Базовые формы монастыря Шаолинь - Красулин Игорь Авраамович (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt) 📗
– Ладно, – сказал я, – давайте подумаем, как тратить деньги.
– Разделить пополам, – предложил Грекор. – На первую половину накупить водки, а вторую – закуски!
– Столько жрать? – спросил Данил. – Тоже мне в алкаши ломится!.. Нет уж, давайте купим станок Смита, две W-штанги и стеллаж для блинов, стойку для гантелей, а еще спортивного питания от Диматайза, а то Айронмэн у меня поперек горла…
Зяма сказал брезгливо:
– Я и слов таких не знаю, какой-то ты космополит безродный, все у тебя иностранное… братцы, бейте предателя России! Это я как патриот говорю.
– Он исправится, – пообещал я. – Сайт и форум я уже забабахал, но кое-какую денежку на раскрутку придется потратить. Угнетенный народ должен знать, что кроме ручной и прикормленной оппозиции есть и непокорная…
Грекор сказал приподнято:
– Мы пьем за яростных, за непокорных, за презревших грошевый уют! Вьется по ветру Веселый Роджер, люди Флинта песенку поют…
– Я гитару принесу, – сказала Люська.
Я похлопал ладонью по столу.
– А серьезные идеи есть?.. Нам выпал уникальный шанс в самом деле стать чем-то серьезным. И наше срунство поднять на более высокий уровень, чем насрать соседу под дверью. Выходя на митинг или демонстрацию протеста, мы срем под дверью самого Кремля!
Грекор гыгыкнул:
– Представляю, как президент выходит и… о Боже! Во что это я вступил?.. Срочно начальника службы безопасности моей персоны ко мне, пусть языком вылизывает!
Я поморщился и, не обращая на него внимания, сказал серьезно:
– Именно теперь можем заявить о себе как об организации.
Зяма сказал опасливо:
– Это хорошо, но только чтоб знали, но не били морды. Это только Данил любит, когда его бьют…
– Бить нас отныне нельзя, – объяснил я, – теперь это будет квалифицироваться как преступление на почве национальной, религиозной и политической нетерпимости и даже ненависти!.. Мы не хулиганы, мы своими действиями заявляем протест против существующей системы, удушающей человеком человека!.. Потому любое действие, направленное против нас, будет расценено как удушение личных свобод и гражданских прав, завоеванных в тяжелой борьбе!
Данил и Грекор смотрели на меня с раскрытыми ртами, Данилу вообще страус мог бы залететь, если бы научился все-таки летать, даже Люська в изумлении распахнула хорошенький ротик.
Зяма наконец пошевелился, сказал с придыханием:
– Блин… ты так серьезно все сказал! Я уже начинаю в нас верить. А насчет как потратить… вообще любые денежные вопросы давайте все ко мне. Первый день консультирую бесплатно, это чтоб клиентуру набрать, потом вам, как своим, сделаю скидку. Но не слишком, не слишком, а то на голову сядете. Итак, Люська?
Люська сказала чинно:
– Меня, как приличную девочку из крайне хорошей семьи, интересуют штрафы, если такие есть. За участие в митингах. Я не за себя волнуюсь, меня просто потрахают и выпустят, а вот вас могут не захотеть, а мне где брать деньги на залог?
Грекор сказал бодро:
– Понятно где!.. Но какие штрафы? За что?
Зяма сказал, чуточку гнусавя:
– Мы, русские, народ самый покорный и спокойный, потому и штрафы у нас самые низкие в мире… Да-да, Люська, низкие! Депутат Сидявкин предложил увеличить до миллиона рублей, а деньги переводить на устранение последствий. А то сейчас, мол, тыща рублей с носа – и свободен.
– А че, в других странах выше? – спросил Данил с недоверием.
– И намного, – заверил Зяма. – Четыреста фунтов стерлингов в Англии, а за вандализм пять лет тюрьмы и штраф в две тысячи фунтов стерлингов… вандализм, поясняю, если кто троллейбусный павильон на остановке разнесет!.. В Германии – год тюрьмы и штраф в пятнадцать тысяч евро. В Италии только за то, что не подчиняются приказу полиции прекратить и разойтись, год тюрьмы и крупный штраф.
– А в Штатах? – спросил Грекор с надеждой.
Зяма отмахнулся.
– Про самую демократичную страну в мире лучше и не спрашивай. В Штатах не случайно смертная казнь, а когда дают срок в семьсот лет без права досрочного или пять пожизненных сроков… сам понимаешь, для них это даже не смешно, привыкли. За что у нас оштрафуют на тысячу рублей, там впаяют десять лет тюрьмы! Там даже за разрешенную демонстрацию или митинг берут деньги, а если помешаешь кому-то проехать, то сразу выкладывай три тысячи долларов или топай в тюрьму.
– Блин, они совсем охренели! – сказал Данил. – И эти люди учат нас демократии?
– Во Франции, – продолжил Зяма, рисуясь знаниями, – любое неподчинение полиции на митинге – год тюрьмы и штраф, в Швейцарии только штраф… сто тысяч долларов…
Данил поперхнулся пивом и долго кашлял, а Грекор бухал его по спине кулаком.
– В Швеции – два года, – продолжал Зяма, – и, конечно, крупный штраф, в Японии все мягче: всего год тюрьмы и штраф в пятьсот долларов… но это все равно не наши тыща рублей, что равны тридцати долларам…
Я тяжело вздохнул:
– Давайте лучше подумаем, как потратим. Чтобы было видно, что не пропили.
Зяма сказал быстро:
– Можем сами организовать митинг!.. На это всегда дают деньги. Рынок! Это раньше бывали бесплатные. Выйдем сами с дружбанами, а деньги распилим.
– Все? – спросил Данил угрюмо.
Зяма сказал всполошенно:
– Зачем все, зачем все? Узнаем, сколько выделяется на маленький митинг, столько и отпилим! Остальное тоже проведем на энтузиазме, а деньги присвоим.
– Ну ты и жидяра, – сказал Данил, – сразу все захапать…
– А что? – сказал Зяма задиристо. – Мы такие! Зато когда потом денег не дадут, мы сможем на свои!.. Думать надо, бычок. Не пробовал?
Марина подключила свои связи, у нее одна подруга в риелторах, адресов нам скинули сразу два десятка, пришлось побегать, и с полдюжины я все-таки просмотрел лично, но остановились на том, что выбрала Марина.
Я заплатил наличными, что мгновенно решило все вопросы и помогло сразу получить все необходимые подписи, неучтенка все еще рулит.
Едва я получил ключи, Люська и Марина взялись оборудовать обе комнаты. Раньше здесь попеременно размещались то аптека, до сих пор пахнет медикаментами, то магазин по продаже спортивных добавок, то книжный, от этих остались горы книг, которые мы полдня выносили на мусорку, пока не пришлось нанять машину и увезти на переработку.
От прошлых вывесок над дверью темнеют дыры в бетоне, куда могут пролезть даже толстые крысы, да еще торчит пара ржавых болтов.
Данил смотрел долго, чесал в затылке, Зяма поинтересовался:
– Что, если вон туда снова болты вбить, можно классный турник подвесить?
– Турник не пойдет, – ответил Данил серьезно, – а вот перекладину можно. Но чего-то кажется, если вот тут подтягиваться, а кто-то будет выходить и его по рылу ботинком… не совсем правильно, если, конечно, не тебе…
– Соображаешь, – изумился Зяма. – Кто бы подумал! У тебя какой вес мозга? Девятьсот грамм? Я бы добавил еще пятьдесят!
– Сам ты бабуин, – сказал Данил. – И все твои… бабуины. Комп уже привез?
– А зачем? У меня айпад.
– А по треку гонять? В планшетах не видеокарты, а одно название.
– Бугор принесет, – сообщил Зяма и кинул в мою сторону. – Он профи, у него их три штуки. А то и соберет под заказ. Оформим как неотложные затраты. Если надо, то и в облака заберемся.
Грекор сообщил гордо:
– Я там уже год. Все мои коллекции там.
– Ну и дурак, – сказал Зяма. – Как можно хранить свои секреты у того, чей офис идешь громить?
Грекор почесал затылок.
– Так облака же в Америке?
– Вообще-то мы бьем по всему сволочному миру, – пояснил Зяма, – ну да ладно, Америка пока подождет.
Глава 11
Компы я принес и разместил в обеих комнатах, хотя и не три, как рассчитывал Зяма, хватит нам и двух, зато соединил локалкой, можно было резаться и по сети, а еще купили самые дешевые столы и стулья, холодильник и прочее по мелочи.
Зяма тут же врубил комп, завизжал от счастья, обнаружив уже установленные гонки, тут же азартно повел автомобиль по скоростной трассе, дома его мучают науками, только здесь и оторвется всласть, за вторым Валентин начал шарить по англоязычным сайтам, у нас только он да я владеем английским.
