бой. Все казаки до единого погибли.
Рэмбок молчал, наконец спросил озадаченно:
– Ага, они, значит, догадались?
– Что? – в этот раз не понял Савельевский.
– Что поляки нарушат обещание.
Савельевский криво улыбнулся:
– Не нарушили бы. Поляки – не американцы. И казаки знали, что поляки слово сдержат. Война была жестокая, зверская, но слово чести соблюдали все.
– Тогда не понимаю, – сказал Рэмбок сердито.
Он оглянулся на своих коммандос. Те сидели, как чугунные статуи, сверхчеловечески неподвижные, уверенные. Их глаза ничего не выражали.
– И я не понимал, – признался Савельевский. – Разве что в детстве…
Что-то в его тоне насторожило Рэмбока, почему-то русский сказал в прошедшем времени, словно теперь опять что-то смутно понимает, но ровный гул двигателей действовал успокаивающе, и неясные опасения выветрились. Он привык чувствовать опасность за сто миль по движению воздуха, а здесь опасности не было. Точно не было.
ГЛАВА 9
К Кречету, еще более окруженному офицерами, протиснулся генерал Пивнев. Крупное медвежье лицо вытянулось, как у коня, а испуганные заячьи глазки стали похожими на глаза речного рака. Кречет всмотрелся пытливо:
– Вас что-то тревожит, Николай Иванович?
– Очень, – ответил генерал хрипло. – Такое интервью! Вы отчаянный человек, господин президент!.. Я все понимаю, даже где-то в глубине души одобряю это дикое… чудовищное решение… да-да, я же вижу, что будет дальше! Если у нас восторжествует ислам, то Россия в силу ее могучей технологии, ее ракет, ядерного оружия… встанет во главе мусульманского мира! Но если… проиграет и мусульманский мир?.. Как проиграл Советский Союз?
Кречет развел руками:
– Ну, многое зависит от нас. Мы уже будем стоять во главе мусульманского мира. Но если предположить худшее… и мусульмане проиграют тоже, то это случится не скоро. Очень не скоро. Все это время Россия будет, как вы верно сказали, стоять во главе исламского мира. Она будет тем мечом Аллаха, которым последние романтики этого подлого прагматичного мира попытаются защитить вечные ценности человека: честь, любовь, достоинство, верность слову…
Генерал, подумав, наклонил голову:
– Да, это будет не скоро. Да и баба надвое сказала. Мне кажется, если не дети, то внуки этого обожравшегося скота, именуемого современным человечеством, затоскуют о настоящей любви, о чести, верности… Если к тому времени еще продержимся, то мы победим.
– А мы продержимся, – сказал Кречет серьезно.
– Должны, – сказал Пивнев медленно. Мне почудилось, что уже мысленно примеряет если не чалму, то видит в зеркале свое отражение с папахой и бородой мюрида. И еще не может определить, нравится ему это или нет.
Пока подготавливали вертолет для перелета обратно, массмедики уже оккупировали его со своей громоздкой аппаратурой, а я осматривался, чувствуя себя совсем в чужом мире, более чуждом, чем если бы оказался на Марсе.
Рядом со мной офицер жаловался другому, низкорослому, но у которого низенький рост компенсировался объемистым животом, а фуражка была побольше мексиканского сомбреро:
– У меня вчера среди ночи малыш расхныкался: папа, хочу, чтобы слоники бегали! Чертыхнулся, полночь, а тот уже ревет: хочу, чтобы слоники бегали!!! И так попробовал уговорить, и по-другому, уже вопит, спать сам не хочет и мне не дает. Хочу, чтобы слоники бегали, и все тут!.. Ну, пришлось встать, поднял всю казарму: в полной выкладке и в противогазах по кругу бегом марш!
