О всех созданиях – больших и малых - Хэрриот Джеймс (полные книги txt) 📗
– К сожалению…
– ПОШЕЛ НА СОБАЧЬЕ МЯСО, БЕДНЯГА!
– Да, конечно…
– НУ ТАК ВСЕГО ВАМ ХОРОШЕГО, МИСТЕР ХЭРРИОТ!
Он повернулся и ушел, а кругом воцарилась вибрирующая тишина. Чувствуя себя центром нежелательного внимания, я собрался было улизнуть, но тут кто-то мягко потрогал меня за локоть. Обернувшись, я увидел Элайджу Уэнтворта.
– Мистер Хэрриот, – шепнул он. – Помните бычка?
Я уставился на него. Только этого мне не хватало! Фермеры тоже уставились на него, но с явным предвкушением.
– Так что же, мистер Уэнтворт?
– Знаете, – он нагнулся и прошелестел мне в ухо, – это же просто чудо. Начал поправляться, как только вы дали ему это лекарство.
Я отступил на шаг.
– Прекрасно! Но если можно, говорите погромче. Очень трудно что-нибудь расслышать! – Я торжествующе поглядел по сторонам.
Он настиг меня и положил подбородок мне на плечо.
– Я, конечно, не знаю, что вы ему дали, но лекарство чудесное. Просто поверить трудно. Каждый день глядел на него, а он все тучнее становился.
– Отлично! Но не могли бы вы говорить чуточку погромче? – настойчиво попросил я.
– Такой стал жирный, хоть на хлеб намазывай! – Еле слышный шепот защекотал мне ухо. – На аукционе за него дадут высшую цену.
Я снова попятился.
– Да… Да… Простите, я не расслышал.
– Я уж думал, ему не выжить, мистер Хэрриот, но вы спасли его своим искусством, – сказал он, произнося каждое слово мне в ухо самым нежным пианиссимо.
Фермеры ничего не услышали, их интерес угас, и они начали разговаривать между собой. Продавец сластей принялся снова наполнять пакеты и восхвалять их содержимое, и тут мистер Уэнтворт доверил мне свою главную тайну:
– Такого блистательного, можно сказать, волшебного исцеления мне еще видеть не доводилось!
45
Я не раз спрашивал себя, почему наше с Зигфридом сотрудничество оказалось столь успешным.
Даже сейчас, когда и тридцать пять лет спустя мы по-прежнему отлично ладим, я не перестаю этому удивляться. Конечно, он сразу мне понравился, когда я впервые увидел его в саду Скелдейл-Хауса, но, по-моему, сработались мы по другой причине.
Возможно, потому, что мы с ним – прямая противоположность друг другу. Неуемная энергия Зигфрида то и дело побуждает его что-нибудь изменять, тогда как я терпеть не могу перемен. Очень многие назовут его блистательно талантливым, а про меня этого не скажут даже самые близкие друзья. В его уме непрерывно бурлят идеи – замечательные, сомнительные, а то и весьма странные. А меня, наоборот, идеи осеняют крайне редко. Он любит лисью травлю, охоту на фазанов, рыбную ловлю. Я предпочитаю футбол, крикет и теннис. Я мог бы еще долго перечислять наши различия (мы даже физически – полная противоположность друг другу), и тем не менее, как я уже сказал, мы прекрасно ладим.
Это, разумеется, вовсе не значит, что между нами не бывает споров: стычек по всяким мелким поводам за прошедшие десятилетия случалось предостаточно.
Одна, насколько помню, произошла из-за пластмассовых впрыскивателей для введения кальция. Новинка! А потому Зигфриду они понравились, но я по той же причине отнесся к ним с глубочайшим недоверием.
Мои сомнения усугублялись тем, что любая моя попытка ими воспользоваться неизменно оканчивалась полным фиаско. Теперь их первоначальные недостатки исправлены, но в те времена они были настолько капризны, что я решил с ними больше не связываться.
Зигфрид как-то увидел, что я промываю под краном в операционной диафрагменный насос, и немедленно взвился.
– Господи, Джеймс! Неужели вы еще пользуетесь этим старьем?
– Боюсь, что да.
– Но ведь вы же испробовали пластмассовые впрыскиватели?
– Да.
– Так почему же?..
– Я с ними не справляюсь, Зигфрид.
– Не справляетесь? То есть как?
Я вытряхнул последнюю каплю воды из трубки, свернул ее и убрал в футляр.
– Ну… в последний раз, когда я попробовал, кальций разбрызгало по всему коровнику. А он жутко липкий. У меня пиджак был весь в белых потеках.
– Но, Джеймс! – Он недоверчиво усмехнулся. – Какая нелепость! Они настолько просты, что с ними и ребенок справится. У меня ни разу никаких затруднений не возникало.
– Охотно верю, – ответил я. – Но вы же меня знаете. Ни малейших способностей к технике.
– Господи, ну при чем тут способности к технике? Эти впрыскиватели работают безотказно!
– Только не в моих руках. И с меня их хватит!
Зигфрид положил мне ладонь на плечо, и на его лице забрезжило выражение снисходительного терпения.
– Джеймс, Джеймс, где ваше упорство? – Он наставительно поднял палец. – И ведь тут есть еще один аспект.
– Какой же?
– Вопрос антисептики. Как вы можете быть уверены, что эта длинная резиновая трубка действительно чиста?
– Ну… после употребления я ее как следует мою. И пользуюсь стерильными иглами. А кроме того…
– Но, мой милый, вы ведь тратите массу усилий, чтобы добиться того, что уже присутствует во впрыскивателе, который предназначен для разового применения и вполне стерилен.
– А, я все это прекрасно знаю! Но что толку, если содержимое в корову не попадает? – спросил я сердито.
– Отговорки, Джеймс! – Лицо Зигфрида стало торжественно-серьезным. – От вас требуется лишь минимум старания, и я обязан подчеркнуть, что ваше упрямство – это чистейший консерватизм. Поймите, мы обязаны идти в ногу со временем, а всякий раз, когда вы пользуетесь этим вашим допотопным приспособлением, вы тем самым отрицаете прогресс.
Так мы и стояли, сверля друг друга глазами – не столь уж редкая для нас поза, – как вдруг он улыбнулся.
– Послушайте, вы ведь сейчас едете поглядеть корову Джона Тиллота, которой я сделал инъекцию от пареза. Насколько я понял, она еще не поднялась.
– Совершенно верно.
– Ну так просто как личное одолжение мне испробуйте новый впрыскиватель, хорошо?
– Ладно, Зигфрид, попытаюсь еще раз, – ответил я после некоторого размышления.
Добравшись до фермы, я увидел корову, уютно разлегшуюся на лугу среди волнующегося моря золотых лютиков.
– Вставать она пробует, – сообщил фермер. – Но что-то не получается.
– Ну так сделаем ей еще одну инъекцию. – Я направился к машине, в которой, подпрыгивая на кочках и рытвинах, добрался до середины луга, и вытащил из багажника пластмассовый впрыскиватель.
Мистер Тиллот встретил меня удивленным взглядом.
– Одна из этих новых штучек, а?
– Да, мистер Тиллот, новейшее изобретение. Полная стерильность.
– Хоть бы и так, только мне они не по нутру.
– Не по нутру?
– Нет!
– Но… почему же?
– А вот послушайте. Мистер Фарнон нынче утром тоже взял такую штуку. Немножко этой дряни угодило мне в глаз, немножко – ему в ухо, остальное заляпало его брюки, а в корову, по-моему, ни капли не попало.
И был другой случай, когда Зигфрид счел нужным прочесть мне нотацию. Старик-пенсионер вошел в смотровую, ведя на веревочке небольшую дворняжку. Я похлопал ладонью по столу.
– Поднимите ее сюда, пожалуйста, – сказал я.
Старик медленно нагнулся, охая и отдуваясь.
– Погодите, – я потрогал его за плечо. – Дайте-ка мне!– И я подхватил собачонку.
– Спасибо, сэр! – Старик с трудом выпрямился, потирая спину и ногу. – Ревматизм меня совсем доконал и поднимать-то мне не очень сподручно. Фамилия моя Бейли, а живу я в муниципальных домах.
– Ну, мистер Бейли, так что с вашей собачкой?
– Да кашляет она. Чуть не все время. А под конец вроде как бы срыгивает.
– Ах так… А сколько ей лет?
– В прошлом месяце десять сравнялось.
– А-а…– Я измерил температуру и тщательно прослушал грудную клетку. Пока я водил стетоскопом по ребрам, вошел Зигфрид и начал рыться в шкафу.
– У нее хронический бронхит, мистер Бейли, – сказал я. – У собак в старости это часто бывает, как и у людей.
Он засмеялся:
– Да, я и сам иногда покашливаю.
– Вполне естественно. Только кашель ведь вас не мучит, верно?