Футбольные истории - Юрбини Макс (серия книг .txt) 📗
Пять-шесть англичан, вспылив, бросились к Виньялю, а Геринга унесли за ворота. Но здравый смысл взял верх, и инцидент был очень быстро исчерпан. Если перейти на почву истории, то надо сказать, что это был скорее Трафальгар, нежели Ватерлоо…
Геринг, однако, вернулся на поле. Губа у него была разбита и кровоточила, нос немного вспух, но он был в состоянии доигрывать матч.
О, эти последние, самые бурные пятнадцать минут встречи «Ресинг» — «Арсенал»!.. Виньяль устроил незабываемое представление. Он позволял разъяренным английским нападающим бросаться на себя, но в последнее мгновение уклонялся от них, как матадор ловким движением тела или прыжком в сторону уклоняется от разъяренного быка. На стадионе «Коломб» не слышно было ни одного «давай!»: зрители понимали сложившуюся обстановку. Но когда арбитр остановил игру, в честь невиданного успеха Рене Виньяля вспыхнула громовая овация. Тем более что «Ресинг» укротил «Арсенал», и это было, прямо скажем, редчайшим событием…
А Рене радовался больше всех и все повторял:
— Ну что, я же вам говорил, что сделаю из кого-нибудь ростбиф! Они теперь не один раз подумают, прежде чем напасть на вратаря.
В этом был весь Рене Виньяль, который спустя год стал «летающим французом». Это был Рене Виньяль, который живет сейчас в уединении возле города По, там, где безраздельно царствует регби. Что, впрочем, не мешает ему время от времени давать бесплатные представления в футбольных воротах «Блёе» или «Бурбаки».
ВЕСТЕРН В ВИНДЗОР-ПАРКЕ
Сначала всем показалось, что это веселая демонстрация… Сколько раз бывало, что ликующие болельщики высыпали на поле, чтобы разделить радость по случаю победы своей команды! Это старое, как сам спорт, средство освободиться от переполняющего тебя энтузиазма. Самое лучшее в подобном случае — не мешать… В течение целого часа стадион напоминает настоящую ярмарку, затем спокойствие мало-помалу восстанавливается. Какое несказанное удовольствие заявить в этот вечер своему другу: «Я похлопал его по плечу…»
В этот самый день в Виндзор-парке в Белфасте полиция за несколько секунд поняла, что людской поток не имеет ничего общего с приятным весельем. Было совершенно ясно, что на итальянских игроков хлынула человеческая лавина, речь шла об очевидном нападении. Что совершили они, наши заальпийские соседи, чем вызвали гнев ирландской толпы? Ничего… или почти ничего. Они защищались до последнего, но ведь случались схватки и упорнее. Особенно здесь, на зеленом ковре Виндзор-парка.
— Тут бывает в десять раз больше растяжений и переломов, чем на всей остальной части Британских островов, — подчеркнул один из руководителей ирландской федерации в беседе со своими итальянскими коллегами утром в день встречи. При этом он сделал ударение на слове «остальной» с какой-то особой снисходительностью. А на исходе девяностой минуты не было ни одного травмированного игрока ни у ирландцев, ни со стороны итальянцев. Несколько царапин — и все дело!
Тогда почему же эта коллективная ярость? Просто потому, что итальянцы совершенно справедливо отказывались играть на Кубок мира в отсутствие нейтрального судьи, не англичанина. Таким образом матч принял сугубо официозный характер и под эгидой ирландского рефери закончился вничью (2:2).
У полицейских Белфаста не было времени размышлять. Они врезались в толпу, размахивая дубинками. Но было уже поздно: итальянцы исчезли в свалке…
Кто нанес первый удар — ирландцы или итальянцы? Так или иначе схватка быстро разрослась. Кое-кто из итальянцев сумел укрыться в безопасное место, но остальные, человек шесть-семь, вынуждены были принять бой.
Гиганту Феррарио, у которого через две минуты майка превратилась в лохмотья, посчастливилось прислониться к барьеру. Сзади никого… это было почти равносильно спасению. Он принял решение нещадно бить всякого, кто появится перед ним, и уложил одного, другого, третьего… Но вырастали другие и без конца лезли на него, и становилось их все больше и больше. Что поделаешь! Теперь Феррарио уже не был футболистом «Ювентуса», которому запрещалось пускать в ход свою исполинскую силу. Возможно, он и сломал два пальца одному несчастному противнику, слишком крепко пожав ему руку. Однако, Феррарио защищал свою собственную шкуру… Его товарищам кое-как удалось перегруппироваться и организовать сопротивление, а он оставался один, во власти исступленной толпы.
Феррарио сопротивлялся и контратаковал добрых два «раунда». Внезапно его повалили на землю. Кто-то нанес ему удар каблуком. Лицо центрального нападающего залила кровь. Но не так-то просто было его одолеть. Феррарио вскочил и, почти ничего не видя, снова бросился в бой. Какой-то рыжий тип с голым торсом внезапно вырос рядом с ним. Еще один противник? Нет, неожиданный партнер. А когда двое, это уже совсем другое дело. Как в любви, так и в драке…
Два наших молодца не нуждались в словах: они мигом поняли друг друга и умножили число крюков и апперкотов. Редкая удача! Рекорд нокаутов, уникальный в своем роде и совсем не по правилам маркиза Куинсберри!
Вдруг Феррарио и его компаньон замечают, что какой-то верзила с разбитым черепом карабкается на четвереньках под грудой тел… На нем коротенькие трусики, но гетры и бутсы свидетельствуют о том, что это свой…
Дуэт превратился в трио. Феррарио расхохотался. Один, он боролся бы до самой смерти, вдвоем обеспечивалась отсрочка, но втроем спасение становилось реальным… Тем более что на стадион двинулось полицейское подкрепление, да еще и на лошадях!
Прошло еще четверть часа, прежде чем Феррарио и двух его союзников удалось наконец вызволить и под конвоем провести в раздевалку, — нескончаемые четверть часа.
Испуская тарзаньи вопли, Феррарио присоединился к своим товарищам. Он проверил, все ли налицо: Бугатти, Чьяпи, Корради, Иервато, Сегато, Чижжиа, Скьяффино, Монтуори, Бин, Граттон… Все они были на месте, целые и невредимые.
Пришлось дожидаться темноты, чтобы выпустить из Виндзор-парка итальянский автобус. Под эскортом двух мотоциклистов он примчался наконец в гостиницу. Там его ожидали несколько любопытных и целый полицейский кордон: мало ли что могло случиться… Но все обошлось благополучно.
Штаб итальянской команды тотчас же собрался на военный совет, и президент Отторино Барасси изложил обстановку:
— Господа, только что мы были очевидцами зрелища, недостойного футбола и спорта вообще. Наш национальный гимн был освистан, и если команда ушла живой из Виндзор-парка, то это благодаря чуду. Мы должны заявить решительный протест и потребовать дисквалификации ирландского поля. О том, чтобы вернуться сюда через три недели, не может быть и речи, это было бы равносильно самоубийству…
Друзья, безусловно, поддержали негодующего Барасси, когда тот добавил:
— А пока что мы не должны являться на банкет. С людьми, которые покрывают подобные скандалы, не сидят за одним столом.
— Я с вами не согласен, — вмешался Феррарио. — Нам следует высоко держать голову и ответить на приглашение. Бегство еще никогда не было удачным решением. Поверьте, уж чего-чего, а увидеть нас улыбающимися ирландцы никак не ждут.
Феррарио обезоружил своих руководителей: если сам центр нападения требовал присутствия всей команды, нужно было склониться и, когда неизбежно начнутся тосты, возможно яснее выразить его точку зрения.
В 21 час 30 минут итальянцы появились в большом салоне «Сентрал отель» в Белфасте, прием после матча по традиции всегда проводился там, где жили гости.
Синий пиджак, белая рубашка, бордовый галстук, серые брюки: несмотря на заметные следы происшедшего, у итальянцев был весьма бравый вид, они рассчитывали на довольно скромный прием и уже приготовились дать отпор присутствующим. Но каково же было их удивление, когда собравшиеся в зале ирландцы встали и трижды прокричали «гип-гип ура!» в честь итальянского футбола. Дэнни Бланшфлоу подошел к ним и в качестве капитана предложил каждому итальянцу занять место рядом с футболистом ирландской команды. Так начался один из самых неожиданных вечеров…
