Дикое поле - Прозоров Александр Дмитриевич (книги онлайн полные версии бесплатно TXT) 📗

Мурза поймал себя на том, что по-прежнему стоит у молитвенного коврика и смотрит в сторону далекой Мекки. Он пригладил тонкую длинную бородку, повернулся и неспешно пошел к бассейну.

Наследный хан… Помнится, русский хотел Девлет-Гирея? Хорошо, будет ему Девлет-Гирей! Власти султанского наместника в Балаклаве вполне хватит, чтобы заставить никому не известного степняка прислушаться к своей воле. Девлет-Гирей станет ханом, русский – калги-султаном. И посмотрим, чего им удастся добиться за ближайшие пару лет. Если ногайские орды не будут разбиты в ближайшие походы, тогда он, Кароки-мурза, лично отправится в Стамбул, припадет к ногам султана и изложит ему свой план, сразу похваставшись первыми успехами. И тогда, милостью Аллаха, он вернется назад с фирманом для Девлета на крымское ханство. Давно пора сместить обленившегося Сахыб-Гирея. И коли такое случится… Мурза зачерпнул из бассейна прохладной воды и ополоснул разом разгоревшееся лицо. Коли такое случится, то крымским пашой – наместником в Кафе, или Малом Стамбуле, как ее начали в последнее время называть, – то крымским пашой наверняка будет назначен тот, кто сможет более умело распорядиться своим постом, и сможет приумножить славу империи, действуя руками всего лишь одной из ее провинций.

Кароки-мурза снова омыл лицо и поднял глаза к стремительно темнеющему небу. Наступала ночь – но одышка исчезла вместе с усталостью, а желания посетить гарем не возникало. Мурза понял, что не успокоится, пока не напишет несколько писем: охранную грамоту для безумного русского, подробное письмо с обещанием милостей в обмен на доверие к посланцу Девлет-Гирею, и еще одно письмо, которое русский отвезет Девлету сам. Кроме того, нужно вызвать Кара-мурзу и Алги-мурзу со своими нукерами из Кара-Сова. Пусть проводят русского до ногайских кочевников, не то он со своим больным разумом наверняка зарубит кого по дороге – устроит кровавую сечу, да и сам в ней пропадет. Нет, пусть выплескивает свое безумие на русскую границу – там ему и место. Как его звали? Магистр? Странное имя, странный воин.

Сегодня же отпишет грамоты, утром разошлет их с гонцами, а потом останется только ждать…

Кароки-мурза внезапно остро пожалел, что назначил визитерам встречу на послезавтра, а не на утро. Уж слишком сильно влияла на разум османского чиновника итальянская кровь – и ждать он очень, очень не любил.

Миновав последний на своем пути шумный ямской двор, обоз втянулся в густые лесные дебри. Могучие ветви дубов и ясеней дотягивались друг до друга даже через широкий, саженей в шесть, хорошо накатанный тракт, застилая небо, и для путников наступили сумерки. Наверное, именно в таких чащах и должны обитать лешие, бабы-яги, анчутки, царь-змеи, соловьи-разбойники и прочая нечисть, а также водящие с нею дружбу душегубы-станишники. Обживают глубокие дупла десятиобхватных дубов, ставят схроны на развилках столетних берез, устраивают тайные селения в за темными непроглядными зарослями густых ельников – чтобы ночью али днем прокрасться к живой дороге, дождаться несчастного путника, да сожрать-ограбить-утащить, не оставляя от несчастного даже косточки.

Однако обозников мало беспокоили обитатели леса – что живые, что заколдованные. Потому, как впереди отряда ехали пятеро бояр в полном своем ратном вооружении: в панцирях и бахтерцах, поверх которых у двоих были надеты зерцала, в шеломах и мисюрках, каждый со щитом у луки седла, рогатиной у другого стремени, с саблей и кистенем на поясе и саадаком с луком и стрелами на крупе коня. Всякому смертному известно, что русского витязя и одного любой соловей-разбойник или баба-яга испугается – а тут целых пятеро!

Причем бояре составляли не единственную защиту обоза. Позади, за небольшим табуном из двух десятков лошадей, скакали еще пятеро оружных смердов. Эти, ленясь из-за жары, доспеха не надевали, но сабель и рогатин, кистеней и топоров не скрывали. У едущих на телегах молодых парней тоже либо за поясом, либо рядом, под рукой, поблескивало по топору. Трясущиеся на некоторых телегах бабы, правда, воительниц изображать не пытались, но у единственной всадницы, – стройной, синеглазой, остроносой девушки, – у луки седла, перед левым коленом, болтался саадак с угольно-черным луком, а по правую сторону висел плотно набитый стрелами колчан. Из прочего оружия у нее имелся только большой косарь, свисающий с тонкого плетеного ремешка на желтой металлической цепочке. Скорее всего, не золотой – драгоценный металл мало подходит для воинской справы.

Напади лесные обитатели на подобных путников – скорее, не добычу они получат, а лес очистится на долгие годы от дурной славы. Потому и не беспокоился никто из обозников, глядя по сторонам, потому и не слышалось вокруг ни подозрительных перестуков, ни выкриков неурочных птиц. А может, просто дело свое воевода тульский делал честно и давно извел в округе и дурных людей, и дурную нежить.

Провиляв верст десять по лесу, дорога неожиданно уперлась в пологий вал, из которого в южную сторону торчало множество заточенных бревен, и повернула вправо. Один из бояр, легко пришлепнув плетью коня, взметнулся на вал, закрутился на месте, изумленно присвистнув.

– Чего там, Гриш? – окликнули его товарищи.

– Рожон натуральный! Да частый такой, что и пешему не пройти. А лошадь точно брюхо распорет. На совесть вкопали. Коли рубить или выкапывать – дня два уйдет. А там дальше, – он махнул рукой в сторону леса, от края которого вернулся, – завал сделан, вроде бурелома. Лучше не соваться.

Всадник вернулся на дорогу, и остановившийся было обоз двинулся дальше. Еще пара часов пути – и впереди показались островерхие крепостные башни Тулы.

– Может, здесь переночуем? – предложил один из всадников, из-под шелома которого на лоб выбилась рыжая прядь.

– А что, нам спешить некуда, – пожал плечами тот, которого называли Гришей. – Давайте здесь встанем.

– Давайте, – согласился еще один боярин, и обоз, свернув с дороги на некошеный луг, начал сворачиваться в круг.

За время долгого пути люди уже привыкли устраиваться на ночлег, а потому действовали быстро и привычно: десяток смердов отправились к ближайшему леску за валежником, остальные принялись отпускать привязанных к некоторым телегам коз и коров, распрягать коней. Бояре, не отвлекая людей от работы, сами расстегнули подпруги, сняли седла и потники, освободили коней от уздечек.