Год собаки. Двенадцать месяцев, четыре собаки и я - Кац Джон (мир бесплатных книг TXT) 📗
I
Добро пожаловать в аэропорт Ньюарка
Это был двухгодовалый бордер-колли с прекрасной родословной, но непростой судьбой. И очень нервный. В свое время он участвовал в состязании служебных собак, однако что-то там не заладилось, в результате хозяйка питомника взяла его назад и теперь подыскивала ему подходящий дом. «Он страшно в нем нуждается», — сказала она мне. Вот в сущности и все, что я знал о Девоне, когда приехал забирать его в аэропорт Ньюарка. У меня уже были две чудесные собаки и полным-полно всяких других, не связанных с собаками дел. В третьей собаке я не так уж сильно нуждался.
Дин — хозяйка питомника бордер-колли — всегда интересовалась дальнейшей судьбой своих собак. Случилось так, что она прочла мою книгу «Бегство в горы», в которой я рассказывал о Джулиусе и Стэнли не просто как о красивых животных, а как о существах, наделенных яркой индивидуальностью.
Дин позвонила мне, мы долго говорили по телефону. Она сказала, что не хочет давить на меня, но по ее убеждению, эта собака — моя.
Меня давно восхищали бордер-колли. Я с интересом читал о них, например, в книге Дженет Ларсон «Бордер-колли и их разносторонние таланты», просматривал сайты в Интернете, где можно найти сведения об их удивительном поведении. Это несомненно очень умные, но весьма необычные собаки. С кем бы я ни советовался на этот счет, все повторяли одно: не вздумайте заводить бордер-колли, если близ вашего дома нет сотни акров свободной земли. А у меня был только обычный дом в одном из пригородов Нью-Джерси. И кроме того — я ведь писал — у меня уже были две большие собаки!
Вот так я и колебался, не зная брать или не брать бордер-колли, да еще со столь необычной судьбой. Взять собаку очень хотелось, но голос разума твердил: Осторожно! Это опасно! Дин была терпелива, убедительна, настойчива, но не назойлива — ей как-то удавалось балансировать на очень тонкой грани. Чем дольше мы разговаривали друг с другом, тем обоснованнее казались мне ее доводы.
Девон, говорила она, это особый случай, он нуждается в особом обращении. Пес очень умен, своенравен и в эмоциональном смысле весьма непрост. Из моей книги, рассказывающей о Джулиусе, Стэнли и моем сельском пристанище на севере штата Нью-Йорк, она вынесла убеждение, что я как раз могу быть достаточно терпеливым с необычно ведущей себя собакой. А что Девон довольно необычен, в этом сомневаться не приходилось.
Наконец, после нескольких недель таких переговоров Дин посадила Девона в самолет, который должен был доставить его из Техаса к месту новой жизни.
Теплой весенней ночью нервничая в ожидании у багажного отделения терминала B ньюаркского аэропорта, я перебирал в уме предостережения, вычитанные в свое время в книге Дженет Ларсон. Она писала об этом вполне откровенно. «Для бордер-колли дикий тип (волчий нрав) — обычная вещь: по-видимому, он генетически сцеплен у этих собак с их пастушьими способностями. Поэтому в качестве домашних любимцев такие собаки не очень надежны, а некоторые могут быть даже опасны. Эту породу выводили, чтобы пасти овец, а значит они вовсе не были рассчитаны на то, чтобы дружелюбно встречать чужих где-нибудь в горах или на вересковых пустошах. Характер у них, как правило, осторожный и раздражительный».
Немного найдется гор и вересковых пустошей в моих густо заселенных местах в пятнадцати милях к западу от Нью-Йорка. Немного встретишь здесь и бордер-колли.
Мысль о домашних делах еще более усиливала мои опасения. Бордер-колли нужны большие пространства, где они могли бы бегать. Я об этом читал. В них колоссальная энергия… Они сойдут с ума, если обречь их на участь домашних собак, которые сидят весь день взаперти, лишенные всякого общения, пока их хозяева работают. Их ничему толком не учат, и с каждым днем они становятся все более нервными, меж тем дети, для чьей забавы их якобы завели, не обращают на них никакого внимания.
Еще я читал, что зачастую бордер-колли пытаются пасти детей, как овец, и покусывают их, если те не слушаются. У таких собак особые привычки, пристрастия и потребности, им свойственна резкая смена настроения. Это в полном смысле слова рабочие собаки, способные к тому же сами добывать себе пропитание. Одиночество и бездействие им ненавистны. Если вы не в состоянии придумать, чем их занять, они найдут себе занятие сами.
Нередко бордер-колли вступают в конфликт с другими собаками, преследуют их и гоняют. Они гоняются также за белками, кроликами, бурундуками, легковыми и грузовыми машинами, короче — за всем, что быстро движется. Они вечно ищут кого-то, кто станет от них убегать, и найдя, пускаются в погоню с бешеной скоростью. Мало что может замедлить их яростный бег — разве что кустарник на пути, забор или сигналы машин.
Аэропорт Ньюарка обычно весьма оживленное место. Здесь почти всегда толчея, суматоха, масса людей. Самолет, на котором должен был прибыть Девон, летел через Атланту и, как было объявлено, запаздывал, хотя пока не сказали насколько. Бедный Девон. Такой перелет — нелегкое испытание для любой собаки, не говоря уже о нервном, вечно напряженном бордер-колли с такой непростой судьбой. Я думал, каково ему там, в багажном отделении самолета. Он чувствует, что все это куда-то летит, а вещи вокруг него подрагивают под оглушающий рев двигателей. Да и место, где нам предстояло встретиться, — терминал В — тоже трудно было назвать приятным.
Как выглядит Девон, я не знал. Дин предлагала прислать мне фото, но я отказался, мне не хотелось принимать решение на основании внешности собаки; по-моему, это плохой способ.
Не все в прошлом Девона было для меня ясно. Он никогда не жил долго в чьем-либо доме и вряд ли имел возможность привязаться к какому-нибудь человеку. Первый хозяин кастрировал его недели за две перед тем, как вернул в питомник. Эта вообще-то рутинная операция прошла плохо: ветеринарам не удалось усыпить его, дозу анестетика пришлось увеличить, так что потом они едва смогли его добудиться. Он был крепким и сильным.
«С Девоном не все просто», — сказала мне Дин. Я понял это так, что Девона готовили для состязания служебных собак, но он на чем-то споткнулся, и тогда его заменили. Это не так уж редко случается со служебными собаками. Но ведь их не готовят на роль домашних любимцев. Если они терпят неудачу, — а они это понимают, — то реальных шансов на успех у них больше нет.
Итак, Девон тосковал. «Ему нужен кто-то, с кем он мог бы общаться, — сказала Дин. — Он обескуражен».
Еще она сказала, что я могу сменить ему кличку. По мне, она и впрямь была не совсем удачной, но я решил, хватит с него перемен, ему и так придется слишком ко многому привыкать.
Те, кто разводит бордер-колли, весьма осторожны в выборе потенциальных клиентов, поскольку очень часто этих умных и энергичных собак бросают. Мне кажется, заводчики приглядываются к владельцам ранчо, где имеются отары овец, или к работающим на дому «свободным художникам», например писателям, в надежде именно им пристроить своих отвергнутых питомцев.
Когда я упомянул — в бесконечных переговорах, от которых не избавлен ни один потенциальный хозяин бордер-колли, — что Стэнли покусывает меня, заставляя играть с ним в мяч, это оказалось важным для Дин. «Мне кажется, у вас то незаурядное чувство юмора, — сказала она, — которое позволит должным образом оценить бордер-колли». И теперь Девон был в пути. Сам я, впрочем, так до конца и не понял, почему согласился.
Что это будет означать для Джулиуса и Стэнли, которые вели до сих пор безмятежную собачью жизнь с их «косточками», которые можно часами грызть, с мягкими игрушками, прогулками в парке и частыми поездками в мою хижину на севере, — в те места, где Стэнли любил плавать, а Джулиус часами в блаженном покое глядел на вершины гор. Они наслаждались лучшей собачьей едой, летним отдыхом на Кэйп Код, четырьмя или даже пятью прогулками ежедневно, а обществом друг друга — круглые сутки. За все это они платили мне своей любовью и преданностью.
