Наши уже не придут 2 (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" (библиотека электронных книг .TXT, .FB2) 📗
— Монголия? — спросил Шапошников.
— Если ЦК даст «добро», то Монголия, — ответил Немиров. — Возможны проблемы с международными отношениями… Впрочем, с нами и так никто не играет по правилам. Пусть прожёвывают и глотают.
Чисто технически, правительство милитаристов в Китае можно считать союзниками Японской империи, поэтому бить их не возбраняется. К тому же, китайские милитаристы оккупировали Монголию, но никто в Европе не признал этого захвата, поэтому НОАК будет воевать против сил милитаристов будто бы на территории третьей страны. А если формально, то Монголия находилась под протекторатом Российской империи и статус этой территории с Антантой никак не обсуждался.
— 2-я механизированная дивизия НОАК, — произнёс Аркадий. — Пусть Жуков и Василевский занимаются освобождением Монголии от недружественных китайских войск и устанавливают там власть Советов.
Он считал, что не нужно держать Монголию в качестве просто союзного государства, а необходимо включать её в состав будущего СССР на правах союзной республики.
— А не многовато — целую дивизию? — спросил Шапошников.
— Боевой опыт, — ответил на это Аркадий. — НОАК в будущем ждут тяжёлые битвы, поэтому лучше, если все солдаты, которым и предстоит нести на себе всю войну, получат опыт в более лёгких условиях.
Китайские милитаристы отправили в Монголию всего около четырёх тысяч солдат, из которых лишь пять сотен являются кавалеристами, что резко снижает тактические возможности этого соединения.
А у НОАК, обошедшейся Советской России в серьёзную копеечку, на вооружении двадцать пулемётных броневиков «Джеффри-Немиров», а также тысяча пятьсот грузовиков «Джеффри Квад». Эти грузовики буквально вырвали из народного хозяйства, чтобы обеспечить революционерам нужную для реализации их тактики мобильность.
Монголия — это край, в котором всё решает скорость. Если взять её быстро, то китайцы просто не успеют среагировать и упустят критический момент, после которого им придётся начинать полномасштабное вторжение, к которому они не готовы. А это значит, что им придётся примириться с фактом потери этого региона.
У ЦК большие планы на Монголию — после полноценного освобождения будет начато строительство железнодорожной линии Иркутск-Урга. Последний город — это, как понял Аркадий, будущий Улан-Батор. Сами монголы называют его Нийслэл хүрээ, то есть, «Столичный монастырь».
После того, как НОАК свергнет Богдо-хана, который не только номинальный правитель всей Монголии, но ещё и религиозный лидер всех монгольских буддистов, будет учреждён всемонгольский Совет в Урге. Богдо-хану не нравится ни китайское владычество, ни перспектива власти Советов, поэтому он точно не друг Советской России. А это значит, что его будут свергать и лишать всяческой власти.
В будущем Улан-Баторе, согласно открытым сведениям, живёт около семидесяти тысяч китайцев, которых можно и нужно использовать для вербовки в НОАК. Российские китайцы исчерпали свой добровольческий потенциал, поэтому нужны новые источники — Монголия один из них.
— Инженерные полки в боях не задействовать, — приказал Аркадий. — Когда придёт время, мы используем их в Монголии.
В Монголии вообще нет железных дорог — никто и не думал там ничего строить. Логистика будет трудной, но Аркадий рассчитывал, что снабжение удастся наладить конными подводами и грузовиками.
Это тоже часть подготовки дивизии, но не простых солдат, которые ограниченно участвуют в снабжении, а батальонов материально-технического обеспечения. Это осознанный шаг Аркадия — поместить механизированную дивизию в такие затруднительные условия. Дальше будет хуже, поэтому будет разумно, если дивизия обретёт все нужные навыки в более безопасных условиях.
— Рискованно всё это… — вздохнул Шапошников.
— Мы начинали в худших условиях, — пожал плечами Аркадий. — Пусть учатся импровизировать и пусть покажут, что мы не зря делали на них ставку. В пустыни они не пойдут, поэтому я не вижу невыполнимых для них задач.
*12 октября 1919 года*
«Окупились вложения…» — заключил Аркадий, глядя на выходящий из Читы гарнизон.
На город с небес сыпались агитационные листовки, обещавшие хорошие условия в плену и освобождение после войны.
После взятия города в кольцо, что было достигнуто кавалерийскими манёврами, началось стихийное восстание гарнизона мятежников против власти Корнилова.
Все уже наслышаны, что будет сразу после того, как завершится подготовка к штурму. Сначала укрепления будут уничтожены мощным артиллерийским огнём, а затем на штурм пойдут броневики и ударные батальоны, обладающие тотальным превосходством в огневой мощи.
Будет много убитых и раненых, а город неизбежно падёт — 1-й гвардейский механизированный корпус ещё ни разу не терпел неудачу, и нет оснований считать, что он потерпит её сейчас.
Моральное состояние солдат Корнилова, после всего перенесённого, было крайне низким, поэтому в рядах Русской Армии сильно участились случаи дезертирства и добровольной сдачи в плен.
Вологодскую губернию, куда и свозят всех военнопленных, в народе уже прозвали «Солдатской губернией», так как военнопленные составляют 53% её нынешнего населения.
Гарнизонные солдаты бросали оружие и портупеи в общую кучу, после чего заходили на оцепленный вооружённым охранением участок, где их регистрировал старший лейтенант, сидящий за грубым дощатым столом.
Корниловских офицеров, не поддержавших идею сдачи города, арестовали сами солдаты — этих держат в отдельной группе. Аркадий пошёл в том направлении, чтобы посмотреть какой сегодня улов.
— Да быть того не может… — увидел он знакомое лицо. — Боец, выведи вон того сюда.
Красноармеец, вооружённый АФ-18–3, отделил указанного человека от толпы и привёл к Немирову.
— Полковник Краснов, — произнёс Аркадий. — Семён Николаевич, если мне память не изменяет?
— Так точно, — ответил тот.
— А где твой знаменитый дядя? — поинтересовался Немиров.
— Не знаю, — ответил пленный.
Этому точно конец — накуролесил он так громко, что об этом уже слышали даже в Петрограде. Краснов командовал карательными отрядами, которые боролись с местными партизанами, сопротивлявшимися продразвёрстке.
В его прошлой жизни Семён Краснов смылся в Югославию, а оттуда во Францию, но в 1942 всплыл на оккупированных территориях Советского Союза, где начал формировать подразделения казачьих коллаборационистов. Работал так усердно, что получил от немцев звание генерал-майора. Закончил плохо — после войны его выдали англичане, после чего был процесс, по итогам которого этого идейного антисоветчика и коллаборациониста повесили, что случилось в 1947 году.
У Урицкого собралась целая картотека уголовных дел, которые заведены на самых приметных корниловских карателей — Краснов судебного процесса не переживёт.
— А жаль, что не знаешь, — произнёс Аркадий. — Ладно, уведите его обратно.
Ближе к вечеру связисты протянули телефонный провод до читинского вокзала, где встал бронепоезд, на котором перемещался штаб корпуса.
— Алло, — приложил Аркадий трубку к уху. — С кем говорю?
— Иосиф Сталин на связи, — раздался знакомый голос. — Как поживаешь, родной?
— Нормально поживаю, жалоб не имею, — ответил Аркадий. — У тебя как дела?
— Тоже не на что жаловаться, — сказал Сталин. — Мы тут давно уже ждём твоего звонка — какие новости?
— Звоню с вокзала Читы, — сообщил ему Немиров. — Город сдался без боя.
— Это отличные новости! — ответил Сталин довольным голосом. — Много пленных?
— Восемнадцать тысяч — по предварительным подсчётам, — ответил Аркадий. — Гарнизон восстал, арестовал командование, а затем сдался. Сопротивляющиеся были, но их разоружили без нашего участия. Только ни слова о том, что меня собираются назначить военным комендантом.
— Не будут тебя назначать, — заверил Иосиф Виссарионович. — Свердлов сейчас в Тюмени — вот он и поедет наводить порядок в Чите.
