Драмы - Штейн Александр (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
Троян. Журналисты, Любочка, берите ниже...
Люба. Все одно — непринципиально. (Батенину). Идите, хоть вы — идите.
Батенин направляется к двери, возвращается, забирает с кресла диванную подушку.
Хоть вы тут один... разумный. У нас будете гостить? Пожалуйста, паспорт, я отдам внизу.
Батенин. Нет, у меня квартира на Петроградской. (Улыбнулся). А в бомбоубежище, кажется, еще не прописывают. (Ушел).
Люба (осторожно отодвигая автомат от серванта). Не пальнет? (Осматривает сервант). Так и есть. Покорябали. Бюро дворцовое, старина, великого князя какого-то, перед войной за большущие деньги в антиквариате на Морской взяли. Интуристы, слышали, приценивались. А вы его автоматом вашим поколупали.
Троян. Примут от вас ваше бюро и раскорябанным, эка беда.
Люба. Кто примет?
Троян. Интуристы. (Пауза). Тут, в номере полулюкс, нам бы с вами, Любочка, круговую оборону занимать, а не... не царапинки на буфете пересчитывать.
Пауза.
Люба. Если вы шутки шутите, Вадим Николаич, то очень и очень ни к селу ни к городу. И вы, Вадим Николаич, образованнее меня, и многое вам известно, что мне неизвестно, но такие гадкие шутки слушать не желаю в моем присутствии и не буду. (Пошла к дверям).
Троян. Постойте, Любочка.
Люба. Ну что?
Троян. Вам идет каска.
Люба. Оставьте глупости.
Троян. Честное слово. Вы в ней прелестны. Больше того: вы в ней неотразимы, Любочка.
Люба (вздохнула). Не нравлюсь я вам.
Троян. Любочка, все это вы от гордыни и великого кокетства. Вы очень загадочная натура. (Пытается ее обнять).
Люба (вырываясь). Не хочу, слышите? Не совестно вам? Троян (сердито). Перед кем же, Любочка? Вы — холостая, а я...
Люба. А вы?
Троян. Ая — журналист.
Люба. Перед собой совестно, Вадим Николаич. Сводки слушаешь, одна горечь во рту.
Далекий взрыв.
Господи. Братишка у меня, Василек. Соседка по доброте вдовьей приглядывает, я-то — на казарменном.
Троян. Сахару ему возьмите. Вон тут, в серванте.
Люба. Ничего не надо. Урвала часок, слетала к нему, вбегаю на пятый, забился в угол, зябнет, дрожит, как лепесточек. Гляжу, стекол-то нет. Взрывная волна унесла. Подушками заткнула.
Троян. В тыл его надо.
Люба. Эвакуировали единожды — с детским домом. Навстречу Гитлеру угадали... (Махнула рукой). А теперь куда его? Хоть вплавь, хоть вскачь.
Снова ударили зенитки.
А от вас... водкой пахнет. И не отомкнешь вас. Какой вы? Что там у вас внутри? (Ушла).
Троян поглядел ей вслед, лицо его стало строгим, почти печальным. Набив трубку, сел к столу. Теперь, когда в номере молчание, особенно стал слышен учащенный, нервный стук метронома. Похрапывает старшина Голубь. Троян вставляет в машинку чистый лист бумаги, печатает одним пальцем очень быстро. Стук в дверь.
Троян (не оборачиваясь, досадливо). Попробуйте.
На пороге, в унтах, в кожаных куртках, с пистолетами в кобурах, три морских летчика — Коновалов, Тюленев и Петя Нарышк и н. У Пети — окладистая, светлая борода, подчеркивающая его юность. В руках летчиков — маленькие чемиданчики. Летчики стоят некоторое время почтительно, прислушиваясь к стрекотанью машинки. Наконец Троян поворачивается к ним. Встал с кресла. Изумлен. Коновалов стоит впереди товарищей, с чуть заметной усмешкой наблюдает за Трояном.
Коновалов. Я, я. Ты чему больше удивился: тому, что меня посадили, или тому, что выпустили?
Троян (медленно). И тому и другому. Обалдел.
Коновалов. Есть от чего.
Троян. Сколько же ты... в несамовольной отлучке? Коновалов. Четыре года, три месяца и десять дней. А может, все-таки поздороваемся, камарада?
Троян. Салют, камарада! (Обнимает Коновалова). Правда, значит, есть?
Коновалов (усмехнулся). А что, сомневался?
Троян (помолчав). Порадовал, старик, во всех отношениях порадовал. (Снова обнял Коновалова).
Тюленев. Старик?
Коновалов (Тюленеву). Это, Тюленев, у них, у корреспондентов, принято. Они даже с женами собственными так: «Старуха! Как молодая жизнь?»
Троян. Ничего не забыл, дон Базилио. (Трясет его за плечи). Коновалов. А может, переживания — потом?
Троян. Но только скажи — тебя-то за что?
Коновалов. Я вот тоже... заинтересовался. Все спрашивал у... гражданина следователя.
Троян. Ну?
Коновалов. Он-то объяснил. (Пауза). Над своей территорией свои же бензобак пробили. (Решительно). Будет. Назад оборачиваться не имею желания. Может, п не было ничего, Тюленев? Так, померещилось? Сон дурной...
Тюленев. Да, воевать надо.
Коновалов. За тем и прибыл. Свой полк получаю.
Нарышкин. А мы будем баранину возить.
Коновалов (обернулся). Не канючь. (Трояну). Поздоровайся кстати, Иван Иванович.
Тюленев. Капитан Тюленев. Второй пилот.
Коновалов. Первый теперь. (Трояну). Сдаю ему свой транспортный.
Нарышкин. Сержант Нарышкин, стрелок-радист.
Коновалов. Да просто Петька. Взял экипаж, по правде говоря, из самодурства — исключительная борода. Где у тебя третье окошко слева, если снизу смотреть? (Подошел к одному из окон, потянул штору бниз). Из-за коварной щелочки этой тебя, камараду, и опознали. Открыл нам парадное швейцар в каске. Он же, выяснилось, ПВХО, он же и портье. Номеров у него нету, порядка у него нету, стекол у него нету, злющий, дьявол, и какого-то Трояна из бога в мать чешет: затемнения не блюдет. А, не блюдет? Ты! Не выгонишь?
Где-то поблизости заиграл патефон. Коновалов с недоумением поглядел на Трояна.
Нарышкин. Лещенко, товарищ майор. Танго «Миранда»...
Коновалов. Музыковед.
Нарышкин приоткрыл дверь. Видно через коридор, как в номере напротив, где также приоткрыта дверь, танцует пара.
Кто же это забавляется?
Троян. Застряли, из Таллина. В канцелярии Эстонского Совнаркома, кажется, работали. Через Ладогу никак не эвакуируют. То баржу топят, то артналет.
Коновалов. А телефон в городе действует?
Троян. У частных лиц выключен. Оставили одним ответственным.
Коновалов. Вот я одному... ответственному... и позвоню. Троян (снял трубку). Тонечка, заступили? А отбой когда?.. А вы запросите райхсмаршала господина Германа Геринга. (Коновалову). Давай номер.
Тюленев и Нарышкин переглядываются.
Коновалов. Сам.
В дверях появляется Линда. Глядя на Трояна, улыбаясь, легонько стучит по приоткрытой двери.
Троян. Попробуйте.
Линда входит, за ней — Аугуст и Ян. Линда в модно уложенных локонах, в шерстяном свитере, стилизованном под матросскую блузу, с агатовым фрегатиком на груди. Непрестанно курит сигаретки. Аугуст и Ян — оба в плотных шерстяных свитерах с оленями, оба белобрысые, светлоглазые, плечистые и молчаливые.
Коновалов набирает номер.
(Прикладывает палец ко рту). Тсс...
Коновалов (слушает, передает трубку Тюленеву. Сдавленно). Говори ты... (Закурил).
Тюленев (в трубку). Квартира Рублева? Я извиняюсь, кто со мной разговаривает?
Коновалов (хрипло). Несущественно. Вызывай сына — и всё.
Тюленев (в трубку). Я извиняюсь...
Коновалов. Да не извиняйся ты...
Тюленев (в трубку). Разрешите доложить — капитан Тюленев. По поручению майора Коновалова. Так точно — Коновалова,. Василия Фроловича. Майор Коновалов прибыл в Ленинград, стоит: в гостинице «Астория», номер...
