Выполнение замысла (СИ) - Савелов Сергей Владимирович (мир книг TXT) 📗
Хотя, как тут можно успокоить? Но раскрывать свою роль и сообщать о своих возможностях не собираюсь. Ксенофонтов со своими возможностями и опытом не смог защитить себя с Романовым, а как мне обезопасить себя? Только молчать и не высовываться. Конечно, если представиться возможность можно попытаться еще что-то предпринять, но уже без признания в своих способностях. Просьбу Петра Петровича, конечно,выполню, если придет время дефолтов, финансовых пирамид и деноминаций и если сам доживу.
Про смутное время ничего не знаю, - пожимаю плечами. - Может, наверху более осведомлены? А насчет благодарности - я случайно помог милиции задержать маньяка, который много лет насиловал и грабил ленинградских школьниц. Романов послал твоего отца на мою родину, чтобы узнать про шустрого и везучего школьника. Так он как-то выяснил о нашем родстве. Потом Григорий Васильевич перетянул Петра Петровича на работу в Обком и подключил к своим замыслам, как честного, надежного, опытного человека и специалиста, - на ходу придумываю логически стройный ответ.
- Вас уже опрашивали? Документы Петра Петровича смотрели? - интересуюсь, сбивая с мысли и уводя собеседника от невыгодных мне размышлений.
- Нет, - отвечает, думая о своем. - Нечего там смотреть. Отец никогда не хранил дома ничего служебного.
- Оставьте мне свои координаты, если узнаю чего нового, сообщу, - предлагаю.
Мужчина кивает и достает из портмоне визитку и пишет на обратной стороне домашний адрес и дополнительные телефоны. Читаю - Мурманск, …, главный инженер …, судоремонтный завод …. «Да такому сыну не нужна никакая поддержка от пацана! Сам в состоянии справиться с напастями!» - удивляюсь.
- Раз отец считал тебя своим родственником, то и я буду, - признается неожиданно. - Давай тоже свои координаты.
Пока пишу тетин адрес и телефон, он спрашивает:
- Поедешь в ту деревню?
- Надо бы. Интересно, что там Петр Петрович оставил, - протягиваю листок из записной книжки. - Только летом, наверное, смогу выбраться, - сообщаю задумчиво.
- Ладно, - поднимается с лавки, - надо собираться домой в МурмАнск, - поясняет, назвав город с ударением на последнем слоге. - На девять дней придете? - интересуется.
- Стоит ли? - сомневаюсь, - Мы можем помянуть хорошего человека и родственника у себя дома. Но Вы позвоните, как приедете.
- Позвоню, - кивает, - может к этому времени, что выяснится про аварию? - надеется.
«Вряд ли. Обычно подобные расследования занимают более трех месяцев. И не факт, что результаты станут достоянием советской общественности из-за политики Суслова. В Советском Союзе происходят только хорошие события и никаких аварий или катастроф не бывает» - размышляю про себя, не собираясь озадачивать собеседника.
Пожимаем руки и расходимся.
Большой дом.
Майские праздники остались позади, и мой учебный процесс вышел на финишную прямую. В выходные собирался расслабиться с Ленкой, так как деревья оделись листвой, а земля достаточно подсохла, чтобы устроить свидание в глубине одного из многочисленных парков Петродворца.
Мои планы расстроил телефонный звонок, где мне предложили в ближайшее воскресенье к десяти часам утра прибыть на Литейный 4 в кабинет 27 к товарищу Карасеву для беседы. Снова вернулись все страхи, которые уже притупились к этому времени. Иван меня так и не тревожил. Заинтересованных взглядов и подозрительных лиц не замечал. Постепенно стал успокаиваться и вот этот неожиданный звонок. Первая мысль была - собирать сумку и сваливать в тайгу, к Таньке или Тимофею Кузьмичу. Куда угодно, только подальше от этих серьезных людей с горячим сердцем и холодной головой. Чистых рук там нет ни у кого.
Постепенно успокоился и стал размышлять логически. Приглашать по телефону могут только в нескольких случаях. Если за мной ничего у них нет, и собираются только побеседовать, как с перспективным для службы в КГБ молодым человеком. Об этом предупреждал Ксенофонтов полгода назад. Второй вариант - они уверены, что я никуда не денусь, а если побегу, то подтвержу какие либо подозрения. А третий - самый худший. Наивный подросток сам к ним явится и не придется вытаскивать его из школы, квартиры или хватать на улице. Воскресный день выбран не случайно - не смогу отговорится занятостью в школе или отпрашиваться, ставя в известность посторонних лиц.
Придется идти и надеяться на себя и авось. На трех выражениях держится Россия много веков - авось, небось, и как нибудь, а мне ничего другого не остается.
В воскресенье в двенадцатом часу дня вышел из дверей одного из подъездов Большого дома и, глядя в солнечное весеннее ленинградское небо впервые за долгое время вздохнул свободно и легко. На ум пришли слова кипеловской песни, и захотелось их заорать на весь Литейный проспект:
Я свободен, словно птица в небесах,
Я свободен, я забыл, что значит страх.
Я свободен с диким ветром наравне,
Я свободен наяву, а не во сне!
Ужасно захотелось мороженого в стальной вазочке из трех шариков пломбира с двойным или тройным сиропом. Оглянувшись на громаду здания, слетел по ступенькам на тротуар и, сдерживая шаг, все же поспешил на розыски ближайшего кафе-мороженого.
В двадцать седьмом кабинете меня встретил молодой, но уже полный парень лет двадцати пяти.
- Соловьев Сергей? - поинтересовался, не вставая из-за стола, и протянул руку за пропуском, который мне пришлось выписать в Бюро пропусков.
«Старлей или капитан, не велика шишка!» - с удовлетворением отметил про себя. Если бы было что-нибудь про меня серьезное, то наверняка бы здесь сидел, кто постарше и опытней.
- Знаешь, зачем мы тебя пригласили? - вглядывается в меня.
- Понятия не имею, - мотаю головой и осматриваюсь.
Обычный небольшой кабинет. Стены покрашены зеленой краской. (Кровавых брызг на стенах не видно). На стене портреты Дзержинского и Брежнева. Два стола впритык. Два сейфа. По паре стульев для посетителей у стен. Вешалка у двери. «Кабинет на двоих», - догадываюсь. Только коллеги сейчас нет.
- Расскажи о себе, - предлагает чекист.
Пожимаю плечами и излагаю свою немудреную автобиографию. Затем отвечаю на уточняющие вопросы. Где живу? Почему приехал в Ленинград? Чем увлекаюсь? Как учусь? Что думаю делать после окончания школы?
- Почему не интересуешься вызовом в наше учреждение? - наконец переходит к делу товарищ Карасев.
- Надеюсь, Вы мне сообщите, - смотрю наивным взглядом на него.
Оперативник вздохнул и задумался. Вероятно, я вел себя необычно для этого заведения, и он пытался выстроить план дальнейшей беседы. «Может, мне надо было показать страх или опаску или наоборот радостную готовность к исповеди о себе и всех своих знакомых?» - гадаю. По дороге сюда строил различные планы на вероятные варианты беседы, но когда оказался в кабинете, то все планы вылетели из головы.
- Сергей, ты должен быть откровенным со мной, - проникновенным голосом вещает «чекист».
- Мне нечего скрывать, - пожимаю плечами, - я все честно Вам сообщаю.
- Есть ли у тебя враги? - смотрит с хитрецой во взгляде.
- Враги? - повторяю и задумываюсь. - Не могу с уверенностью сказать, но вот завистники наверняка есть, - предполагаю.
- Почему? - лезет в душу.
- Почему не знаю своих врагов или почему есть завистники? - пытаюсь уточнить.
- И то и другое, - выкручивается.
- Личных врагов не знаю, - признаюсь, - А насчет завистников…? - замолкаю и подбираю формулировки: - Учусь хорошо, придумал несколько хороших песен, пою и играю на гитаре, занимаюсь боксом, хоть и недолго, но получается. Нравлюсь девчонкам (улыбаюсь). Все это явно у кого-то вызывает зависть.
- Разве ты не считаешь врагом Ломова, с которым у тебя произошел конфликт и в результате ты оказался в больнице? - смотрит с интересом.
- Много чести - дурака считать врагом. Конфликт возник из-за непомерных амбиций Ломова. А в больницу я попал случайно. Мне потом пояснили, что Ломов с друзьями не хотели меня избивать так жестоко. Просто я оказал неожиданно для них сопротивление и всем досталось. Ребята разозлились …. Они сами себя наказали и понесут заслуженное наказание, - спокойно разъясняю.
