Книга откровений - Томсон Руперт (мир бесплатных книг TXT) 📗
На протяжении всего этого вечера я пытался убедить себя, что все еще можно объяснить, если найти правильный подход. Но когда я сказал ей, как сильно соскучился за эти восемнадцать дней, как сильно люблю ее, больше, чем она может себе представить, она в раздражении отвернулась и даже крикнула «Прекрати», - зажав уши.
Как заведенная, она снова и снова возвращалась к одному и тому же. Все спрашивала, кто эта женщина, а я снова отвечал, что не знаю ни одну из троих.
- Не знаешь? - переспрашивала она, стоя передо мной подбоченясь. - Как это ты не знаешь?
Я смотрел в пол.
- Ты даже не знаешь, как ее зовут?
- Все совсем не так, - говорил я.
- А как же?
- Так, как я пытаюсь тебе объяснить.
- Merde, - она зашагала по комнате, - Je ne peux pas croir que tu aies fait ca [8].
- Mais je n'ai rien fait, - пробормотал я. -я ничего не сделал, - я опустил голову на ладони, я почувствовал, как пульсирует под пальцами в висках.
Когда наконец я снова взглянул на нее, то понял, что она приняла решение. Разумеется, сказала она, что после всего случившегося нам надо расстаться. Она не узнаёт меня. Я ее пугаю. Ей придется уйти… Говоря это, она обводила квартиру затравленным, тоскливым взглядом, как будто не могла себе вообразить свою жизнь в другом месте.
- Я люблю тебя, Бриджит, - сказал я. Это ничего не изменило.
Когда я иногда оглядываюсь назад, мне кажется, что все, о чем мы говорили в тот вечер, было бессмысленным. Причины моего отсутствия не имели никакого значения. Значение имело само отсутствие. Я однажды оставил ее одну. Я могу уйти опять. Она больше не могла рассчитывать на меня. Ничего не изменишь. Я нарушил данное ей обещание.
Мне также кажется, что я принял ее интерпретацию событий. Позволил ей поверить в то, во что она хотела поверить. Это избавило меня от необходимости рассказывать свою историю. Позволяло даже притвориться, будто всего этого никогда не было. Или было… Но с кем-то другим, не со мной.
В ту ночь Бриджит ночевала у своей подруги, Фернанды, а я лежал один в нашей двуспальной кровати. В половине четвертого утра я все еще не мог уснуть и лежал с открытыми глазами. В комнате было прохладно, на канале крякали утки. Проехал велосипед, скрипя согнутым крылом.
Немного раньше мне позвонил Стефан, наш фотограф. «Какая-то чертовщина!» - сказал он. В тот день, когда я пропал, он видел меня из окна своей машины. Потом рассказал об этом Бриджит, добавив, что я выглядел очень довольным - это подтвердило подозрения Бриджит в том, что я отправился на встречу с другой женщиной. А тут он услышал, что мы расстаемся…
- Новости быстро распространяются, - пробормотал я.
Он сказал, что чувствует себя причастным и виноватым, Я по возможности деликатно ответил, что он просто преувеличивает свою собственную значимость и что ему следует забыть об этом. К концу телефонного разговора в его голосе явно слышалось облегчение. Он получил то, что ему было нужно -отпущение вины.
Конечно же, я выглядел довольным, думал я потом, лежа в постели. Весеннее солнце, поющий велосипедист в льняном сюртуке - ничто не предвещало никаких перемен. А в тот момент моей жизни мне бы ничего не хотелось изменить, ни за какие богатства. Я выглядел довольным, потому что был счастлив.
Я медленно повернулся в кровати. Тело все еще кое-где болело. Часы пробили четыре. Мне было необходимо услышать чей-нибудь голос, голос другого человека, не мой собственный, который неотвязно звучал у меня в голове. Всю ночь я думал и думал, но так ничего и не придумал.
В половине шестого утра под моими окнами послышался шум мотора проплывающей мимо лодки. Потом пошел дождь. Ровный, серый, предрассветный дождь.
Вскоре я уснул.
Поздним утром того же дня я позвонил Изабель ван Заанен. Мы были знакомы много лет. Именно Изабель уговорила руководство компании устроить мне просмотр, когда мне было семнадцать лет. Именно она, сама будучи уже известным хореографом, посоветовала мне попробовать себя в постановке балетов. Несмотря на разницу в возрасте мы стали хорошими друзьями. Удалившись от дел, она переехала в местечко Блумендаль, расположенное на побережье в получасе езды от Амстердама. Она жила в старом особняке, разделенном на несколько отдельных квартир. Однажды мы с Бриджит спали в одной из гостевых спален ее квартиры, и я до сих пор не мог забыть вид на сосновый лес, открывавшийся из окна тыльной стороны дома, и запах ночного воздуха - смесь ароматов сада и моря… Это было волшебное место, существовавшее вне времени и в гармонии с собой.
Во время разговора с Изабель я не упомянул о своем исчезновении. Даже не сказал о том, что мы с Бриджит расстаемся. Просто спросил, могу ли я приехать к ней и побыть у нее немного. Она ответила в своем духе: я могу жить у нее сколько хочу, на самом деле я бы оказал ей услугу, если бы пожил у нее, поскольку она все равно собиралась найти кого-нибудь, кто бы переехал к ней на время, пока она будет преподавать летом в Осло. Это было так похоже на Изабель - проявить щедрость, завуалировав ее собственной выгодой.
Вечером я позвонил Фернанде и поговорил с Бриджит. Сказал, что она может жить в нашей квартире, что ей нужно думать о балете, о своей карьере - словом, о своей жизни. И будет разумнее, если уеду я.
- А как же твоя карьера? - спросила она. В ее голосе звучало странное безразличие, как будто она спрашивала только из вежливости.
Я ответил что-то неопределенное. Когда она поинтересовалась, куда я ухожу, я посоветовал ей не беспокоиться об этом.
- А как насчет денег?
Я не понял, что она имела в виду.
- Деньги за аренду, - пояснила она, - я ведь не смогу одна оплачивать всю квартиру.
- А, понятно… - я помедлил. - Тебе придется найти кого-нибудь, кто согласится с тобой жить и платить половину.
Бриджит словно захлебнулась от неожиданности, и я не сразу понял, что она просто затянулась сигаретой. Она часто курила, разговаривая по телефону. При этом держала зажженную сигарету и пачку в одной руке, а телефонную трубку - в другой. Вся история началась из-за того, что у нее вышли все сигареты, и вот теперь, когда все закончилось, Бриджит снова курила. В этом была какая-то четкость и симметрия, почти комичная… Я вслушивался в то, что она говорила.
- Кого-нибудь, кто согласится со мной вместе жить? - ее голос звучал нервозно и встревоженно.
- Это будет не так уж сложно, - сказал я ей, - квартира в хорошем месте.
Я слышал рассуждения о том, что женщина дает мужчине чувство комфорта, но сам не очень-то был с этим знаком. Может, во мне самом чего-то не хватало, может, мешал какой-нибудь мой недостаток. Не знаю. А может, я просто никогда не искал комфорта, не нуждался в нем - по крайней мере до того тихого, серого майского дня, когда я вернулся в нашу квартиру спустя восемнадцать дней…
После этого я стал нуждаться в душевном покое больше, чем в чем-либо еще. Поскольку никто мне не мог его обеспечить, поскольку у меня его не было, душевная тяжесть, чувство стыда и обиды у меня не проходили. Мне не удавалось восстановить связь между жизнью, которая у меня была, и жизнью, которую теперь предстоит вести. Получалось, что у меня есть две отдельные жизни, несовместимые друг с другом как бродячие коты, дерущиеся за одну территорию. И я чувствовал, что еще немного - и одна из жизней будет побеждена.
Иногда я думал, как все могло бы быть, если бы Бриджит тогда отставила в сторону стеклянный кувшин, который держала, и сказала бы: «Иди сюда». Если бы она взяла мою голову в ладони и прижала ее к своей груди…
Конечно же, это только фантазия.
Бриджит была танцовщицей, художественной натурой. Единственное ее дитя - это ее собственный талант. Нет, во мне не говорит ни язвительность, ни мстительность. Я совсем ее не осуждаю. Это просто факт.
По сути, в наших с ней отношениях был только один человек, способный обеспечить атмосферу комфорта и поддержки, и этим человеком был я сам.
