О всех созданиях – больших и малых - Хэрриот Джеймс (полные книги txt) 📗
Лен снял кепку, почесал лысый затылок и водрузил потрепанный головной убор на место.
– УЖ ОЧЕНЬ ХОРОШИЙ БОРОВОК! ТАК ЧТО, ДЕЛО БЕЗНАДЕЖНОЕ, ЧТО ЛИ? – Несмотря на огорчение, он не понизил голоса ни на полтона.
– Боюсь, что так. Они обычно едят очень мало и стремительно худеют. Разумней будет теперь же его забить.
– НЕ НРАВИТСЯ МНЕ ЭТО! НЕ ЛЮБЛЮ ТАК ПРЯМО СДАВАТЬСЯ. МОЖЕТ, НАЙДЕТСЯ КАКОЕ СРЕДСТВО? ПОКА ЕСТЬ ЖИЗНЬ, ЕСТЬ И НАДЕЖДА, ВЕРНО?
Я улыбнулся.
– Ну, какая-то надежда всегда есть, мистер Хэмпсон.
– А РАЗ ТАК, ДАВАЙТЕ ПОПРОБУЕМ. ПОПЫТКА НЕ ПЫТКА, А?
– Ну хорошо. – Я пожал плечами. – Боли он особой не испытывает, просто чувствует себя неважно. Значит, можно попытаться. Я оставлю вам порошки.
Пробираясь наружу из хлева, я невольно залюбовался остальными свиньями.
– Просто загляденье! – сказал я. – Таких отличных свиней мне, честное слово, видеть еще не приходилось. Видно, что вы хорошо их кормите.
Это была ошибка. Удовольствие добавило к его голосу много лишних децибелов.
– АГА! – взревел он. – КОРМИ ИХ КАК СЛЕДУЕТ, И УЖ ОНИ ТЕБЯ ОТБЛАГОДАРЯТ!
Когда я добрался до машины и открыл багажник, у меня все еще звенело в голове. Я вручил Лену пакет моих верных сульфаниламидных порошков. Они не раз выручали меня, но тут я от них особых чудес не ждал.
По иронии судьбы мне пришлось отправиться от чемпиона по крику среди наших клиентов к чемпиону шептателей. Элайджа Уэнтворт общался с себе подобными только на пониженных тонах.
Когда я подъехал, мистер Уэнтворт мыл из шланга коровник. Он обернулся и поглядел на меня с обычным своим глубоко серьезным выражением. Этот высокий худой человек отличался чрезвычайной правильностью речи, чинностью манер и внешне совершенно не походил на небогатого фермера, работающего в поте лица своего с утра до ночи. Такому впечатлению способствовала и его одежда, которая больше подходила для канцелярской работы, чем для его тяжелого труда.
На голове у него была аккуратно надета почти новая фетровая шляпа, которую я волей-неволей изучил во всех деталях, потому что он подошел ко мне почти вплотную, быстро оглянулся по сторонам и зашептал:
– Мистер Хэрриот, боюсь, это что-то очень серьезное. – Он всегда говорил так, словно сообщал нечто чрезвычайно важное и секретное.
– Очень жаль. А в чем дело?
– Отличный бычок, мистер Хэрриот, и тает прямо на глазах. – Он придвинулся ко мне еще ближе и шепнул мне прямо в ухо: – Подозреваю туберкулез! – Потом попятился, страдальчески хмурясь.
– Действительно нехорошо, – сказал я. – А где он?
Мистер Уэнтворт поманил меня пальцем, и я последовал за ним в стойло. Бычок был херфордширским гибридом и, если бы не исхудал и не ослабел, должен был бы весить около полутонны. Тревога мистера Уэнтворта была мне понятна, но у меня уже выработалось диагностическое чутье, и я ни на секунду не усомнился, что туберкулез тут ни при чем.
– Он кашляет? – спросил я.
– Нет, совсем не кашляет. А вот понос наблюдается.
Я внимательно осмотрел бычка, и типичные симптомы – отечность в подчелюстной области, вздутость живота, желтушность слизистых оболочек – сразу подсказали мне диагноз.
– По-моему, мистер Уэнтворт, это фасциолез. Причина его состояния – печеночный сосальщик. Я пошлю пробу навоза для анализа на яйца сосальщика, но лечить начну немедленно.
– Печеночный сосальщик? Где же он мог его подхватить?
– На сыром пастбище. Вы где его последнее время пасли?
– Вон там, – фермер указал куда-то за дверь. – Пойдемте, я вам покажу.
Через несколько сот шагов мы прошли через ворота, потом через вторые и оказались на широком ровном лугу у подножия холма. Упругость дерна под ногами и растущая кое-где болотная трава говорили сами за себя.
– Самое подходящее место, – сказал я. – Как вам известно, это паразит, внедряющийся в печень, но на протяжении своего жизненного цикла он некоторое время развивается в малом прудовике, а эта улитка обитает поблизости от воды.
Мистер Уэнтворт несколько раз торжественно кивнул и принялся оглядываться по сторонам, из чего я заключил, что он намеревается что-то сказать. Он вновь вплотную придвинулся ко мне и внимательно осмотрел горизонт. На мили вокруг раскинулись луга, нигде не было видно ни единой живой души, и тем не менее он как будто опасался, что его подслушают.
Почти касаясь щекой моей щеки, он шепнул мне на ухо:
– Я знаю, кто в этом виноват.
– Неужели? И кто же?
Он вновь быстро удостоверился, что рядом никто не возник из-под земли, и опять обдал меня жарким дыханием:
– Помещик, у которого я арендую землю.
– Но при чем тут он?
– Палец о палец не ударит. – Мистер Уэнтворт повернул ко мне лицо с широко раскрытыми глазами, а затем вновь прильнул к моему уху: – Сколько лет обещает осушить этот луг – и ничего не делает.
Я отступил на шаг.
– Тут я ничем вам помочь не могу, мистер Уэнтворт. Но в любом случае у вас есть и другой выход – истребить улиток медным купоросом. Потом я объясню вам как, но для начала займусь бычком.
У меня в багажнике был гексахлорэтан. Я разболтал его в бутылке воды и подошел к бычку. Могучее животное без сопротивления позволило открыть ему рот и влить лекарство в глотку.
– Он очень ослабел, – заметил я.
– Очень! – Мистер Уэнтворт тревожно посмотрел на меня.– Я думаю, он скоро ноги протянет.
– Зачем же так мрачно, мистер Уэнтворт! Выглядит он, конечно, очень плохо, но, если это сосальщик, лекарство должно помочь. Сообщите мне, как он будет себя чувствовать.
Примерно месяц спустя я прохаживался в рыночный день между прилавками, установленными на булыжнике. У дверей "Гуртовщиков", как всегда, толпились фермеры, разговаривая между собой, заключая сделки с торговцами скотом и зерном, но все заглушали зазывные выкрики продавцов.
Меня прямо-таки заворожил продавец сластей. Он горстями сыпал их в бумажные пакеты, бойко приговаривая:
– Мятные лепешки, лучше не найти! Лакричные палочки всех сортов! Леденчики тоже не помешают! Вложим парочку шоколадок! Подсыплем ирисок! Добавим рахат-лукумчику! – И, помахивая набитым пакетом, торжествующе выкликал: – Давай налетай! Шесть пенсов все удовольствие!
"Поразительно! – подумал я, отходя. – Как это у него ловко получается!"
И тут от дверей "Гуртовщиков" меня окликнул знакомый голос.
– ЭЙ, МИСТЕР ХЭРРИОТ! – Не узнать Лена Хэмпсона было невозможно. Он надвинулся на меня, краснолицый и бодрый. – ПОМНИТЕ БОРОВКА, КОТОРОГО ВЫ У МЕНЯ ПОЛЬЗОВАЛИ? – Он, несомненно, выпил по поводу рыночного дня пару-другую кружек пива, и его голос не стал от этого тише.
Фермеры кругом навострили уши. Болезни чужого скота извечная тема, полная животрепещущего интереса.
– Конечно, помню, мистер Хэмпсон, – ответил я.
– ОН ТАК И ЗАЧАХ, – взревел Лен.
Я заметил, как вспыхнули глаза фермеров. Плохой исход – это даже еще интереснее.
– Да? Мне очень жаль.
– АГА! В ЖИЗНИ НЕ ВИДЕЛ, ЧТОБ СВИНЬЯ ТАК ХУДЕЛА!
– Да?
– ТАЯЛ, МОЖНО СКАЗАТЬ, НЕ ПО ДНЯМ, А ПО ЧАСАМ!
– Очень жаль. Но если вы помните, я предупреждал…
– ТОЛЬКО КОЖА ДА КОСТИ ОСТАЛИСЬ! – громовой рев раскатывался по рыночной площади, заглушая жалкие выкрики продавцов. А торговец сластями даже умолк и слушал с таким же жадным любопытством, как и все вокруг.
Я тревожно посмотрел по сторонам.
– Что же, мистер Хэмпсон, я ведь вам сразу объяснил…
– НУ НИ ДАТЬ НИ ВЗЯТЬ ЖИВОЙ СКЕЛЕТ! ПРЯМО ЖУТЬ БРАЛА, НА НЕГО ГЛЯДЯ.
Я понимал, что Лен вовсе не жалуется, а просто делится со мной впечатлениями, но я предпочел бы, чтобы он воздержался.
– Спасибо, что вы мне рассказали – пробормотал я. – Но мне пора…
– УЖ НЕ ЗНАЮ, ЧТО ЗА ПОРОШОЧКИ ВЫ ЕМУ ОСТАВИЛИ…
Я откашлялся:
– В них входили…
– …ТОЛЬКО ПОЛЬЗЫ ОНИ ЕМУ НИКАКОЙ НЕ ПРИНЕСЛИ!
– Ах так. Но мне действительно пора…
– НА ТОЙ НЕДЕЛЕ Я СДАЛ ЕГО ЖИВОДЕРУ.