Быстрее империй (СИ) - Фомичев Сергей (лучшие бесплатные книги .txt, .fb2) 📗

Быстрее империй (Тихоокеанская сага-2)

Пролог

Начало истории можно прочесть в романе «Сибирский фронтир»

https://author.today/work/39921

цикл: тихоокеанская сага

Книга Вторая

Быстрее империй

Пролог

Межзвёздный странник, ледяная глыба, блуждающая миллионы лет по вселенной, соприкасаясь с миром людей, превращается в пылающий шар. Пугающее, но красивое зрелище вдохновляет поэтов и вызывает откровения пророков.

Таким вот раскалённым болидом в российскую историю вломилась ледышка из немецкого герцогства. В накинутом наспех платье, бок о бок с подругой-авантюристкой, с какими-то случайными людьми, в окружении солдатни и будущих фаворитов, Екатерина сыграла с судьбой в рулетку, поставив на кон жизнь против трона и сорвала банк.

Запахи конского пота, перегара, ладана витали над дворцами и соборами. Рано поднятый на ноги Петербург долгий день знобило от неопределённости, но и, расползаясь по каменным норам поздней ночью, никто не имел ясности.

Впрочем, меня там не было. Быть может, всё придумали историки и мемуаристы. Быть может, в голове смешались картинки разных эпох, картинки, понятно, не аутентичные, прошедшие через фильтры концепций и творческие призмы режиссёров. Но такое уж вышло столетие. Смелые женщины сотрясали трон с регулярностью камчатских вулканов, и каким бы ни был на сей раз в реальности брошенный камень, круги по империи прошлись как волны цунами.

Надо отдать должно Петру Третьему, который все это начал. При другом раскладе он мог бы войти в историю не в роли неудачника, зарезанного фаворитом супруги, а великим реформатором под стать деду. Но случилось так, как случилось, и волны его реформ были быстро поглощены теми, что пошли следом.

Екатерина взялась за дела довольно круто. О том, что творилось в центральных губерниях до фронтира доходили поначалу только мрачные слухи. Затем подошла ударная волна изменений, опередив удушливое облако новых хозяев жизни.

Утвердив власть, императрица спустила с поводка промышленников и купцов. Им простили старые долги, разрешили торговать мехами в Кяхте; морские промыслы открыли для всех желающих, отчисления в казну сократили, а внутренние таможни ликвидировали вовсе. Реформы сделали промыслы и торговлю на островах делом рентабельным и привлекательным.

Началось брожение умов. Слухи о продвижении соотечественников за океан и о богатствах, с которыми они возвращались, дошли до ушей сильных времени сего и упали на благодатную почву. Все эти старые замшелые Демидовы, Строгановы заёрзали нервно, наблюдая утекающую выгоду. Но сами они слишком прикипел к нажитым капиталам, а больше к источникам их породившим. А вот люди посмелее и победнее рванули на Дальний Восток без оглядки.

Одной только свободой торговли императрица не ограничилась. Её волей прекратилась затяжная и малоперспективная война с чукчами, ударными темпами возводились тракты, а погрязшие во взятках чиновники заменялись молодыми либералами, жадными не только до денег, но и до славы.

Желая закрепить за империей новые приобретения, Екатерина в строжайшей тайне направила к американским берегам правительственную экспедицию.

Начиналась великая эпоха.

Часть I

Современник. Глава первая. На приколе

Часть I. Современник

Глава первая. На приколе

Мы с Окуневым расположились на холмике, на котором раньше стояла корчемница, и устроили небольшой пикничок. Неведомая сила тянула народ туда, где он последние два десятка лет привык пропускать чарку-другую. Даже когда хозяйка померла, хижинка развалилась от ветхости и была растащена соседями на дрова, люди приходили на пустующий холм со своим самогоном. Отсюда открывался вид на город, на устье, а когда исчезал туман, по другую сторону холма виднелось и море. Вот и мы с моим лучшим капитаном, потягивая лёгкое винцо, добытое по случаю мною в Европе, закусывая сыром из тех же источников, обозревали гавань.

Наш потрёпанный штормами галиот-ветеран выглядел гадким утёнком рядом с казённой красавицей бригантиной. На прошлой неделе «Святую Екатерину» спустили на воду, поставили мачты и теперь пеленали новорождённую в паруса. Неподалёку оснащали кораблик поменьше. Ещё два казённых бота дожидались на рейде, а выше по течению стояли, рыская на привязи, точно конвойные псы, судёнышки промышленников. Столько парусов Охотск не видывал, наверное, с самого своего основания.

Любуясь новенькими кораблями, приглядывая за командами, по набережной, если таковой можно назвать прибрежную полоску земли, расхаживали столичные чиновники и флотские офицеры. Военно-морская форма мелькала здесь теперь не реже, наверное, чем в Кронштадте, а пудра, летящая с чиновничьих париков, грозила покрыть сугробами улочки приморского городка.

— Вот же петухи, — пробурчал Окунев, пока я разливал по чашкам вино. — Умных-то людей не слушают. Нос воротят от сиволапых, брезгуют. Думают, раз из Петербурга, раз по Остзею поплавали, то лучше старовояжных знают, как тут да что. А сами-то наших морей ещё и не видели, так, с бережка ветерок да туман ртом похватали. Ну, ещё погоди, отведают водицы горькой, ещё покормят своей плотью песцов. Поймут, почём оно, лихо океанское.

Мореход ворчал непрерывно на протяжении всего моего короткого визита в Охотск. И было отчего ворчать. Прикрываясь высочайшим повелением, многочисленными указами, рескриптами коллегий и сибирского губернатора, петербургские капитаны активно вербовали в свои экипажи охотских и камчатских зейманов, передовщиков, купцов. Это, однако, не мешало им относиться к дальневосточным старожилам, как к безграмотному мужичью, не ведающему секстантов и хронометров. Петербуржцы не желали прислушиваться к мнению местных коллег, да и коллегами их не считали.

Но на самом деле ворчал Окунев не из-за этого. Не столько из-за этого. Плевал мой шкипер на столичных снобов, а в успех их экспедиции, как и многие в Охотске, не верил. Он ворчал оттого, что вот уже две недели ему не давали разрешение на выход в море. Благоприятное для плавания время уходило, а путь галиоту в отличие от казённой флотилии, собирающейся для начала на Камчатку, предстоял не близкий.

— Темнит что-то немчура, — ругал Окунев нового охотского командира. — Может на лапу хочет, а может ещё что-нибудь откусить.

Фёдор Христианович Плениснер был честолюбив как сотня поэтов, и, видимо, также как сотня поэтов раним, однако дело он знал лучше большинства предшественников. Успев покомандовать Анадырской партией, он был направлен на Камчатку, где попытался навести в делах относительный порядок. Но совладать с Камчатской вольницей у командира не вышло и Плениснер осел в Охотске, сместив прежнее начальство.

Мне наверняка удалось бы найти к нему со временем нужный подход, вот только правительственная экспедиция превратила скромную должность охотского командира в величину имперского масштаба, и попасть в канцелярию хотя бы на приём, а тем паче переговорить тет-а-тет, стало делом почти невозможным.

— Подожди, когда мундиры уйдут, сразу договоримся, — попытался успокоить я Окунева.