Успокой моё сердце (СИ) - "АlshBetta" (версия книг txt) 📗
Отправляю формочки в духовку, включая нужную температуру, когда Джером внезапно спрыгивает со стула, кидаясь к лестнице.
К тому моменту, как я оборачиваюсь, он уже сидит на руках отца, восторженно указывая ему то на меня, то на духовку и изображая руками кексы, которые мы печем. Выглядит совершенно счастливым ребенком.
Эдвард внимательно и с улыбкой слушает сына, но что-то в его взгляде подсказывает, что мысли мужчины уносятся куда дальше, чем описание маффинов. Похоже, он даже не замечает, что речь идет о том, что они из шоколада… Он кажется усталым настолько, будто бы целую ночь занимался тяжелой черной работой. И совсем не спал. Внутри меня что-то вздрагивает, но очень быстро потухает. Его слова и действия прошлой ночью рушат все хорошее, что зарождается в груди. Отвернуться – единственное желание.
По окончании рассказа мальчика, Эдвард, целуя бледный лоб, сосредотачивает в глазах выражение, столь ожидаемое Джеромом. Разделяет и его радость, и его приятное волнение, и восторженность… Возвращается.
- Кексы, значит, - посмеивается, спускаясь по лестнице на оставшиеся пару ступеней, - здорово!
Не верю этому его настроению. Ни капли. Уже ничему в нем не верю. Рука, будто подавая сигнал воспоминаниям, саднит.
- Белла приготовила?
- Мама, - чуточку нахмурившись, поправляет Джерри, - ма-ма!
- Мама, - Каллен с готовностью соглашается, на мгновенье касаясь меня взглядом. Поспешно отвожу его, возвращаясь к формам. Не хочу смотреть.
В кухне повисает молчание. И это молчание напрягает Джерома. Я вижу, что он находится в некотором недоумении, почему я не бегу к Эдварду и не смеюсь вместе с ним, как прежде. И почему не улыбаюсь так же искренне, как вчера. На пользу мальчику это точно не пойдет.
- Посмотрите «Спасателей», - киваю на телевизор и кресла перед ним, разряжая накалившуюся обстановку - а я уберу здесь.
Эдвард пожимает плечами, покрепче перехватив сына.
- Пойдем спасать мир, - заговорщически шепчет ему на ухо, - бурундуки без нас не справятся.
Джерри не против. Он даже пытается усмехнуться шутливому тону папы. Но то ли чувствует его натянутость, то ли под кожу пробирается напряжение, повисшее между нами, то ли он просто догадывается, что случилось что-то не очень хорошее, но прежний блеск внутри драгоценных камушков затухает.
Безвозвратно.
…Белая дверь идеально ровная. Её гладкая деревянная поверхность, серебристая ручка, поблескивающая от яркого солнца, забравшегося в дом через окно, со вчерашнего дня ничуть не изменились. Это – удивительное свойство предметов, в отличие от людей. Человеческая жизнь идет, вкусы, нравы меняются, отношения людей, характеры, мысли – непостоянны. А предметы все те же.
И если вчера вечером я, даже не догадываясь, что будет всего через пару часов, заходила в нашу спальню, забираясь на кровать между Джеромом и Эдвардом, обнимая их обоих, то сегодня я стою в коридоре. Том самом. Возле той самой стены. Внимательно изучаю глазами пол, стены, потолок и лестницу… жду.
Актриса из меня бы вряд ли получилась. Ещё там, в Америке, с Джеймсом, когда провал – ощутимое физическое наказание, может быть. Но с тех пор много воды утекло, и теперь с каждым разом прятать истинные эмоции удается все хуже.
Я честно стараюсь. Я стараюсь для Джерри, и моя игра не так уж плоха, наверное, раз малыш не расстроился, но… не знаю. Заподозрил он что-то точно. Да и как тут не заподозрить?
Внезапно деревянная застава распахивается, выпуская моего ангелочка наружу. Переодетый в уже знакомые мне плавки, он выбегает в коридор, улыбаясь мне. Похоже, возвращение на пляж, к океану, его успокаивает и прогоняет сомнения. Ему следует жить поближе к воде.
- Готов?
Отрывисто кивнув, мальчик просительно смотрит вниз.
- Конечно идем, родной, - теперь мой черед согласиться. А затем наблюдать, как малыш с неподдельным детским восторгом кидается вниз по лестнице, не утруждаясь даже держаться за перила. Похоже, все не так плохо, как казалось.
Я разворачиваюсь, уже собираясь спускаться следом, но внимание привлекает крохотная щелка в дверном проеме. Видимо, Джером недостаточно плотно закрыл дверь. Подхожу на шаг ближе, намереваясь побыстрее исправить положение, но невольно заглядываю внутрь. Всего на секунду, однако и этого хватает.
Я вижу Эдварда. Он стоит возле большого деревянного комода в своих брюках для дайвинга, нахмурено глядя в зеркальную поверхность дверцы шкафа. В отличие от личика Джерри, с его лицом никаких изменений не произошло. Разве что, в худшую сторону - оно настолько изможденное, что мне, несмотря на все случившееся, по-прежнему отчаянно хочется войти внутрь, подойти со спины и, крепко обняв его, спросить, в чем дело. Что бы ни происходило, я не перестану любить ни одного из Калленов. Но слова Эдварда, произнесенные вчера, то, что было чуть позже… я не могу пересилить эти события. По-прежнему стою в коридоре. По-прежнему стискиваю пальцами серебристую ручку. И наблюдаю – не столько за тем, что он делает, сколько за тем, как выглядит при этом. Однако, как выясняется спустя пару мгновений, внимание все же заслуживают действия.
Эдвард, оглянувшись, дабы убедиться, что Джером точно не вернется в комнату в ближайшие несколько минут, подступает на шаг ближе к зеркалу, поворачивается немного влево, истязая взглядом его поверхность.
Я стою достаточно близко, чтобы увидеть то, на что смотрит мужчина. И вначале даже не сразу понимаю, что вижу, когда он спускает вниз левую часть импровизированных плавок…
Но затем картинка все же складывается.
Возле уже увиденного когда-то шрама – самого большого – чуть слева расползся, поражая своими размерами, багрово-фиолетовый синяк. Если ничего не путаю, он находится ровно в том месте, куда Эдвард вчера спешно всадил иглу…
Да. Да, то самое место. С моего ракурса прекрасно было видно – с пола, как оказалось, вообще замечательно видно. Все верно.
Застыв, ошарашенно разглядываю гематому, которой вчера точно не было. Какой ужас… Неужели уколы?..
- Мама! – голосок Джерома, нетерпеливый и не совсем довольный моей задержкой, слышится снизу. Если не спущусь в самое ближайшее время, он сам поднимется.
Эдвард тоже слышит. Мотнув головой, возвращает штаны на место. Собирается выйти…
Я, заставив пальцы подчиниться и отпустить злосчастную ручку, успеваю спуститься по лестнице, дважды споткнувшись, к тому моменту, как мистер Каллен покидает комнату.
Не удивлюсь, если он меня заметил, но когда папочка Джерри через стеклянные двери попадает на веранду, мы с малышом уже расстилаем на теплом утреннем песке зеленое полотенце…
*
- Крем в сумке.
С трудом выпутавшись из дремоты, пришедшей вместе с расслаблением от яркого солнышка и тихого плеска маленьких волн, открываю глаза, оборачиваясь на голос. Обращаются явно ко мне.
Эдвард. Мокрый от недавнего «погружения», с маленьким желтым ведерком в руке – видимо, за ним и пришел сюда – стоит рядом, неодобрительно глядя на мою спину.
Прикусываю губу, когда воспоминания с легкостью подсовывают недавнюю картинку, подсмотренную сквозь дверную щель. Вдох прерывается на полпути – воздух будто перекрывают.
- Держи, - вздыхает, собственноручно извлекая из небольшой пляжной сумки оранжевый флакончик с изображением шезлонгов и разноцветными зонтиками на этикетке. – Иначе сгоришь.
С сомнением смотрю на небо, постепенно затягивающееся небольшими тучками. Мягкий ветер прогоняет жару, а лучи уже не кажутся такими яркими, как прежде. Что за глупости?
- Мне и одного раза хватит, - отзываюсь, отворачиваясь обратно.
- Белла, не испытывай мое терпение, - предупреждающе, но тихо рычит он, - я ведь могу и силой заставить тебя послушаться…
Этот тон… из ночи. Я помню! Я помню эти чертовы ненавистные нотки!
Чего точно не ожидала, так это того, что в безмятежном Чили придется вернуться к тому, с чего мы начинали в белом особняке. Ну уж нет!
