Божественный кулак Масутацу Ояма - Горбылев Алексей (читать книги бесплатно полностью без регистрации .TXT) 📗
Я также воспользовался советом моего учителя по бою дзё (палка длиной ок. 120 см). Он напомнил мне о словах великого Миямото Мусаси: «Когда отправляешься в долгое путешествие, думай только о следующей остановке, а не обо всем пути. Когда сражаешься со многими противниками, поступай также».
Один из черных поясов каждый раз, когда мы с ним дрались, доставлял мне массу неприятностей. Позже высказывали предположения, что в прошлом я, возможно, наносил ему слишком жесткие удары. И очень большое значение имело сохранение толики дополнительной энергии для каждого раза, когда придет его очередь.
Под конец теста мой год тренировок по 6 часов в день 6 дней в неделю заплатил свои дивиденды в виде свежего взрыва энергии как раз в тот момент, когда я почувствовал, что близок к истощению. Последние воспоминания касаются споров по поводу числа бойцов, с которыми я бился (позже выяснилось, что я дрался приблизительно со 115 противниками), чувства ликования, которое я испытал, когда меня бесчестное число раз подбрасывали в воздух товарищи по тренировкам, и литров пива, исчезнувших в рекордное время в местной пивной».
Практически все, кто писал о хякунин–кумитэ в школе Кёкусинкай, обращают внимание на тот факт, что ни один из бойцов (а в их числе были очень сильные мастера, например, двукратный чемпион мира по Кёкусинкай 130–килограмовый гигант Накамура Макото) в период с 1973 по 1986 г. не сумел завершить хякунин–кумитэ. Объясняют этот феномен по–разному.
Мишель Ведель связывает это с введением в практику боев кругового удара по бедру (лоу кик). Он утверждает, что, «если в кумитэ с сотней противников только первые пятьдесят бойцов смогут нанести по одному лоу кику, выполнить задачу станет невозможным». Джон Джарвис ссылается на то, что первые последователи Кёкусинкай изучали этот стиль у замечательных наставников. В частности он говорит: «Я объясняю свой успех тем, что мне посчастливилось учиться под руководством прекрасных инструкторов Кёкусинкай, которые, включая сэнсэя Куросаки (Куросаки Кэндзи, сэмпай Оямы Масутацу, позднее разругался с учителем и покинул Кёкусинкай), еще продолжали активно тренироваться в первую половину моего пребывания в Японии». Стив Арнейл объяснял эту «дырку» 1973–1986 гг. тем, что, по его мнению, каратисты постепенно утратили самоотверженность, напористость и высшую преданность каратэ, которые совершенно необходимы для достижения успеха в хякунин–кумитэ. Впрочем, последующие успешные попытки пройти тест опровергли все эти доводы.
Бойцы уже давно научились «держать» лоу кики, даже если их наносят весьма и весьма подготовленные люди. Прекрасных тренеров в Кёкусинкай сейчас тоже хватает. Достаточно упомянуть токийского сэнсэя Хиросигэ, воспитавшего таких блестящих бойцов современности, обладающих оригинальными стилями ведения поединка, огромным техническим арсеналом и замечательной кондицией, как Мидори Кэндзи (победитель 5 чемпионата мира) и Ямаки Кэндзи (победитель 6 чемпионата мира, организованного Мацуи Акиёси уже после смерти Оямы Масутацу, победитель в хякунин–кумитэ в марте 1995 г.), а также бразильцев сэнсэя Адемира да Косту (победитель в хякунин–кумитэ в 1987 г.) и его ученика Франсиско Филио (победитель в хякунин–кумитэ в 1995 г.). Ну а что касается духа и самоотверженности… Вряд ли можно согласиться с Арнейлом. Есть еще на Земле люди со стальной волей и пламенным сердцем!
Интересно, что некоторые бойцы в поисках поддержки в прохождении высшего испытания Кёкусинкай обращаются не к ультрасовременным методам физической тренировки, а к старым добрым рецептам, апробированным многие столетия назад. Например, Ямаки Кэндзи утверждает, что добиться успеха в тесте хякунин–кумитэ ему помогла дзэнская медитация в положении стоя рицудзэн (аналог «столбовой работы» в ушу). Вот, что он рассказывает о своем опыте «боя с сотней противников»:
«К сожалению, рицудзэн я начал практиковать лишь в последнее время, после окончания Всеяпонского чемпионата 1995 г. До этого я занимался лишь тем, что сразу давало явный эффект в тренировках, например, работой с отягощениями или тренировками на тяжелом мешке. Однако мне очень хотелось, чтобы к 6 чемпионату мира (1996 г.) в моем каратэ не осталось никаких пробелов и недоделок.
Как раз перед хякунин–кумитэ я начал вводить в тренировки стоячую медитацию рицудзэн. Практика рицудзэн очень укрепляет ноги и поясницу, а когда у тебя крепкие ноги, то сильно возрастает мощь ударов руками и ногами. Сконцентрировавшись на тандэне и упорядочив вдохи и выдохи, надо постараться дышать медленно и равномерно. Если дыхание будет правильным, то у тебя родится взрывная сила.
Во время хякунин–кумитэ единственное, о чем я помнил все время, так это как бы не сбить дыхание и выстоять до конца. Скажу из опыта, что если дыхание отрегулировано, то можно обрести спокойствие и не потерять чувство собственной целостности.
Я думаю, что побеждает тот, кто до конца поглощен лишь желанием победы. Самое важное — иметь настрой на абсолютную победу. Если струсишь, то обязательно проиграешь. То же и в разбивании: если будешь наносить удар, представляя, что разобьешь, то обязательно разобьешь. На соревнованиях нельзя позволить себе волноваться и думать, что проиграешь. Когда я победил на 26–м Всеяпонском чемпионате, то все говорили, что я был как бы окружен энергетической аурой. На этот чемпионат я выходил с огромным желанием победить во что бы то ни стало и должен был сражаться с верой в самого себя. Именно настрой наиболее важен. Если есть боевой настрой, то, даже получив травму, победишь, ибо проигрыш действительно достоин сожаления.
Что касается Всеяпонского чемпионата 1995 г., то я вышел на него травмированным — во время съемок фильма подвернул правую ногу. Оберегая ее, я вывихнул и левую, так что перед чемпионатом бегать не мог абсолютно. Поэтому вместо бега я сел на велосипед, однако общее состояние было не из лучших, поскольку травмированные ноги и запястья причиняли мне сильную боль. Когда я победил на 21–м Всеяпонском чемпионате, то в самой же первой схватке сломал ногу в подъеме. Наложив жесткий бандаж, я продолжил выступление, а в решающей схватке с мыслью «Сломается, ну и черт с ней!» наносил этой ногой удары, после каждого из которых боль пронзала все тело от пяток до макушки. Хотя запястья у меня также болели, но руками я бил, не задумываясь о последствиях. Говорили, что и на 21–м Чемпионате я буквально излучал жизненную энергию «ки». Хорошее самочувствие еще не гарантирует победы. Думаю, когда получаешь травму, то, наоборот, становишься более собранным. Наверное, я был страшен, как раненый лев.
Во время испытания хякунин–кумитэ мое самочувствие опять же не было удовлетворительным. Примерно за пару недель до этого я прошел предварительный тест в 50 непрерывных боев, во время которого потянул связку на правом колене. Даже слегка присесть, чтобы стать в стойку, и то было больно, и хотя в день хякунин–кумитэ я уже мог ходить нормально, когда пробовал бить ногой, то ее сразу же пронзала острая боль. Я вышел на хякунин–кумитэ, забинтовав колено, обе лодыжки и запястье, которое также было травмировано. Уже после 30–го противника, видимо, из-за мешающих нормальному кровообращению бинтов у меня начались судороги бицепса правого бедра. Во время перерыва мне сняли бинты и размассировали ногу, но потом судороги возобновились. Это продолжалось до самого конца, и у меня было такое чувство, будто я сражаюсь в заполненном водой бассейне.
Я собирался держаться до последнего. Болело везде: и руки, и ноги, и все органы внутри. Мне было все равно, что будет с руками и ногами. Я дрался с мыслью, что могу даже умереть на месте. Диагноз же, который мне поставили по окончании, был такой: острая почечная недостаточность в связи с многочисленными ударами по всему телу. И действительно, думаю, что в таком состоянии было бы совсем не удивительно, если б я умер, допусти хоть одну ошибку. Но испытание в 100 боев дало мне уверенность в себе: я почувствовал, что могу совершить все, что угодно, и в любых условиях».
