Даймон - Валентинов Андрей (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
Телефон подзарядить удалось, а с "обычно и привычно" не вышло. В семь утра, только мобильник включил: "Принимай нас, Суоми-красавица!". Бог весть что подумать успел, пока трубку к уху подносил и на кнопку жал. Если Игорь да еще с утра пораньше, значит, на Верховную Раду парашютный десант выброшен.
Сказал "Алло!", ответ выслушал – и про все напрочь забыл. И про парламент (кому он вообще нужен?) и про десант.
Женя-Ева пришла в себя.
Открыла глаза. Очень удивилась.
Из реанимации ее в интенсивную терапию отправили. Хорста туда пустили лишь на минуту: поздороваться, порадоваться – и заодно убедиться.
Убедился.
«Она же здорова, Алексей! Реально здорова, только не помнит ничего. Ты что-нибудь понимаешь?»
Что тут понимать? Радоваться надо. Алеша заварил кофе – и в университет поехал. По дороги, правда, по сторонам поглядывал. Ничего особенного, день как день, памятный, чернобыльский. Возле метро – свежий плакат, "Отечество и Порядок" народ на митинг кличет, обещает всю правду сказать. Выздоровел Геббельс, спешит на людях показаться! Что еще? Да ничего. Народ налево, народ направо, танки гусеницами не грохочут, "черные вороны" по площади не кружат.
Возле университета телефон опять про Суоми-красавицу спел. Извинялся Хорст Die Fahne Hoch за беспокойство, но узнать хотел. Не о перевороте, понятно – о Профессоре.
…Женя звонила – не дозвонилась, и Женина мама звонила, соседи тоже звонили – в дверь. Уезжать никуда не собирался, никого ни о чем не предупредил.
Что за притча?
В перерыве не выдержал товарищ Север, в знакомое интернет-кафе забежал, новости просмотрел. И там ничего – кроме статьи ехидного журналюги про "Второй Чернобыль". Валерьянку пить надо, господа и граждане! А в остальном все хорошо, словно у прекрасной маркизы. Переговоры о коалиции, ассамблея во Львове определяет границы Автономной Галичины, в Сети страшная Эскадра СМЕРП снесла порносайтов, в Донецке Федя Березин парад десантников устроил. Тоже мне, новости!
А чего ждать? «Никто не заставляет называть правильную дату». И не назвали. Усмехнулся тигр в густые усы-вибрисы. Волки, волки!..
После занятий товарищ Север решил подчиненных обзвонить – ради порядка, чтобы о службе помнили. И это не вышло. Мобильник сам, без спросу голос подал.
Джемина!
Уже здесь, уже в городе. Примчал ее из Тростянца верный парень из группы Игоря-Хорста. Довез, устроил у себя дома, купил молока Джемине-младшей.
…Не то, чтобы товарищ Север слишком опасался хачей. Пусть даже всерьез грозят, не найти им подпольщицу в двухмиллионном городе. Особенно если она никому звонить не станет – и на улицу лишний раз не покажется.
Эх, Варя, Варя!
Нарушила Джемина-баскетболистка дисциплину, позвонила. Не маме – товарищу Северу. Надо же о прибытие доложить!
Доложила. Потом… До самой ночи "потом" затянулось. А когда пришло время кофе заваривать и радио включать, наступила полная ясность. И с переворот дурацким, и с тем, что завтра вновь встретиться надо. Лучше всего – прямо с утра.
Вот только Профессор… Куда его унесло?
Алеша позвонил Хорсту, потом Жене-Еве, с выздоровлением поздравил…
– …Думаю, Алеша, эти дела – с подпольем, с нашими группами, с убийствами – все это часть какой-то грязной игры. Может, действительно переворота. Но не такого, как в Сантьяго, с танками. Выборы, кто-то рвался к власти и сейчас рвется, недаром коалицию никак сложить не могут. Мы – рычаг давления, дополнительный аргумент в споре…
– Ну, их всех. Джемина! Самому, знаешь, стыдно. "Назначаетесь руководителем подполья…" "Зарница" в дурдоме! Это ерунда, а вот куда Профессор пропал? Женя говорит: в квартире пусто, компьютер разбит вдребезги, документы исчезли. Кино какое-то! Завтра хотят в милицию заявить.
– Погоди, погоди, соображу… Тот самый Профессор, да? Слушай, может, мы сами его поищем? Попытаемся хотя бы…
Дорожка 15. "Mama". Музыка Sonny Bono и Jacques Monty. Исполняет оркестр Поля Мориа. (2`55).
Запомнилась всем по кинофильму «Был месяц май». Красиво, трогательно, очень грустно, даже трагично. Едва ли авторы хотели такого эффекта, но…
– Хотите сока? Здесь всегда угощают исключительно соком. У Елены, надо признаться, весьма ограниченные фантазии.
Цербер Гедеон – Александр Теодор Никольсон – поморщился, на столик с графином кивая. Отхлебнул из стакана, втянул голову в плечи, очки-стекляшки на носу поправил.
– Прошу, прошу… А то в самом деле подумаете, будто я… ксенофоб.
Переглянулись Алеша с Джеминой-подпольщицей. Остаться, сока хлебнуть? Хуже все равно не будет.
…Шезлонги, бассейн, одноэтажный деревянный домик, стальная вышка, лес, разрезанный узкой просекой, горы в белой ледяной бахроме.
Рай. Планета Мирца.
…Про главное уже узнали. Не было здесь Профессора. Не появлялся, вестей не подавал.
В небе не встретили и в Раю не нашли…
Вновь поглядели друг на друга. Присели в шезлонги, соком угостились. Что теперь? Цербер на месте, Елены-рыжей нет. Или ее Цербер в доме запер? С такого станется.
– У нас сегодня гости, – Гедеон кисло улыбнулся, словно мысли подслушав (или не словно?). – Как видите, все мои попытки заблокировать этот… э-э-э… объект, мягко говоря, не слишком удачны.
На этот раз переводчик превзошел сам себя. Не только слово в слово, "эканье" включая, но и с интонацией не ошибся. Грустно Гедеону-Церберу, обидно, тоскливо даже. Не пускает – а они приходят, он снова, а они опять. Только кто "они"? Что за гости образовались? Ой, интересно!
Усмехнулся Алеша, хоть и не до веселья было. Надо же Цербера очкатого припечь!
…Джемина без очков, он сам тоже. Зачем стекляшки в Раю? А этот почему?
– Зачем блокировать, друг Гедеон? Сока на всех не хватит? Или со службы выгонят?
Кивнул в ответ Цербер. Понял, дескать, оценил – и вопрос, и прочее. Поерзал в шезлонге, словно ему кнопок накидали. Стекляшки снял, в нагрудный карман спрятал.
– Два ответа… друг Алексей. На выбор, какой больше понравится. Первый… Объект имеет невероятную, пока неопределимую ценность. Я отвечаю за него перед одной… э-э-э… очень крупной корпорацией, которой он и принадлежит. В случае чего меня действительно… погонят со службы. С занесением выговора на могильную плиту.
Блеснули глаза – стальные, как и дужки нелепых очков. Вздрогнул Алеша, словно его острой проволокой царапнуло. Непрост Цербер, ох, непрост!
– И второй ответ… Мой друг Джеймс Грант сделал невозможное. Каким-то еще непонятным образом сумел… прикрепить… закрепить… привязать… личность умершего человека к небольшому кристаллу, который сейчас укреплен под вакуумным колпаком в моем кабинете. Елена умерла четыре года назад. Умерла – и стала этой планетой. Мы все – гости ее души… сущности.
Тихо охнула Джемина, закусил губу Алексей Лебедев. Так значит? А говорили, бессмертия не бывает! Он сам Профессору сказал.
…Нет, только повторил. «Бессмертия не существует…»
– Опыт воспроизвести не удается. Пока… Все примеривают эту планету, так сказать, на себя. Но мы с вами не в Солнечной системе, мы внутри человеческой сущности… души… Вы уверены, что такие визиты безопасны, особенно непрошенные? Не для нас с вами – для Елены. У всех нас есть мы сами: тело, мышцы, мозг. У Елены – только кристалл весом в полтора фунта – и эта "платформа" в Ноосфере. Если бы в ваш сон вторгся посторонний, как бы вы реагировали?
Алеша выдержал – не отвел взгляд. Понял: кончились шутки. Душа – и кристалл в полтора фунта, прав Гедеон-Цербер.
Или… Не совсем прав?
– Елена нас приглашала! – Джемина подалась вперед. – Если это… сон, значит, ей хотелось, чтобы мы ей приснились!
– Конечно.
Цербер покачал головой, вновь пристроил очки на нос. Скривился – словно ему в сок лимон выдавили.
– Мы хотим… Джеймс Грант тоже… хотел. Никто не знает, каков запас прочности у этой "платформы", на скольких она рассчитана. На скольких – и на сколько. К сожалению, дамы и господа, бессмертия пока не существует – настоящего, вечного. Все идеальное приходится привязывать к материальному объекту в нашем мире. Человек не может уйти в Ноосферу без "якоря". Вернее, может но только навсегда, как Джеймс Грант, как многие другие. Надеюсь, ваш Профессор просто… отлучился из дому. Кстати, он – личность весьма популярная. Сегодня о нем уже спрашивали. Как и о вас… друг Алексей. И о вас, Джемина!
