О всех созданиях – больших и малых - Хэрриот Джеймс (полные книги txt) 📗
– А он у вас хорошо воспитан, – заметил я.
Родди улыбнулся:
– Да, Джейк не будет бегать туда-сюда, мешая людям. Он знает, что должен сидеть там, пока я не кончу. Вот он и сидит.
– Причем, судя по его виду, вполне этим доволен. – Я снова взглянул на Джейка, такого спокойного и счастливого. – И жизнь он ведет чудесную, странствуя с вами повсюду.
– Что так, то так, – вмешался мистер Паусон, пригнавший новую порцию овец. – Никаких забот не знает, прямо как его хозяин.
Родди промолчал, но когда овцы вбежали в закут, он выпрямился и перевел дух. Ему приходилось нелегко, и по его лбу стекали струйки пота, но взгляд, которым он обвел вересковую пустошь и встающий за ней склон холма, был исполнен удивительной безмятежности. И тут он сказал:
– Пожалуй, так оно и есть. Нам с Джейком тревожиться не из-за чего.
Мистер Паусон весело ухмыльнулся:
– Вот это ты правду сказал, Родди. Ни жены, ни ребят, ни взносов по страховке, ни долга в банке – не жизнь у тебя, а малина.
– Оно так, – заметил Родди. – Да ведь и денег тоже нету.
Фермер бросил на него лукавый взгляд:
– Значит, что же? У тебя на душе поспокойнее было бы, если бы ты отложил деньжат на черный день?
– Да нет! С собой же их таскать не будешь, а пока человеку на расходы хватает, с него и довольно.
В этих словах не было ничего особенно оригинального, но я запомнил их на всю жизнь. Потому что сказал их Родди – и сказал с неколебимым убеждением.
Когда я кончил и овцы радостно затрусили назад в луга, я повернулся к Родди:
– Большое спасибо. Мне куда легче работать, когда у меня такой помощник, как вы. – Я вынул сигареты. – Хотите?
– Нет, спасибо, мистер Хэрриот. Я не курю.
– Неужели?
– Ага. И не пью. – Он мягко улыбнулся мне, и я вновь почувствовал в нем особое душевное и физическое здоровье. Он не пил, не курил, трудился под открытым небом, не ища материальных благ, не мучаясь честолюбивыми желаниями, – вот откуда эти ясные глаза, свежее лицо и крепкие мышцы. Он не выглядел дюжим силачом, но в нем было что-то несокрушимое.
– Ну, Джейк, пора обедать, – сказал он, и большой пес радостно запрыгал вокруг него. Я ласково заговорил с Джейком, а он в ответ бешено завилял хвостом и дружески повернул ко мне узкую красивую морду. Я погладил его, потрепал за ушами.
– Какой красавец, Родди! Лучше не найти, как вы тогда сказали.
Я пошел в дом вымыть руки и на крыльце оглянулся. Они устроились под оградой: Родди раскладывал на земле термос и пакет с едой, а Джейк нетерпеливо на него поглядывал. Ветер свистел над оградой, на них лились солнечные лучи, и оба выглядели удивительно счастливыми.
– Он, знаете, гордый, – сказала фермерша, когда я нагнулся над раковиной. – Разве ж я его не накормила бы? Но он в кухню не пойдет, а сидит вот так со своей собакой.
Я кивнул.
– А где он спит, когда работает на фермах?
– Да где придется. На сеновале, в амбаре, а то и под изгородью. У нас он ночует в свободной комнате. Да его всякий в дом пригласит, потому что он на редкость опрятный.
– Вот как? – Я взял висевшее на крюке полотенце. – Значит, независимый человек.
Она задумчиво улыбнулась:
– Что есть, то есть. Ему, кроме его собаки, никто не нужен. – Она вытащила из духовки благоухающую сковороду жареной ветчины и поставила ее на стол. – Но я вам вот что скажу: другого такого поискать. Родди Трэверс всем нравится, уж очень он хороший человек.
Родди оставался в окрестностях Дарроуби все лето, и я постоянно видел его то на фермах, то с детской коляской на дороге. Во время дождя он облачался в рваное габардиновое пальто, слишком для него длинное, но все остальное время расхаживал в куртке для гольфа и вельветовых брюках. Не знаю, как он обзавелся своим гардеробом, но конечно, в гольф он ни разу в жизни не играл. Это была еще одна из окружавших его маленьких тайн.
Как-то утром в начале октября я встретил его на проселке среди холмов. Ночью подморозило и пастбища побелели – каждая травинка была обведена жесткой каймой инея.
Я был закутан до ушей и постукивал пальцами в перчатках, чтобы согреть их, но первое, что я увидел, опустив стекло, была голая грудь под расстегнутой рубашкой без воротничка.
– Доброго вам утра, мистер Хэрриот, – сказал он. – Рад, что мы встретились. – Он помолчал и одарил меня своей безмятежной улыбкой. – Тут еще работки недели на две, а потом я пойду дальше.
– Ах так! – Я уже познакомился с ним достаточно близко, чтобы не спрашивать, куда он собрался, и просто поглядел на Джейка, обнюхивавшего трапу на обочине. – Как вижу, сегодня он решил прогуляться.
Родди засмеялся:
– Ну, иногда ему побегать хочется, а иногда прокатиться. Сам решает.
– Ну что же, Родди, – сказал я, – до новой встречи. Желаю вам всего хорошего.
Он помахал мне и бодро зашагал по замерзшей дороге, а меня охватило странное ощущение утраты.
Но я поторопился. Часов в восемь вечера раздался звонок в дверь. Я открыл и увидел на крыльце Родди. Позади него в морозных сумерках маячила вездесущая коляска.
– Вы моего пса не поглядите, мистер Хэрриот?
– А что с ним?
– Толком не знаю. Вроде бы… как обмирает.
– Обмирает? Джейк? На него это как-то не похоже. А кстати, где он?
Родди указал назад.
– В коляске. Под брезентом.
– Хорошо. – Я распахнул дверь пошире. – Везите его в дом.
Родди ловко втащил заржавелую колымажку на крыльцо и под скрипы и взвизгивания колес покатил ее по коридору к смотровой. Там он отстегнул застежки, откинул брезент, и в ярком свете ламп я увидел вытянувшегося под ним Джейка. Его голова лежала на свернутом габардиновом пальто, а по сторонам ютилось все земное имущество его хозяина: перевязанный бечевкой узелок со сменной рубашкой и носками, пачка чая, термос, нож с ложкой и старый армейский ранец.
Пес поднял на меня полные ужаса глаза, я погладил его и почувствовал, что все его тело дрожит мелкой дрожью.
– Пока оставьте его в коляске, Родди, и расскажите поточнее, что с ним такое.
Он сплел подрагивающие пальцы.
– Это днем началось. Бегал себе в траве, радовался и вдруг свалился, вроде как в припадке.
– В каком припадке?
– Напрягся весь и упал на бок. Лежит, задыхается, на губах пена. Я уж думал, ему конец. – Глаза Родди расширились, уголки рта задергались при одном воспоминании об этой минуте.
– И долго это длилось?
– Да несколько секунд. А потом вскочил, словно ничего и не было.
– Но затем все повторилось снова?
– Ага. И опять, и опять. Я чуть не свихнулся. А в промежутках он словно совсем здоров. Ну совсем здоров, мистер Хэрриот!
Зловещие симптомы начинающейся эпилепсии?
– Сколько ему лет? – спросил я.
– В феврале пять сравнялось.
Ну во всяком случае, для эпилепсии поздновато. Я взял стетоскоп и прослушал сердце. Слушал я очень внимательно, но в ушах у меня раздавались только быстрые частые удары, вполне нормальные для испуганного животного. Никаких отклонений. Температура тоже оказалась нормальной.
– Давайте положим его на стол, Родди. Беритесь сзади.
Большой пес бессильно повис у нас на руках, но, немного полежав на гладком столе, робко посмотрел вокруг, осторожно приподнялся и сел. Потом лизнул щеку хозяина, и хвост между задними лапами завилял.
– Вы только посмотрите! – воскликнул Родди. – Опять он совсем здоров. Будто ничего с ним и не было.
И действительно, Джейк совсем ободрился. Он раза два покосился на пол, потом вдруг спрыгнул со стола, подбежал к хозяину и положил лапы ему на грудь, отчаянно виляя хвостом.
Я оглядел его.
– Ну вот и прекрасно. Мне он было не понравился, но, по-видимому, все прошло. Я сейчас…
Испуганно замолчав, я уставился на Джейка. Он соскользнул на пол и широко раскрыл пасть в отчаянной попытке вздохнуть. Судорожно хрипя и пошатываясь, он побрел по комнате, наткнулся на коляску и упал на бок.
– Да что же это… Быстрей! Положим его на стол! – Я ухватил пса поперек живота, и мы взвалили его назад на стол.