Москва рок-н-ролльная. Через песни – об истории страны. Рок-музыка в столице: пароли, явки, традиции - Марочкин Владимир Владимирович
Но, конечно, в Доме культуры тоже бумагу от Министерства культуры потребовали. Но те тогда сказали „Да!”. Я так понимаю, что критериев для принятия положительного решения было два: во-первых, большое помещение, чтобы все наши рокеры могли там уместиться, а во-вторых, чтобы ДК находился не в центре города, а на отшибе, где начальству не были бы видны „безобразия”.
Ну и почему-то согласилась милиция. Я имею в виду местное отделение. Они сказали: „Вот у нас есть дядя Коля, похожий на Шварценеггера…” Я посмотрел на него и пришёл в ужас: рост дяди Коли был, что называется, метр с кепкой. Казалось, что дубинка была больше его. Я сначала испугался, думал, что его затопчут во время рок-концерта. Но нет! Дядя Коля один успевал везде. Он был и секьюрити, он и раненых-покалеченных собирал, и пьяных складывал в отведённой для этого комнате. Потом он эту комнату запирал, чтобы они не ушли случайно, а вечером после концерта он её отпирал. Мы с фонариком туда заходили.
– Отбери своих! – говорил он.
Я „своих” отбирал, а остальных милиционеры доставляли в отделение.
Пропуск на «Фестиваль надежд»
Иногда народ пытался пробраться в „Горбушку” по водосточной трубе. Тогда я просил дядю Колю снять их с трубы, потому что если они упадут и разобьются, то нам же их потом в больницу тащить. Лучше я дам им билет, и пусть они спокойно зайдут в ДК. Я всё делал по-честному. Я выходил на служебный вход и спрашивал:
– Иногородние есть?
– Есть!
– Сюда! Откуда прибыли?
И если человек не врал, а сразу было видно, если не врал, то я снабжал его билетом. Потому что если человек приехал специально, потратился на транспорт, то, значит, он ничего плохого не сделает.
У меня очень радостные воспоминания от „Горбушки”. Я на фестиваль всегда приезжал с утра. Я сидел внизу, в фойе, когда люди ещё только репетировали, но мне так было хорошо! Я ощущал себя там как дома. И никогда у меня не было головной боли ни с администрацией, ни с билетёрами – там всё работало как часы! Персонал там был обалденный! Бабушки как на подбор! А те бабушки коня на скаку остановят! Не дай бог – пожар: они знают, как пользоваться огнетушителем, поэтому они никуда не убегут, а всё загасят. Они все – и билетёрши, и гардеробщицы – были просто великолепны! Я так с ними подружился, что они говорили мне, кто у них самый любимый музыкант. Бабушки ходили на все фестивали и все группы слушали, после чего каждому музыканту давали очень точные оценки. Они говорили, что их самая любимая группа – это „Крематорий”:
– Вот только название не очень! Пусть они сменят название!
Но музыка „Крематория” им очень нравилась…»
Лидер группы «Крематорий» Армен Григорян как-то рассказывал, что выступление на «Фестивале надежд» в 1987 году в «Горбушке» стало первым концертом «Крематория» на большой сцене: «Я хорошо помню этот концерт, это было очень странно. Тогда никто из нас даже предположить не мог, что у „Крематория” когда-нибудь будут выходить пластинки. Мы не ставили перед собой никаких целей, а просто плыли по течению, куда судьба вынесет. Тем не менее, поскольку мы шли эволюционным путём, было совершенно логично, что из подвала в булгаковском доме мы вылезли на сцену в „Горбушке”. Но самое главное: чтобы в том месте, куда тебя выносит эта река судьбы, ты мог выступить достойно. Футболист, если он настоящий футболист, он – футболист везде. Он должен и в Лужниках как следует играть, и на „Маракане”, и у себя во дворе. Мы везде стремились держать уровень, и, видимо, стремление к этому было самым главным для достижения успеха. Вот и на том концерте мы решили каким-то образом устроить зрелище. Один наш приятель, который учился в МГУ и знал латынь, перед нашим выходом прочитал со сцены текст песни „Крематорий” на латыни. В это время мы запустили дым, но так как занавеси были ещё закрыты, то дым пополз изо всех щелей – и началась лёгкая паника: не пожар ли это? А когда занавесь открылась и начал играть „Крематорий”, то весь дым повалил в зал. Мне кажется, это было очень зрелищно».
«Для меня лично „Горбушка” стала трамплином на Запад, – вспоминает бас-гитарист „Звуков Му” Александр Липницкий, – потому что два последних фестиваля рок-лаборатории отслеживали западные продюсеры. Я очень хорошо помню, как на наш концерт пришли Брайан Ино и Норманн Тейлор. Был очень удачный концерт, им очень понравилось. Это был второй фестиваль, на котором они присутствовали, и уже тогда они с нами сотрудничали. Так что для судьбы „Звуков Му” фестивали рок-лаборатории в ДК имени Горбунова сыграли определённую роль именно потому, что на эти два фестиваля приходили наши западные продюсеры».
Московская рок-лаборатория подняла «Горбушку» до такого уровня, что она стала всесоюзной сценой, и все, и Земфира, и «Гражданская Оборона», знали, что в «Горбушке» надо сыграть обязательно, потому что если ты там сыграл, то ты получил некий статус.
Подхватившие эстафету Игорь Тонких и Александр Ларин вывели «Горбушку» на мировой уровень. Они привезли в Москву многих легендарных рокеров – и Диаманду Галас, и Генри Роллинза, и Sonic Youth, и Leibach, которые выступали именно в «Горбушке». Здесь сбылась мечта лидера группы «Э. С. Т.» Жана Сагадеева сыграть на одной сцене с Лемми и его ансамблем Motorhead. С тех пор многие западные музыканты, когда разговор заходит о концертах в Москве, первым делом вспоминают именно «Горбушку».
Листопад в Перове
Социологи утверждают, что любители различных музыкальных стилей локализованы в совершенно определённых московских районах. В одних районах столицы большинство молодёжи являются болельщиками тяжёлого металла, в других – поклонниками джаза, в третьих – гребцами «новой волны». Перово всегда славилось своими хеви-метал-традициями. А потому мы сегодня гуляем здесь с лидером популярнейшей московской хеви-метал-группы «Легион» Алексеем Булгаковым, который рассказывает о тайнах своего родного района.
Алексей Булгаков и группа «Легион» заняли на «Фестивале Надежд» 2-е место. Наградой для ансамбля стала запись на радио нескольких композиций и последующая трансляция их на страны Скандинавии и Голландию. 1987 г.
– Сейчас мы идём по Федеративному проспекту, а потом свернём на улицу Металлургов. Вон в том доме живёт Володя Холстинин, – говорит Алексей Булгаков, указывая на дом-башню, стоящий невдалеке, – он тоже теперь наш, перовский. А вон там, на Братской улице, жили музыканты очень популярной в 1980-х хеви-метал-группы «Консул». Где-то здесь жил Олег Нестеров, лидер группы «Мегаполис», а сейчас продюсер фирмы «Снегири». Мы с Нестеровым в 1985 году постоянно сталкивались на одном и том же переходе через шоссе Энтузиастов. Я тогда работал на Московском электродном заводе, а он – в каком-то институте. И видно, мы в одно и то же время вставали, завтракали и шли на работу, к восьми часам. Раньше это было строго: попробуй опоздай!
Когда мы подошли к 70-й больнице, Алексей указал на угол белого здания, за которым виднелся красный кирпичный дом постройки 1950-х годов.
– А там мы репетировали, когда нам было по четырнадцать лет. Это был наш школьный ансамбль, и я в нём начинал как бас-гитарист. В нашу комнатку для репетиций мы пробирались через основной корпус больницы, и зрелище это было удручающее: умирающие старушки прямо в коридоре лежали…
Алексей вдруг резко остановился и указал на другую сторону улицы:
– А там, в соседней школе, через дорогу, играли наши соперники. У них тоже был свой бенд, они тоже пытались делать свои песни. Я помню, что мы друг перед другом так круто носы драли!..
– Вы сразу начали играть тяжёлую музыку?
– Нет, конечно. Мы пытались что-то и от The Beatles, и от Deep Purple брать – развивались, как говорится, потому что в восьмом классе мировоззрение ещё детское, сырое, маленькое ещё. Но уже тогда мы пробовали играть какие-то собственные произведения.
